Честь самурая - Ёсикава Эйдзи - Страница 66

Он был бы счастлив от единственного взгляда на Нэнэ. «Наверняка она вымылась, а сейчас подкрашивается, — подумал он. — А может, ужинает с родителями?»

Он три раза прошел мимо дома Нэнэ с независимым видом. Наступил вечер, и на улице было пустынно. Позор, если кто-нибудь окликнул бы Токитиро в то время, когда он подглядывает из-за забора. Он бы потерял всякую надежду когда-нибудь жениться на Нэнэ. Его соперник Инутиё по доброй воле отказался от нее, и с тех пор Матаэмон серьезнее относился к Токитиро. Токитиро положился на судьбу. И Нэнэ, и ее мать, похоже, благоволили ему, но Матаэмон пока не сказал своего слова.

Потянуло курениями от комаров. Из кухни донесся звон посуды. Верно, за ужин еще не сели. «Ей приходится много работать», — подумал Токитиро. В тусклом свете кухонной лампы Токитиро наконец увидел ту, которой предстояло стать его женой. «Женщина, такая как Нэнэ, наверняка будет содержать дом в порядке», — решил он.

Мать окликнула Нэнэ, и голос невесты колокольчиком зазвенел в ушах у Токитиро, неуклюже скорчившегося у ограды. В это мгновение он резко отпрянул в сторону — кто-то шел по улице.

«Она, бедняжка, такая милая, такая старательная. Матушке будет хорошо с ней, ведь Нэнэ не станет вести себя неучтиво только потому, что матушка — простая крестьянка. — Мысли взволнованного Токитиро коснулись и повседневных забот. — Нам не страшна и бедность, будем жить скромно. Нэнэ поможет мне во всех делах, она будет ласково глядеть на меня и прощать все мои грехи».

Она казалась Токитиро воплощением всех женских добродетелей. Никакой другой женщине не суждено стать его женой. Эта мысль приводила его в трепет. Сейчас, поглядев ввысь, на звездное небо, он глубоко вздохнул. Очнувшись от восторженных мечтаний, он обнаружил, что, еще раз обойдя весь квартал, вновь оказался у ворот дома Матаэмона. Вдруг совсем рядом он услышал голос Нэнэ — и перед ним проплыло ее бледное лицо.

И воду носит, бедняжка, совсем как служанка. Нежными ручками, умеющими играть на кото! Токитиро надеялся убедить свою матушку в том, что именно такая невестка ей нужна. Он не мог наглядеться на Нэнэ. Он слышал, как ведро наполняется водой. И вдруг Нэнэ повернулась к нему. «Неужели заметила!» — вздрогнул Токитиро. Нэнэ отошла от колодца и направилась к задней калитке. У Токитиро словно костер запылал в груди.

Когда Нэнэ, отворив калитку, выглянула на улицу, Токитиро бежал сломя голову. Обернулся он только на перекрестке. Нэнэ задумчиво стояла у ворот. Токитиро подумал, уж не обиделась ли она на него, но тут вдруг вспомнил, что завтра надолго уедет. Он попал в тайную свиту князя Нобунаги и не имел права рассказывать о предстоящей поездке даже Нэнэ. Бросив прощальный взгляд на девушку, он поспешил домой. Этой ночью он спал без сновидений.

Гондзо разбудил хозяина раньше обычного. Токитиро позавтракал и завершил последние приготовления к путешествию.

— Уезжаю! — заявил он слуге, не сообщив, куда направляется.

В дом Докэ Сэйдзюро он прибыл чуть раньше назначенного времени.

— Эй, Обезьяна! И ты в путь собрался? — спросил у него сельский самурай, стороживший ворота дома Сэйдзюро.

— Инутиё! — Токитиро изумленно уставился на друга. Его поразило не появление здесь Инутиё, а его внешний вид: Инутиё был одет как ронин, только что выскочивший из лесной чащи. — Ты что это так нарядился? — спросил Токитиро.

— Все уже собрались. Поторапливайся.

— А ты?

— Я пока постою на страже, а позже присоединюсь к вам.

За воротами начинался сад. На мгновение Токитиро замешкался, не зная, по какой тропке пойти. Жилище Докэ Сэйдзюро не походило на обычные деревенские усадьбы. Это был очень старый дом. Его, видимо, построили в те времена, когда несколько поколений семьи еще жили под одной крышей. Просторный дом со множеством комнат, несколько пристроек, внешние и внутренние ворота, разбегающиеся во все стороны тропинки.

— Обезьяна! Сюда!

Еще один сельский самурай устремился к нему из ворот, ведущих в сад. Токитиро узнал Икэду Сёню. В саду было десятка два вассалов Нобунаги, одетых как сельские самураи. Токитиро, предупрежденный о костюме, тоже выглядел деревенщиной.

Около семнадцати или восемнадцати горных отшельников расположились на заднем дворе. Это были переодетые самураи из клана Ода. Нобунага находился в небольшой пристройке на заднем дворе и тоже переодетый.

Токитиро и его будущие попутчики отдыхали перед долгой дорогой. Никто не задавал никаких вопросов, хотя все имели смутное представление о предстоящем путешествии.

— Князь будет выдавать себя за сына сельского самурая в сопровождении нескольких спутников. Путь предстоит, судя по всему, далекий, но никому не ведомо, куда мы отправимся.

— В доме у Хаяси Садо я краем уха слышал что-то о столице.

— Киото?

У всех перехватило дыхание.

Путешествие в столицу было делом рискованным, и если Нобунага намеревался предпринять его, значит, разработал хитроумный план. Токитиро потихоньку вышел в огород.

Через два дня сельские самураи, сопровождающие Нобунагу, и небольшая группа отшельников, которая держалась на некотором удалении от князя, но готова была в любую минуту прийти на помощь своему господину, отправились в столицу.

Люди, нарядившиеся деревенскими самураями из восточных провинций, изображали, будто пустились в увеселительное путешествие в Киото. Они шли не торопясь, погасив огонь, горевший в их глазах во время сражения на склонах Окэхадзамы. Их грубый облик и речи соответствовали маскировке.

Жилье им подготовил Докэ Сэйдзюро в доме на окраине столицы. Бывая в центре Киото, Нобунага надвигал шляпу на глаза и одевался как простой провинциал. Он ходил по столице в сопровождении не более пятерых вассалов. Выследи его враги, и он оказался бы легкой добычей.

Иногда он с утра до вечера бродил по шумным улицам Киото, порой по вечерам он неожиданно уходил в гости к какому-либо придворному для тайных переговоров.

Молодые самураи не сознавали ни цели путешествия, ни дерзости, с которой Нобунага оставил провинцию без князя в те дни, когда страну охватила усобица. Токитиро тоже пребывал в полном неведении, но времени не терял, внимательно присматриваясь ко всему вокруг. По мнению Токитиро, столица сильно изменилась. С тех пор как он начал странствия, торгуя иголками, ему не раз доводилось закупать в Киото товар. Сосчитав для верности на пальцах, он выяснил, что с тех пор минуло всего семь лет, но положение императорского двора существенно изменилось.

Сёгунат продолжал существовать, но Асикага Ёситэру, тринадцатый военный правитель, не имел подлинной власти. Приходили в упадок культура и нравственность. Всем казалось, будто близится конец целой эпохи. Власть перешла к помощнику наместника Миёси Нагаёси, но и он уступил ее одному из своих вассалов, которого звали Мацунага Хисахидэ. Самоустранение высокопоставленных лиц от дел привело к путанице, вылившейся в беспомощное, тираническое правление. Простолюдины перешептывались, что и Мацунаге недолго осталось властвовать.

Никто не знал, что произойдет завтра. Каждый вечер город светился яркими огнями, но народ пребывал в глубочайшей тьме. «Завтра тоже солнце взойдет», — думали люди, влача привычное существование, словно бы подчинившись мутному потоку времени, уносящему их куда-то вдаль.

Если Миёси и Мацунага слыли никчемными деятелями, то что можно сказать о наместниках провинций, назначенных сёгуном? Акамацу, Токи, Кёгоку, Хосокава, Уэсуги, Сиба и другие феодалы сталкивались в своих провинциях с беспомощными наместниками.

Именно в этот период Нобунага предпринял тайную поездку в столицу, на что не решился бы ни один из местных князей в стране, охваченной межклановой войной. Имагава Ёсимото, правда, намеревался предпринять поход на столицу, выступив во главе большой армии. Он хотел получить от императора полномочия на власть, подчинив себе и сёгуна, и всю страну. Его попытка была пресечена на начальном этапе, однако его пример мог оказаться заразительным. Любой владыка могущественных провинций вдохновился бы замыслом Имагавы. Один лишь Нобунага осмелился отправиться в Киото.