Гонконг - Задорнов Николай Павлович - Страница 116

– За нами!

– Да, да... пожалуйста. Газеты можете оставить себе. Конфиденциально... Посэто-сама, могу сообщить... что мистер Харрис с этой же почтой получил американские и французские газеты, но ему писем не было.

«Это в крови у них – хоть на кого-нибудь надо доложить «конфиденциально». Если не про нас, так нам про американцев. А то и про своих донесут что-нибудь да нужное! Не сидеть без дела, как их приучило их же собственное правительство из самых возвышенных побуждений».

– Кажется, в Кантоне англичане устроили резню, – добавил Мориама печально. – Это нельзя узнать из прессы Гонконга. А вы знаете, что американский молодой переводчик каждое утро... в саду скачет, как козел. Очень удивительно! Ему некуда девать силы.

На корвет приехал вице-губернатор с сообщением, что прибыла ратификация из Эдо.

– Мы на днях уходим. Завтра решим, когда обмен ратификациями. Что еще сделать для вас, Таунсенд? На прощание? Что бы вы хотели? – спрашивал Константин Николаевич, заехав в храм на берегу.

– Молока! Мне нужны молочные продукты, – вскричал пьяный Харрис. – Я в отчаянье! Я жить без них не могу. Я просил, но меня не понимают.

– Уверяю вас, что молоко будет, – ответил Посьет, – я же сказал японцам.

– Ничего не сделано до сих пор.

Харрис заговорил про Боуринга, что с ним самые лучшие отношения. Достал из стола его письма и прочитал отрывки. Действительно, тон дружеский.

– Но, дорогой коммодор! На все свои причины! Сэр Джон несколько раз говорил со мной, о чем я вас предупредил. Он хочет занять японский остров Хоккайдо и этим прочно изолировать Японию от России. Уверяет, что это в наших общих интересах. Базы английского флота вблизи берегов развивающейся Сибири! Он желал знать, каким будет отношение к этому Америки... и просил меня... о содействии. Их озаботил Севастополь.

Посьет поехал из Гекусенди обратно к губернаторам.

– Что же с доставкой коровы? Разве больше не доится в Хэде адмиральская корова?

– Корова? О-о, корова! – закачал головой Накамура-сама. – Нет, кажется, не доится. Оттуда сообщили, что она погибла.

– Почему?

– Она очень распухла. Выменем. Поэтому болела. А потом, может быть, сломала ноги – и ее прирезали.

– Почему у нее могло распухнуть вымя? Разве некому было доить?

– Да. Так.

– Но там оставалась жена у нашего скотника Берзиня. Она отлично доила.

– А-а! О-о! – Накамура смешался. – Знаете, это действительно так, но... Бакуфу приказало уничтожить всякие следы близких сношений с иностранцами. И Ябадоо-сан, вероятно, сразу выполнил.

Убить корову за связь с иностранцами! Ну, до этого еще никто и нигде пока не додумался.

– Знаете, господа, – сказал Константин Николаевич, – видно, без американцев вам не обойтись в вашей истории. Если добром нельзя, то они заставят.

Накамура слушал печально и кивал головой. Как Посэто-сама не видит, что его самого обманывают?

К Ябадоо в деревню Хэда явились чиновники от губернатора. Старого самурая требовали к ответу. Прибыл русский корабль, и срочно требуется по распоряжению правительства получить от Ябадоо сведения для Америки. Прибыли Посьет и Кокоро-сан. По этому случаю все пути в Симоду из Хэды перекрыты, охраняются, нет прохода и судам и людям. Никого и никуда не пускают, но почему – об этом никому не говорят. Знать запрещено.

У старика душа замерла. Но самурай – это воин. Никогда не боится, смело идет вперед. Кокоро-сан! О-о! Неужели начнется розыск снова? Ужасное положение! Неужели? Нет, не может быть. Кокоро-сан горд и молчалив, как воин, он все знает. А кто знает – тот молчит. Если он заявит, что у него тут должен быть сын, то на этот раз не вывернешься.

Ябадоо боевым маршем самурая повел чиновников к себе домой.

– У вас корова доится?

– Нет, нет... Уже давно не доится.

– Почему?

– Да незачем. Некому есть молоко. Это противная варварская еда.

– Жаль. Нужно адмиральское молоко для американца – приказано корову послать в Симоду.

«Корову я бы отдал. Но если отдать корову и окажется, что она доится, то дать повод к обвинению в политических ошибках и розыску» – так подумал Ябадоо.

Выяснилось, что для американского консула правительство ищет дойную корову, американец старый, хотя нахал и бабник и хорошо танцует, а как известно, если старый человек хорошо танцует, это негодяй. А он – негодяй. Но без молока у него кишки плохо работают, и может быть конфликт с Америкой, у которой десять тысяч военных судов.

– Нужна дойная корова. У правительства все надежды только на Ябадоо-сан. Посьет, который тут жил и сейчас в Симоде и собирается сюда приехать вместе с Харрисом, сказал американцу, что есть у вас дойная корова.

– О-о! – Ябадоо переменился. Уже не в первый раз правительство не могло без него обойтись. Да, он поможет.

Ябадоо сказал, что старая корова зарезана, как имевшая сношения с иностранцами. Но есть еще две коровы, которые доятся. Они отелились. У них есть молоко. Я сам их раздою. Умею! Для правительства я готов.

Но на самом деле Ябадоо не убил корову, которую доил Янка Берзинь. Он очень любил это животное. Молоком этой коровы кормили любимого в семье мальчика. Это еще важней, чем западный флот и стальные машины. Если все семьи выродятся, то кто будет плавать на западных кораблях? А Япония населится корейцами и китайцами. Сам тенно поплывет! Его семья – божественного происхождения и выродиться не может.

– Также есть другие коровы. Беременные. Родятся телята, я сам раздою их для Америки. А сейчас одну подарю правительству, не жалея, для Соединенных Штатов.

– А когда это будет, как она пойдет в Симоду?

– Пока дорога перекрыта, можно дать Америке слабительного отвара из кореньев. А через два дня после отплытия Кокора-сан корова будет в Симоде. А зачем пришел Посьет?

– Нет, мы возьмем корову на наш корабль!

Ябадоо сказано под величайшим секретом!

В Симоду из России пришла шхуна «Хэда», которую строили в этой деревне. Русский император прислал в подарок тенно, сиогуну и Японии. Дар этот уже передан в Симоду. Приезжала из Эдо особая комиссия. Кавадзи к русским больше не подпускали. Никому из тех, кто с русскими знаком или встречался, к ним не разрешено даже приближаться. Даже полицейских переменили. Уэкава назначен капитаном западного корабля. «Хэда» уже стала японская. Уэкава-сан очень умело управляет и командует. Готов экипаж из молодых японцев. Все в парусине. Кокора-сан и его экипаж перейдут на другой русский корабль «Оливуца» и уходят в Китай и в Англию. Война у них закончилась, и секреты не разглашаются.