Считайте это капризом… - Яковлева Елена Викторовна - Страница 21

— Я так и думал, я так и думал, что добром это не кончится. Старый козел, решил травку пощипать на воле, козел, козел…

Марина молчала, ожидая, когда он заговорит конкретнее.

И он заговорил, по-прежнему не глядя ей в глаза:

— Ну сами посудите, в чем моя вина? Хотя с вашей, женской, колокольни все, конечно, выглядит по-другому… Откуда же я знал, что она несовершеннолетняя, когда ей на вид все тридцать дашь?! Такая разбитная деваха, всю дорогу «гы-гы-гы» да «га-га-га», с намеками… А-а-а, какие там намеки, когда она напрямую заявляет, мол, давай, парень. Ну не знал я, что она несовершеннолетняя, не знал!

Марина никак не могла взять в толк, о чем речь, а главное, о ком речь. Если о Валентине Коромысловой, то какая же она несовершеннолетняя? Уж той-то точно был тридцатник, причем полный.

А директор склонил голову еще ниже, чуть ли не носом уперся в столешницу, и голос его стал таким глухим и безжизненным, словно раздавался из-под крышки гроба:

— Короче, все у нас с этой девкой было по обоюдному согласию, ну, встретились и разбежались, курортный роман, одним словом. Можете не верить, но я этим никогда не злоупотреблял, только раз в году, когда жена ездила мать проведать в Тихорецк, и всегда все обходилось нормально, без проблем… И я ведь, заметьте, никого не обманывал и не соблазнял, только исключительно добровольно… Ну, знаете, есть такая категория женщин, для которых это просто, и я только с ними… И Машка эта такая же… Опять же, говорю, она выглядела как минимум на двадцать пять, а не на шестнадцать! Глупая к тому же, как пробка… Да она бы до такого и не дотумкала, если бы ее Коромыслова не подучила!

Картина постепенно прояснялась, а ведь начинала Марина с чистого листа и ни на что не рассчитывала!

— Девчонка вас шантажировала? — догадалась она.

Видно, кающийся грешник уловил в Маринином тоне нечто напоминающее сочувствие, потому позволил себе взглянуть на нее, робко и заискивающе.

— Да не сама она, а Коромыслова. Я же вам сказал, что Машка дура непроходимая и, извините, простая и незамысловатая шлюшка, не больше. Она бы до такого недопетрила, точно недопетрила. А Коромыслова, та, видать, была стерва с большим опытом… Она ведь за проживание в пансионате ничего не платила, это я ее в пансионат устроил, когда она мне условие выставила. До того она на частной квартире жила… вместе с Машкой, там они и снюхались. Ну, попался я ей на удочку, бесплатно поселил здесь, чтобы она помалкивала. Казалось бы, чего еще надо? Так она, оказывается, хотела одна в комнате жить! Приходила еще ругаться. Стерва, вот стерва! — Директор осекся и возбужденно забормотал:

— Только вы не подумайте про меня ничего дурного… Я против нее ничего, я не такой человек, чтобы кого-то… — Он даже замахал руками, будто пытался отогнать от Марины дурные мысли.

Не очень-то ему это удалось, потому что Марина с ходу принялась ревизовать образ Кристины-Валентины, который после разговора с ее сестрой несколько посветлел, а теперь снова начинал меркнуть. Не Валентина, а какой-то двуликий Янус. С одной стороны, несчастная женщина, потерявшая единственную любовь, с другой — заурядная шантажистка. Хотя почему Марина должна вот так сразу верить этому «старому козлу» директору (между прочим, его же собственное выражение!), которому, в свете открывшихся обстоятельств, смерть Кристины-Валентины была очень даже кстати. Причем в любом случае: сама ли она утонула или кто-то ей помог. Кстати, о помощниках: Марина посмотрела на директора повнимательнее.

А тот все еще ерзал на стуле и ломал короткопалые руки:

— Когда это все случилось, ну, когда она утонула, я страшно испугался. Хотел даже все честно рассказать, чтобы не возникло подозрения, но, но…

— Но в милиции никого и не собирались подозревать, они сразу решили, что она утонула. Сценарий известный: выпила лишнего, полезла ночью в море…

— Сценарий, вы сказали: сценарий? А разве это было не так? — Директор не просто побледнел, а прямо-таки посинел, как общипанный цыпленок. И, не дождавшись ответа, сбивчиво заговорил:

— Слушайте, Марина Геннадьевна, я понимаю, вы про эту историю узнали от Коромысловой… А ведь могли ничего и не знать, ведь так?

«Куда, интересно, он клонит?» — подумала Марина.

— Много заплатить я вам не могу, но у меня есть кое-какие сбережения. Всю жизнь собирал, вместе с этой лысиной заработал, — он звонко шлепнул себя по черепу, — столько лет на вредном производстве оттрубил… Надеялся, что на старости будет спокойная жизнь, куда там… Козел, старый козел!

Марина невольно отпрянула: да ведь он и ее принимал за банальную шантажистку, вроде Кристины-Валентины!

— Вы что же, мне взятку предлагаете? — уточнила она зловещим шепотом.

Павел Николаевич, точно очнувшись ото сна, широко раскрыл глаза и, испугавшись, сдал назад:

— Взятка! Какая взятка? Я просто вам рассказываю, как было дело.

Вряд ли Марина могла примерять на себя мантию судьи, но все же не удержалась от оценки:

— Скверная история.

— Согласен, — продолжил процедуру покаяния директор пансионата, — но ведь не по злому умыслу, не по злому… Исключительно по глупости! А теперь, если откроется правда, я горю по всем фронтам: по уголовному — я разжение!), которому, в свете открывшихся обстоятельств, смерть Кристины-Валентины была очень даже кстати. Причем в любом случае: сама ли она утонула или кто-то ей помог. Кстати, о помощниках: Марина посмотрела на директора повнимательнее.

А тот все еще ерзал на стуле и ломал короткопалые руки:

— Когда это все случилось, ну, когда она утонула, я страшно испугался. Хотел даже все честно рассказать, чтобы не возникло подозрения, но, но…

— Но в милиции никого и не собирались подозревать, они сразу решили, что она утонула. Сценарий известный: выпила лишнего, полезла ночью в море…

— Сценарий, вы сказали: сценарий? А разве это было не так? — Директор не просто побледнел, а прямо-таки посинел, как общипанный цыпленок. И, не дождавшись ответа, сбивчиво заговорил:

— Слушайте, Марина Геннадьевна, я понимаю, вы про эту историю узнали от Коромысловой… А ведь могли ничего и не знать, ведь так?

«Куда, интересно, он клонит?» — подумала Марина.

— Много заплатить я вам не могу, но у меня есть кое-какие сбережения. Всю жизнь собирал, вместе с этой лысиной заработал, — он звонко шлепнул себя по черепу, — столько лет на вредном производстве оттрубил… Надеялся, что на старости будет спокойная жизнь, куда там… Козел, старый козел!

Марина невольно отпрянула: да ведь он и ее принимал за банальную шантажистку, вроде Кристины-Валентины!

— Вы что же, мне взятку предлагаете? — уточнила она зловещим шепотом.

Павел Николаевич, точно очнувшись ото сна, широко раскрыл глаза и, испугавшись, сдал назад:

— Взятка! Какая взятка? Я просто вам рассказываю, как было дело.

Вряд ли Марина могла примерять на себя мантию судьи, но все же не удержалась от оценки:

— Скверная история.

— Согласен, — продолжил процедуру покаяния директор пансионата, — но ведь не по злому умыслу, не по злому… Исключительно по глупости! А теперь, если откроется правда, я горю по всем фронтам: по уголовному — я развратник, по семейному — изменщик, а по служебному… — Он не нашел подходящего определения и ограничился протяжным вздохом. — Ну пожалейте вы старого дурака, что вам с того, что вы испортите мне жизнь?

Марина чувствовала себя отвратительно, вот уж на что она никак не рассчитывала, так это оказаться вершительницей чьих-то судеб. Что ей теперь делать прикажете? Бежать в милицию и докладывать о старом прелюбодее? Могла ли она взять на себя подобную ответственность? Да и там вряд ли обрадуются, они ведь, поди, давно закрыли дело, а тут: наша песня хороша, начинай сначала. Короче, спасибо они ей точно не скажут и именные часы за бдительность не вручат. А главное, если директор к смерти Кристины-Валентины отношения не имеет, то за что ему страдать? За то, что связался с малолеткой? Ну раз так, то прежде она на нее, эту малолетку, глянет и поговорит с ней, если удастся.