Дживз уходит на каникулы - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 24

Я смог вернуть ему ощущение времени, в котором мы проживаем. Да, обжегшись в детстве на молоке, дуешь на воду (в пруду моей тетушки).

И все же Киппер был на положенном месте и за нужным деревом вовремя. Когда я появился у пруда, он выглянул и весело помахал мне рукой. Я весело помахал ему тем же. Потом он снова исчез за деревом, но я успел заметить, что он трусит.

Поскольку нашей примадонны и ее спутника еще не было на месте, я решил, что пришел немного раньше. Я закурил сигарету, окинул взглядом место действия и заключил, что для дня Нептуна погода прекрасная. Ибо редко выдается у нас в Англии такой летний денек, чтобы солнце не жалось за тучки и не дул прохладный ветерок. Нынче же стояла такая жара, что малейшее движение вызывало обильное потовыделение: в общем, в такой полдень одно удовольствие, если тебя кто-то вдруг столкнет в воду. Я даже представил себе, что может даже Апджон скажет по этому поводу: «Хорошая водичка», и будет доволен.

Так я стоял, режиссерски проигрывая в уме предстоящее, и тут вдруг увидел, что к нам пришел Уилберт Крим и веселая собачка Поппет. Животное бросилось было на меня с диким лаем, но ветер дул с пруда, и почуяв запах «Вустер номер пять» (не сравнивать с «Шанель номер пять»!), успокоилось, и я мог беспрепятственно переговорить с Уилбертом, который явно искал меня и таки нашел.

Вид у него был как в воду опущенный. Было очевидно, что потеря Филлис Миллз, какой бы глупенькой она ни была, была для него большим ударом, и я подумал, что, может быть, он пришел ко мне за словом сочувствия, которого во мне хоть отбавляй. Правда, я надеялся отвалить ему этого сочувствия в предельно сжатые сроки, чтобы он вовремя удалился, ибо когда настанет момент моего коронного номера, я бы предпочел обойтись без зрителей. Когда, знаете ли, вы сталкиваете кого-нибудь в воду, меньше всего вам нужен аншлаг.

Между тем, предметом нашего разговора оказалась на Филлис.

— О, Вустер, — я тут давеча разговаривал со своей матушкой.

— Правда? — заметил я, взмахнув рукой, словно подтверждая его право разговаривать с собственной мамой, особенно когда мне не до разговоров с ним.

— Она сказала мне, что вы питаете большой интерес к мышам.

Мне вовсе не нравился оборот, который принимала наша беседа, но пока я держался уверенно.

— О да, я интересуюсь мышами.

— Она сказал мне, что пытались поймать мышь у меня в комнате.

— Да, совершенно верно.

— Как это любезно с вашей стороны.

— Что вы. Не стоит благодарности.

— И еще мама сказала, что вы очень внимательно обыскивали мою комнату.

— О да, если уж я по-настоящему берусь за дело…

— Так вы нашил мышку?

— Нет, мышки не нашел. Увы.

— Я подумал, может вы находили там сливочник работы мастера 18 века?

— …?

— Сливочник, серебряный, в виде коровы.

— Нет. А что, он стоял у вас на полу?

— Он был в ящике моего комода.

— Тогда я вряд ли мог его видеть.

— Сейчас бы вы его точно не увидели. Потому что он исчез.

— Исчез?

— Исчез.

— Вы что, хотите сказать, что он исчез?

— Именно так.

— Как странно.

— Очень странно.

— Да, как это странно, не правда ли?

Вустер говорил, сохраняя полное самообладание, вряд ли со стороны можно было подумать, что Бертрам чувствует себя не в своей тарелке, но я вас уверяю, что именно так я себя чувствовал. Сердце прыгало в моей груди как мячик на хорошей подаче. Я сразу догадался, что произошло. Поп Глоссоп на время выпал из курса дел и продолжал рассматривать данное серебряное изделие как жертву болезненных измышлений Уилберта, поэтому он отправился на поиски, и интуиция его не подвела и он нашел сливочник. Теперь я действительно пожалел, что за операцией «Алле Апджон» совсем забыл предупредить Глоссопа об истинном положении вещей. Если бы он знал!

— Я хотел попросить вас, Уилберт, может стоит предупредить об этом миссис Траверс?

Какое счастье, что сигарета во рту придает человеку непринужденный вид, ибо только благодаря ей я смог непринужденно ответить:

— Я бы не стал этого делать.

— Отчего же?

— Она может расстроиться.

— Неужели она до такой степени чувствительная?

— Еще какая. Внешность обманчива, уверяю вас. Нет-нет, я бы на вашем месте подождал. Я думаю, что наверняка эта вещица положена вами куда-нибудь в другое место, просто вы позабыли. Так часто бывает: кладешь что-нибудь, думаешь, что оно там, а оказывается ты положил это совсем в другое место. Вы меня понимаете?

— Нет, не понимаю.

— Я хочу сказать, поищите получше, может вы все же найдете этот сливочник.

— Вы хотите сказать, что он объявится?

— Конечно.

— Как корова с пастбища?

— Именно так.

— О? — заметил Уилберт и обернулся, чтобы поприветствовать Бобби Апджона, которые появились на лодочном причале. Я находил его вопросы довольно двусмысленными, особенно последний, одна радость, что подозрение в краже не падало на меня. Ведь он бы вполне мог вбить себе в голову, что мой дядя Том, сожалея о временной слабости, попросил меня тихонечко выкрасть сливочник, такое частенько случается с одержимыми коллекционерами.

Как бы то ни было, я пережил пару тяжелый минут и мысленно отметил, что надо сказать Попу Глоссопу, чтобы тот как можно скорее подсунул этот сливочник обратно.

Я повернулся в сторону Бобби и Апджона, и хотя был закален в испытаниях, не мог избавиться от такого ощущения, что я трепещу, словно бабочка. Состояние, очень похожее на то, какое у меня было перед тем, как впервые выйти к зрителям с Песней Иомена. И это несмотря на то, что я много раз ее репетировал, сидя, намыленный, в ванной.

— Привет, Бобби, — сказал я.

— Привет, Берти, — сказала она.

— Здравствуйте, Апджон, — сказал я.

Правильным ответом на данный вопрос является «Здравствуйте, Вустер», но он весь ощерился, как волк, попавший одной лапой в капкан.

Бобби же была сама детская непосредственность.

— Берти, я рассказывала мистеру Апджону о той огромной рыбине, что мы с тобой тут вчера видели.

— Да, большая такая рыбина.

— Просто невероятно, правда.

— Да, невиданное дело.

— И я привела мистера Апджона, чтобы и он посмотрел.

— Действительно. Советую вам посмотреть на нее, Апджон.

Я был прав, предполагая, что Апджону все это не нравится.

— Я не собираюсь делать ничего подобного, — сказал он тоном, я бы сказал, откровенно раздраженным. — Я очень жалею, что так далеко ушел от дома. Я жду телефонного звонка от своего адвоката.

— Ну что вы, какие адвокаты в такую погоду, — весело заметил я. Что вам могут сказать эти люди, далекие от природы. Вы много потеряете, если не взглянете на эту рыбину. Простите, вы что-то хотите сказать? — вежливо прервался я, ибо Апджон порывался что-то сказать.

— Я хочу сказать, Вустер, что и вы, и мисс Уикам очень заблуждаетесь, меня не интересуют рыбы, ни большие, ни маленькие. Мне не следовало вообще выходить из дома, и я намереваюсь срочно туда вернуться.

— Погодите хоть немного, — сказал я.

— Сейчас она приплывет, — сказала Бобби.

— Наверняка приплывет, — сказал я.

— Ей давно уже пора, — сказала Бобби. И тут она посмотрела на меня. Я понял, что, по ее мнению, мне пора действовать. Стечение обстоятельств благоприятное, так бы построил фразу Дживз. — Бобби наклонилась над водой и указывая туда рукой возбужденно воскликнула:

— Ой, смотрите! — воскликнула она.

Это, как я уже объяснил Дживзу, была команда, по которой Апджон должен был наклониться и этим облегчить мне мою задачу, но ничего подобного не произошло. А почему? Потому что в этот самый момент к нам подбежала Филлис со словами:

— Папочка, дорогой, тебя к телефону.

Услышав это, Апджон пулей помчался в сторону дома. Тут же откуда-то появилась такса Поппет, который делал вокруг меня бешеные круги. Стоило у них двоих поучиться, как избавляться от лишних калорий.

И тут я понял, что имел в виду поэт Бернс. Что еще может так испортить драматическую развязку, как не появление на авансцене второстепенных действующих лиц. От подобного вольного обращения с нашим сценарием мы с Бобби просто потеряли дар речи. Филлис же продолжала своими репликами все дальше и дальше относить нас от ожидаемых событий: