«Титаник» плывет - Юденич Марина - Страница 12

12

— Любопытно…

— Двадцать семь тысяч долларов двенадцать центов.

— Итого около пяти миллионов долларов?

— Около шести, если быть точным.

— И так четыре раза?

— Больше. Несколько больше с каждым разом. Сначала были самые крупные. «Крутые», как они себя называют. Те, кто помельче, за следующую поездку выложили в два раза больше. У третьей группы, правда, наблюдался некоторый спад интереса… Мы просто исчерпали московские возможности. Но потом… Потом напали на золотую жилу. Провинция! Если бы ты знал, что это за Клондайк, их окраины! А парни оттуда! Я их люблю, Тони. Честное слово, люблю! Их нельзя не любить — они как дети! Один сегодня предлагал сто тысяч наличными оператору CNN, чтобы тот снял его рядом с Биллом. Всего несколько крупных планов, понимаешь?!

— Понимаю, Эрнст. Я рад за тебя, честное слово, рад!

— Спасибо, Тони!

10 октября 1998 годаФранция, Лазурный берег (продолжение)

Памятный разговор с бароном состоялся в октябре 1992 года.

Потом времена снова начали меняться. И довольно быстро.

Тони периодически встречал Эрнста фон Бюрхаузена в разных точках планеты. Вид у бедняги был все более удрученным.

Россия, а точнее, русские нувориши стремительно утрачивали завоеванные было позиции. Число их к тому же неуклонно сокращалось. Те, кто чудом уцелел и сохранил состояние в зубодробительных катаклизмах, уже не рвались получать поощрительные премии.

Если же случалась у них нужда обсудить какую-то проблему с Биллом Крейтом, просто договаривались о встрече при посредничестве того же Рони Стара, клиентами которого были.

Энтони Джулиан не вел дел с Россией, но пара случайных проектов оставила у него неплохое впечатление о новой популяции русских предпринимателей.

Они уже не ездили во Флориду в плотных костюмах и, бронируя дорогие номера, скрупулезно интересовались возможными скидками.

Что касается Эрнста, то, собственно, со встречи с ним начался этот идиотский вечер на борту яхты.

«Командор» некогда принадлежал знаменитому греческому судовладельцу, утратившему к концу жизни ореол богоподобного существа.

После смерти грека яхта не обрела нового владельца.

Оформление судна было настолько роскошным, что стоимость его с годами не становилась меньше, а техническое оснащение устаревало.

Те, кто мог и хотел выложить необходимую сумму, отдавали предпочтение более современным моделям.

«Командор» арендовали для съемок или случайных вечеринок. Остальное время он надменно покачивался у причала Лазурного берега и старился вместе с его прославленными жемчужинами — Каннами и Ниццей.

Вместе с ними «Командор» обретал неуловимые черты музейных экспонатов, которые сама жизнь готова была вот-вот отгородить от собственного бурного течения узкими хлястиками потертого бархата и лаконичными табличками с просьбой не прикасаться.

Пожалуй, барон и «Командор» были чем-то похожи.

Оба весьма обветшали и поизносились, но изо всех сил пытались это скрыть. Оба жили, а вернее — доживали — прошлым, которое, оставляя обоих на плаву, медленно растворялось в лабиринтах времени, как в теплом средиземноморском тумане. А будущее было одинаково безрадостным и, похоже, могло наступить очень скоро. Возможно, уже нынче, вместе со свежим рассветом, что рано прогоняет ночь от этих берегов.

Впрочем, эти мысли пришли в голову Тони значительно позже, пока же он тихо злился на барона, крошку Сабрину и, разумеется, на себя за то, что поддался на уговоры И потащился на вечеринку, которую устраивал — непонятно по какому поводу русский друг барона Михаил.

— Большой богач, большой чудак, но — между нами! — возможно, один из будущих лидеров России, — многозначительно Сообщил барон.

Он, словно коршун, сорвался из кресла в холле отеля «Negresco», куда Тони поселил Сабрину.

Сам лорд, бывая на Лазурном берегу, всегда останавливался на фамильной вилле в Йере.

Утром Тони заехал в отель всего на секунду, забрать Сабрину, и вполне мог дождаться ее на улице, в открытом «мерседесе» выпуска 1957-го. Но какой-то черт понес его внутрь. Там он немедленно оказался в цепких когтях барона, вырваться из которых было не так-то просто. А тут еще просительный взгляд девчонки — надо полагать, она много слышала о «Командоре».

Справедливости ради следует отметить, что Эрнст, дела которого обстояли явно не лучшим образом, остался верен себе.

Когда согласие было получено и Сабрина помчалась переодеваться, он доверительно сообщил:

— Знаешь, с русскими стало ужасно трудно. Нормальные ребята куда-то подевались. Последнее время попадаются сплошь самоуверенные и тупые хамы. Этот странный сноб. Деньги, конечно, есть, но помешан на европейской аристократии и требует как минимум принца Чарльза. Не ты не думай, общество сегодня будет приличное — я составлял список гостей лично. К тому же этот идиот заказа, столько шампанского! Икры! И вертолет. Он, знаешь ли привержен странной фантазии — отойти от берега пораньше, чтобы некоторых гостей потом доставил на борт вертолет. Почему вертолет?

— Потому, что твой сноб насмотрелся дурацких фильмов. На меня в этом случае можешь не рассчитывать: я н. вертолете не полечу!

— Нет, что ты! Мы поедем вовремя. Что ты! Он умрет когда я тебя ему представлю…

Все это очень не понравилось Тони.

Море шампанского. Вертолет. Русский сноб, составивший представление о «красивой» жизни по плохим голливудским боевикам.

Но было поздно.

Сабрина выпорхнула из лифта — и взгляды всех муж чин в холле «Negresco» на некоторое время утратили способность воспринимать объективную реальность в полно объеме.

На самом деле все оказалось еще хуже, чем представлялось на берегу.

«Командор» еще более обветшал.

Михаил, детина двухметрового роста с большим «пивным» животом и выражением тупого самодовольства на пол ном лице, встретил их у трапа. Перечень титулов и должностей Тони, который барон невозможно долго излагал тоном церемониймейстера отсутствующего принца Чарльза, действительно произвел на него сильное впечатление. Детина засучил ногами, пытаясь расшаркаться, и изобразил на лице максимум почтения, на которое был способен.

При этом он откровенно и, похоже, с искренним восторгом уставился на Сабрину.

За что был одарен стандартной полудетской и слегка обиженной улыбкой, украсившей уж не одну сотню рекламных щитов вдоль побережья.

«Засранец, — подумал Тони, адресуя ругательство дорогому парижскому стилисту, — мог бы придумать для нее еще пару-тройку приличных гримасок».

Про напыщенного русского он тут же забыл.

«Приличное общество» — плод титанических усилий Эрнста фон Бюрхаузена — откровенно демонстрировало их тщетность.

То ли европейская аристократия грела подагрические кости на других берегах. То ли дела барона были настолько плохи, что даже море дармового шампанского вкупе с тонной отборной иранской икры не смогли заманить на борт «Командора» пару разорившихся герцогинь в сопровождении бледных племянников неясной сексуальной ориентации.

Но как бы то ни было, когда публика собралась на борту, выяснилась одна забавная особенность. Разумеется, это было чистой воды случайностью. И многострадальный барон, конечно же, не подбирал гостей специально — скорее уж хватал, умоляя и лебезя, каждого, кто попадался под руку, — но вышло так, что большинство приглашенных оказались соотечественниками Эрнста фон Бюрхаузена.

«Это даже символично. Потомки Зигфрида, сплотясь, приходят на помощь сородичу», — подумал Тони, церемонно раскланиваясь с престарелой четой остзейских баронов.

Эти наверняка с радостью выбрались из скромного номера в каком-нибудь маленьком пансионе, и баронесса безумно рада, что пригодилось-таки настоящее вечернее платье от Dior, купленное в 1975 году на показе в Париже.

Тони склонился в почтительном полупоклоне, целуя дряблую руку баронессы, украшенную парой поддельных бриллиантов.