В интересах следствия - Высоцкий Сергей Александрович - Страница 38

Дворничиха продолжала честить его почем зря. Обозвала и уродом, и чертовым бомжом, и подонком. И даже — педиком.

— Ну что орешь! Что орешь?! — Владимир обернулся. — Не нужна мне твоя дурацкая сумка. Посмотрел просто — нет ли в ней пустых бутылок? — Фризе подхватил со скамейки свое пиво и зашагал к Воробьевскому шоссе.

— Ворюга! — раздалось вслед. — На чужое позарился! Жаль, что тебе руки-ноги не оторвало!

Сыщик мысленно перебрал содержание сумки. Ни одного предмета, который бы связывал ее владельца с гражданином Москвы Фризе Владимиром Петровичем, там не осталось. Отпечатки пальцев? Дактилоскопические хранилища России они не украшали.

Выйдя на шоссе, Владимир попытался остановить левака. Это удалось ему только с восьмой попытки. Владельцы иномарок — а заграничные автомобили преобладали — даже не смотрели в его сторону. А промышляющие извозом владельцы «Жигулей» и «Волг», наверное, сомневались в кредитоспособности молодого высокого мужчины с недельной щетиной на щеках и в мятой, грязной одежде.

«А Генерала подбирал первый встречный лихач», — ревниво подумал Фризе.

Когда он ехал на стареньком, дребезжащем всеми железяками «Москвиче», со стороны Мосфильмовской промчались с воем милицейский «форд» и микроавтобус.

«За моей сумкой, — усмехнулся сыщик. — Что ж, ребята, казенный бензин вы потратили зря. А он нынче сильно подорожал».

И еще он подумал о Генерале. Почему он исчез? Если забрала милиция, суровая дворничиха непременно проехалась бы по этому поводу. Да и сумку стражи порядка прихватили бы с собой.

Может быть, бомжа напугала напористая любознательность питерского Володьки? Его вопросы?

Или взяла оторопь от собственной откровенности? Помчался перепрятывать «доллари»?

Всю дорогу до своей «запасной» квартиры — появляться дома было еще преждевременно — Фризе размышлял о внезапном исчезновении Василия. Генерала, чью фамилию он так и не узнал. И в этих размышлениях не последнее место занимал дом «Под верблюдом», просторный чердак и кирпичная кладка печной трубы, на которую бомж так внимательно смотрел.

В ПОИСКАХ ИРОЧКИ

Вячеслав Николаевич Горобец оказался человеком неуловимым. Сколько ни пытался Фризе дозвониться до него, все впустую. На службе приятный женский голос интимно, с придыханием отвечал:

— Вячеслав Николаевич у шефа.

Или:

— Вячеслав Николаевич отошел.

Владимира так и подмывало спросить: «Не в мир иной?» Но он сдерживался. Подлаживался под интимную интонацию:

— Не подскажете, когда подойдет?

— Сожалею. Вячеслав Николаевич меня не предупредил.

Обволакивающий голос вызывал у Фризе шаловливые мысли, далекие от тех причин, ради которых он разыскивал любовника Ирины Карташевой.

«Наверное, такой голосок, — думал Владимир, — имеют и дамы, занимающиеся телефонным сексом».

По домашнему номеру Горобца тоже отвечала женщина. Голос у нее был строгий и звонкий. Догадаться по нему о возрасте говорившей Фризе даже не пытался. Этот голос мог принадлежать и матери, и жене Горобца. Если они имелись у Вячеслава Николаевича. Обладательница строгого голоса каждый раз спрашивала:

— С кем я разговариваю?

Фризе вешал трубку.

Трудность заключалась еще и в том, что названивал он всегда с уличных телефонов. Люди из Службы, запретившие уголовному розыску проводить расследование происшествия в 6-м Ростовском, наверняка держали под контролем всех свидетелей. Майор Рамодин рассказывал Владимиру, как его взяли под белы руки, едва он вознамерился встретиться с Горобцом.

Фризе не хотел, чтобы его тоже брали «под белы руки». А они, после того как он вышел из подполья, стали опять белыми.

Белая «ауди» Вячеслава Николаевича уже несколько дней пылилась на платной стоянке на проспекте Вернадского, рядом с Детским музыкальным театром. Суточная плата на этой стоянке составляла шестьдесят рублей. «Ну что ж! — подумал сыщик. — Богатые могут себе это позволить». Он каждый день заглядывал на стоянку. Проверял, стоит ли «ауди».

Попытки подловить Горобца утром или вечером около дома тоже ни к чему не привели. А нагрянуть к нему на квартиру Фризе не мог. Не хотел засветиться.

И телефон Ирочки Карташевой молчал. Но это было понятно. По словам Рамодина, фигурантка по делу уехала в Комарове. На Карельский перешеек. Сыщик мог похвастаться только тем, что получил исчерпывающие сведения об Ирочкином супруге. Господин Карташев последние несколько месяцев бывал в Москве лишь наездами. А большую часть времени проводил за границей. Где — оставалось для Фризе тайной. Его приятель-информатор, клерк из юридического отдела Администрации, раскрыть эту тайну не смог. А может быть, не захотел. Сказал только: «За Карташевым не уследить. Сегодня здесь, завтра там. Пять дней назад, например, сопровождал спецпредставителя президента в Германию».

«Неужели любовникам не хватало времени, когда супруг пребывал далеко от собственной спальни, — думал Фризе. — Стоило ли рисковать и встречаться в ночь накануне возвращения мужа? А может быть, возвращение оказалось неожиданным?»

Фризе чувствовал: в этом есть какая-то загадка. Отсутствовала логика. Ирочка знала, что муж прилетает утром. Почему не провела ночь в одиночестве? Как образцовая жена.

Не придумав этому никаких объяснений, сыщик начинал размышлять о вещах посторонних. Например, о том, может ли догадаться муж, что еще полчаса назад его супруга так же страстно, как сейчас ласкает его, отдавалась другому мужчине? Такие экскурсы в сторону никак не помогали ему приблизиться к истине.

В одном Фризе убедился твердо, прослушав запись допроса любовников: Карташева знала, что Цветухин в отъезде. А Горобец — не знал. И поэтому так взвился, когда услышал разговор Рамодина с Ирочкой.

Да и как было не взвиться? Он же ляпнул майору, что идет из квартиры 27. Ради доброго имени своей подруги ляпнул! И очутился в наручниках.

Клиент побеспокоил Владимира всего один раз. Позвонил по телефону, поинтересовался, есть ли новости.

— Всего одна, — невесело доложил сыщик. — Теперь я точно знаю — тугрики летали не ваши.

— Ну спасибо! А то я уже засомневался — может, и правда мои? Отложил на черный день и забыл. — В голосе Игоря Борисовича чувствовался сарказм. — А все остальное?

— По приезде расскажу.

— Уезжаете за границу? — насторожился Цветухин.

Фризе хотел сказать, что если Карельский перешеек посчитать за таковую, то да. Но поостерегся:

— Подробности при личной встрече.

Он понимал, что шансы найти картины в России уменьшаются, как шагреневая кожа. Его муторное и опасное пребывание среди бомжей принесло лишь отрицательный результат: трагический инцидент в 6-м Ростовском к похищению «малых голландцев» отношения не имел.

Прежде чем отправиться в Комарово, сыщик заглянул в Службу вневедомственной охраны. И выяснил, что в этот злополучный день в доме номер 3 по 6-му Ростовскому переулку охранная сигнализация срабатывала лишь один раз. В 27-й квартире.

Когда он приехал в очередной раз на автостоянку у Детского музыкального театра, машина Горобца отсутствовала. Охранник сказал, что владелец уехал на ней затемно.

— Наверное, в отпуск, — добавил он мечтательно.

— Почему так думаете?

— Пс-с! Я с лету определяю. Одежда на вешалочке, сам — налегке. На заправке рядом бензинчику залил под завязку. Я теперь насобачился — могу по звуку определить, кто сколько заливает.

— И настроеньице у отпускников особое, — поддержал разговор сыщик. — Рот до ушей.

— Вот тут неувязочка получилась. Парень был мрачней тучи.

— Бывает, — философски заметил Фризе. — Один едет с веселой душой. Другой думает, не подвела бы машина. Не чинят ли дорогу?

— Ой! И правда! — обрадовался охранник. — Спросил у меня парень, как дорога на Питер? Да откуда ж я знаю?! Сижу тут как проклятый. А отпуск и не обещают.

«Ну вот и ладненько! — веселея, подумал сыщик. — Проявился любовничек! Потянулся на запад, вслед за Ириной Георгиевной. И мне пора! Посажу их рядком, поговорим ладком».