Сент-Женевьев-де-Буа - Юденич Марина - Страница 52

— Господи, — говорит, — раз угодно тебе было так, то принимаю я это и не ропщу. Только Ирину прости и не отдавай ему И его прости, потому что все что творит он — от гордыни своей глупой и страха перед тобой Ты же велик, ты же простить должен Я старая женщина и всю свою жизнь тебе служила, хотя знаю, велик мой грех — и нет мне прощения так за себя я не прощу, пусть мне воздастся, как если бы только что согрешила я и не искупала греха своего вовсе Но его прости. Он маленький и слабый, Господи И без твоего прощения столько душ погубит еще от слабости своей и от страха. Его прости и успокой и слуг его, ибо кому же остановить их, если не тебе Но ведь ты только прощением своим остановить их можешь… "

Такие странные слова говорила матушка так словно видела перед собой того, к кому обращалась Однако и сатана слушал ее, а потом закричал вдруг Не как человек, закричал словно зверь, которого подстрелили сильно Страшно закричал и выстрелил в матушку прямо стрелял в упор Однако не упала она и не было видно новой раны на ее израненной груди Снова выстрелил он и опять осталась она стоять, как был на коленях и все повторяла: " Прости его, останови его Господи " Тут закричал он солдатам своим и они подбежали к ней и все уже стали стрелять в нее и как стали они кругом, так и не стало мне видна матушка Но после расступились они и некоторые побросали винтовки свои и побежали прочь крича что-то, как безумные И тогда увидела я — как прежде стоит матушка наша на коленях, как и стояла, только кровь течет уж по телу ее не ручьями даже, а сплошной рекой и вокруг уж на земле огромная лужа из крови и те солдаты, что остались и он сатана стоят в той крови и уж не стреляют, а колют ее штыками, а она все шевелит губами, однако слов мне уже не слышно и смотрит куда-то в бок, в сторону и вроде видит так кого, но никого не было там, а если и был, то мне не открылся И потом совершили они страшное дело свое до конца, подхватили ее под руки и поволокли к колодцу И когда уж стали переваливать тело ее через ограду колодезную, тут изловчилась она как-то ловко так, вроде и не терзали ее тело душегубы и обернувшись вдруг осенила их крестным знамением Однако совладали они с ней все ж и сбросили матушку, живую еще в колодец И слышно мне снова было как упало тело ее и плеснула водичка, громко, гулко так плеснула Глубокий колодец наш, монастырский, водичка в нем чистая, студеная, от вех болезней и хворей лечит, раны заживляет и язвы Святая та водичка, вы про это обязательно напишите, чтобы люди знали Это были последние слова в тексте Очевидно, что далее он не представлял интереса и Леха копировать весь протокол не стал Беслан аккуратно положил листы на стол и взглянул на часы — выходило так, что он читал эти три листа около часа, но его это почему-то не удивило Посидев некоторое время неподвижно и молча, он снова подвинул к себе бумаги и начал все читать сначала.

Дмитрий Поляков

Когда через полчаса после звонка, Микаэль Куракин появился в его номере, непривычно серьезный, собранный в дорогу и благословленный, как с гордостью сообщил он Полякову, на это путешествие бабушкой, Поляков раздираемый сомнениями и угрызениями совести, про сон ему ничего не рассказал. Он и сам не знал почему поступил так, а вернее почему не поступил, как подсказывали ему и интуиция, и совесть Впрочем, это тоже было не совсем так — он знал, просто ему стыдно было в этом признаться и самому себе и уж тем более неожиданно обретенному товарищу Причина была все та же, о которой так горячо говорил Поляков накануне — он не до конца справился еще с процессом выдавливания из себя «совка» и теперь этот самый треклятый « совок», упакованный в тонны и мегатонны материалистической шелухи, огромной инерционной массой своей тянул его назад в то его прошлое состояние души, при котором рассказать почти постороннему человеку содержание увиденного ночью — то ли сна, то ли видения было бабством и смешным недостойным мужчины суеверием. А признаться в детском страхе перед дедом, да и вообще рассуждать о славной дедовой биографии, которая ( от еще не понял, но уже и не чувствовал, а знал это наверняка! ) имеет самое непосредственное отношение к тому, что приключилось с ним — считалось бы предательством семейных традиций и вообще оскорблением семейной чести и памяти умерших предков. Он был еще недостаточно нравственно силен, чтобы противостоять этой чудовищной массе, хотя и сознавал уже необходимость этого противостояния, а слабости своей внутренне стыдился.

Короче, он промолчал. И позже многократно раскаялся и обвинил себя в этом. Но теперь уста его словно сомкнула какая-то проклятая печать. Всю дорогу до аэропорта, и потом в самолете они говорили ни о чем. Микаэль словно почувствовал его скованность и отнес ее на счет неловкости от вчерашнего порыва. Так долетели они до России и благополучно высадились в Питерском аэропорту « Пулково». Решение лететь сразу в Санкт-Петербург принято было накануне. И Поляков с вечера несколькими звонками организовал там достойный прием и встречи с людьми, которые могли бы оказаться полезными.

Аполлон Моисеевич Штеенгард был в этом смысле человеком номер один Профессор, доктор юридических наук, он не далее как в прошлом году выпустил свет книгу " Сыск в дореволюционной России ", которая несмотря не несколько неуклюжее и явно непрезентабельное, с точки зрения маркетинга книжного рынка, название стала подлинным бестселлером, особенно в среде истинных знатоков и ценителей жанра. Для Аполлона Моисеевича это было совершенной и приятной неожиданностью, поскольку писал он отчасти научно-публицистическое произведение, делясь с широкой общественностью тем, что уже использовано было в обеих его диссертациях или, напротив, не вошло в научные труды, в силу того, что в их канву не укладывалось. Но получился бестселлер, и Аполлон Моисеевич искренне радовался обрушившейся на него вдруг славе, и некоторым даже нежданным деньгам, посему пребывал в отличном расположении духа и охотно согласился принять про просьбе крупного питерского предпринимателя двух молодых людей, один из которых к тому же был иностранный подданный и русский князь — Дело об убийстве семьи фон Палленов? Молодые люди, вы обратились по адресу И по весьма точному адресу, скажу я вам. Я не включил новеллу об этом потрясающем преступлении в книгу только лишь потому, что думал писать о нем отдельно. Впрочем, что значит думал? Я и теперь думаю, просто теперь я думаю, что о таких делах писать должен не я, ученый сухарь, а человек, обладающий литературным даром. Ко мне, знаете ли, уже обратилось несколько литераторов и предложили сотрудничество. Весьма, весьма достойных литераторов, скажу я вам, так что я теперь как богатая девица на выданье пребываю в сладостном процессе выбора Таким вот образом. Так что книга будет, можете не сомневаться. Однако у вас, как я понимаю интерес не литературный? А то — в очередь, в очередь соискателей и на общих основаниях, даром, что из Парижа! Шучу, разумеется. Так, чем могу?

— Интерес, действительно не литературный и мы со своей стороны готовы дать любые гарантии, что информация полученная от вас не будет использована… — Поляков реплику профессора воспринял абсолютно всерьез и действительно готов был предоставить любые гарантии К тому же ощущение, что они действительно попали в точку было у него настолько острым и так волновало его, что он боялся ошибиться и потерять еще не обретенное.

Заговорил потому быстро и даже несколько сбивчиво, но был остановлен…

— Нет, как излагает, а? Как вышивает, а вышивает, как шьет, а шьет как готовит… Это моя мама, светлая ей память, так приговаривала Так постойте, молодой человек. В вашей чести, как где-то поется, сомнения нет…

А про соискателей — это я так, цену себе набиваю. Материалы-то у меня самые обычные, архивные и каждый желающий ныне приложив некоторое усердие и потратив некоторое количество времени может с ними без всяческих ограничений ознакомится. Так, чтобы более я вас не пугал, может изложите уже суть вопроса?