Полная переделка - Юрьев Зиновий Юрьевич - Страница 14

— Распишитесь, пожалуйста, внизу. И вы, мистер Гереро, и вы, мистер Рондол… Благодарю вас. Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату. В вашем распоряжении, — судья-контролер взглянул на часы, — ровно десять минут. Через десять минут за вами придут.

Мы прошли в комнату, в которой стоял длинный стол-каталка, покрытый белой простыней. У изголовья холодно поблескивал хромом небольшой аппарат.

— Что это? — тихо спросил Гереро.

— Они вас сейчас усыпят, а потом перевезут в холодильное отделение.

Я почувствовал, как он опять весь сжался. Его била мелкая дрожь, на лбу выступил пот. Но он держался молодцом.

— Рондол, — прошептал он, — как вы думаете, почему я выбрал полную переделку?

Я пожал плечами. Есть вопросы, на которые не ожидают ответов.

— Я хочу узнать, что это все значит… как это случилось… Рондол, через несколько минут меня усыпят. Мне нечего скрывать от вас. Я клянусь вам, что я не убивал Джин Уишняк. Вы верите мне? Верьте мне, Рондол, верьте. Я знаю, что вы не можете верить мне, но вы должны, должны! Боже, если бы я только верил, если бы у меня была вера. Я бы бросился на колени и умолял Его открыть вам правду. Но я никогда не верил в Него, и я знаю, что Он не придет ко мне в эту последнюю минуту и не поможет мне. Как мне убедить вас, как открыть душу, чтобы вы увидели ее изнутри? Почему люди замкнуты в своей скорлупе, почему они не прозрачны? Почему мы все бредем в потемках, не видя друг друга? Почему, почему?

Что я мог ему ответить? Что можно сказать человеку за минуту до его ухода. Тем более, когда он не знает, куда уходит.

— Рондол, — сказал Гереро, — мне уже не страшно. Клянусь, это правда. Просто бесконечно чего-то жаль. Нет, не чего-то. Себя, других. Тех, мимо кого я проходил всю жизнь…

В комнату вошли оба стражника и человек в сером блескучем халате.

— Прошу вас лечь сюда, мистер Гереро, — сказал человек в халате и кивнул на стол.

— Хорошо, — сказал Гереро. — Раздеваться не нужно?

— Нет, вас переоденут потом.

Все-таки он держался молодцом. Он лег на каталку, посмотрел на меня и чуть заметно покачал головой. Наверное, он хотел еще раз сказать, что ни в чем не виноват.

Человек в халате снял с прибора выпуклую крышку, положил ее на голову Гереро и щелкнул выключателем. Послышалось ровное низкое гудение.

— Я вам верю, — сказал я, глядя в глаза Гереро, — я сделаю все.

Он благодарно опустил веки, поднял их. В зрачках уже клубился туман. Он снова опустил веки и уже не поднял их.

Первый морозец застеклил лужицы, и они с хрустом лопались под ногами. Зачем я снова приехал в Блэкфилд? Ах, да, чтобы погулять, побыть хоть немножко в тишине.

Ветер шелестел еще не опавшими сухими листьями. Пошел снег. Крошечные, еще осенние снежинки таяли, не долетая до земли.

Я ни о чем не думал. В голове прыгала лишь одна фраза: «Раздеваться не нужно?» Она то звучала медленно и торжественно, то пронзительно и крикливо. «Раздеваться не нужно?» «Раздеваться не нужно?»

Ясно было одно: надо было забыть о суде и попробовать ответить себе на простой вопрос: мог ли Гереро убить? Тот ли он человек?

Я понимал всю нелепость и эфемерность этого пути, но другого у меня не было. Тем более что оставалось всего сорок дней. Вернее тридцать девять дней и двадцать один час.

Глава 6

- Вы хотите, чтобы я рассказала вам, каким человеком был мой муж? — недоверчиво спросила меня миссис Гереро. — Но ведь мы уже несколько лет не живем вместе…

Ее руки ни на секунду не оставались в покое. Она то расправляла белую шерстяную кофточку, то приглаживала свои тронутые сединой русые волосы, то потирала руку об руку, словно зябла.

— Я знаю, миссис Гереро. Ваш муж говорил мне об этом. Я хотел лишь составить себе представление о его характере. Как вы думаете, мог он убить?

Она вздрогнула и принялась натягивать край скатерти на столе.

— Я… не знаю, мистер Рондол, — тихо сказала она.

— Миссис Гереро, поймите меня. Чтобы хоть как-то двигаться дальше, я пытаюсь ответить себе на тот же вопрос, что задал вам. Именно потому, что все, буквально все говорит против вашего мужа, именно потому, что все факты указывают на его виновность, я хочу ответить себе на простой вопрос: а мог ли он убить?

— Я не знаю…

— Он был жестоким человеком?

Она вдруг всхлипнула и сделала усилие, чтобы не расплакаться. Ее и без того немолодое лицо некрасиво сморщилось. Она совершенно не пользовалась косметикой. Она демонстрировала свой возраст с каким-то вызовом. Похоже было, что она сдалась. Или уговаривала себя, что сдалась. Почему? Ведь ей должно быть не так много лет. Во всяком случае, не больше сорока…

— Поймите меня, — миссис Гереро подняла на меня умоляющие глаза, — мне трудно говорить о нем…

— Я понимаю, — пробормотал я, хотя вовсе не понимал почему.

— Я… я люблю его. — Она расплакалась и закрыла лицо руками. У нее были тонкие красивые пальцы. На одном пальце с обручальным кольцом был перстень с довольно крупным изумрудом. «Карата два, как минимум», — зачем-то подумал я. — Как это ужасно, — пробормотала она.

— Я понимаю, — снова пробормотал я только для того, что бы что-то сказать.

— Вы ничего не понимаете, вы ничего не можете понять, — вдруг почти выкрикнула она. — Как вы можете что-нибудь понять, если я почти через пятнадцать лет не понимаю и не знаю его. Он жестокий негодяй. Он мог пройти мимо меня, когда я рыдала, он мог не позвонить, зная, что я сижу около телефона, ожидая его звонка, а он задерживается где-то до утра. И он мог быть необыкновенно нежным со мной, и тогда я забывала обо всем на свете, и мне казалось, что все еще будет хорошо… Вы знаете, что он мне изменял?

Бедная миссис Гереро, она воображала, должно быть, что весь город жил только их отношениями.

— Да, мне теперь не стыдно, я перешагнула и через стыд. Я могу вам сказать, что он изменял мне, изменял все время.

Трудно, конечно, сказать, но похоже было, что на месте Гереро и я бы постарался задерживаться в офисе как можно чаще.

— И я терпела, — продолжала она. — Понимаете, что это значило для меня — жить с сознанием, что тебе изменяют? Мне казалось, что все это пройдет, что все это не серьезно… Но когда я узнала об этой девчонке…