Золотая лихорадка - Задорнов Николай Павлович - Страница 103

Дуня прибежала в теплом оренбургском платке козьего пуха, в бархатном камзольчике, в яркой юбке. Сразу видно, приискателя жена. Завтра праздник, можно бабенкам языки почесать. Егор долго слышал их молодое гудение в соседней комнате.

– Уезжаю, дорогой сосед. Выздоравливай без меня! – сказала Дуня, взойдя к Егору.

– Куда же ты?

– К Илье!

– Опять на прииск… уж поздно. Не надо бы.

– Нет, поеду, что-то сердце вещает.

– Одна опять погонишь?

– Ребят возьму в Тамбовку.

– А непогода?

– Я не боюсь. Еще будут хорошие дни. А за день от Тамбовки дойду. Поеду, и все! Твоим следом, дяденька! Сперва к мамане поеду погостить, а не дождусь своего дорогого – поеду сама, может подхвачу…

– Непогода будет, – сказал Егор.

«Грудь у него опять болит!» – подумала Дарья.

– Тут близко. Ребят полну лодку насажу. Разве впервые… И поедем к бабке Арине, в старую нашу Тамбовку…

Какой-то пароход загудел под берегом.

– Слышишь, пароход, – сказал Егор. – Иди-ка живо, может, возьмет.

Дуняша еще поговорила и ушла. Татьяна, смотревшая вслед ей, вдруг всплеснула руками.

– Смотри, Иван приехал!

С берега шагал рослый человек в шляпе и в теплой куртке, быстрый на ногу.

– Идет как на прошпекте, – молвил дед.

Иван встретил Дуню, остановился. «Видно, все шутит! Так и льется у него речь! За словом в карман не полезет».

– Что он там ей заливает? – сказала Таня. – Опять из Америки или откуда-то его принесло. Это он на своем пароходе.

– Торопится, казенных не ждет! – сказал дед. – По делам-то! Наездился, все, поди, проверить надо, сколько недоделано, растащили, поди…

Дуняша мягко и застенчиво склонила свою красивую голову в светлом платке. Они оба были хороши в этот миг над опустевшей рекой. Дуня приосанилась и поклонилась вежливо.

– Пошла! – сказала Таня.

Немного отойдя, Дуня побежала, как девушка, и видно было, что ей приятно, что она словно счастлива.

– Как коза поскакала, – сказал дед и пошел встречать Ивана.

– Здорово, Кондрат!

– Здравствуй, Иван.

– Где сын?

– Простреленный лежит.

– Че такое?

– Президентом выбирался, теперь не отойдет никак. Твой был совет.

– Кто же это хлопнул, там и хунхузов нету?

– Сам не знает. Нашелся хороший человек! Все уважали и слушались. А кто-то, видно, позавидовал. Он всех работать заставлял, даже сучки городские трудились, плакали, как он уезжал.

– Паря, народ врать научился.

– Пойдем к нам.

– Иду… Да это че за беда? А я-то думал, на Егора износа нет, и шкуру у него пуля не пробьет…

Иван стал скоблить грязные сапоги о железку, когда в сенях кто-то сказал ему:

– Надо будет, и твою шкуру пробьют!

Иван рассмотрел. Говорил Петрован, старший сын Егора. Вымахал детина под притолоку. Показалось Ивану, что он какой-то недобрый.

– Здравствуй, Петьша.

– Здоров, дядя Ваньша!

Таня проскользнула мимо.

– Чего пел моей подружке?

– Она спросила, откуда приехал.

– А ты че?

– Из Парижа.

– А она че?

– Смеется, читала! Как, говорит, съездил.

– А ты че?

– Я сказал, мол, сравнивать ездил, кто лучше. Только ее там вспоминал… А она надулась!

Егор приподнялся. Иван уселся подле его кровати, и оба они тихо посмеивались, словно на некоторое время к обоим вернулась их ранняя молодость.

– Я сам виноват, – сказал Егор, – думал, что людям хорошо и никто не тронет. Не берегся. Сашка говорил мне, хотел телохранителей приставить, а я не послушался.

– Паря, надо слушать. Что смеяться, скажу, что надо все знать и ушами нигде не хлопать. Мало что нас на приисках бьют, рвут в клочья, топчут. Я бывал на бирже, золото идет рекой, бумаги, акции. Егор! Вспомнил я, что не зря мы тот год с тобой говорили. Скажу, надо открывать банк. Золото роем, добываем и его не видим. Мало что это золото пропиваем. Этим золотом нами же потом управляют. Я и прежде знал это, сколько мне раньше Барсуков говорил. И когда я в Калифорнии был, видел много золота. Но такого потопа еще не видел. Война, дележ, ссора от всего, идет своя выгода. Хватают острова, негров, кричат «свобода» и тут же всех и хлещут, и давят, и стреляют, и грабят чужих и своих.

– А разве можно свой банк открывать? – спросил дед.

– Богатому все можно! – ответил Иван.

Вошел Петрован. Что-то буркнул, попочтительней хотел поздороваться. Взял ружье и ушел.

– Под праздник у стариков гулянка, а у молодых – стрельба, – сказал дед. – Бабам – разговоры, у ребят, орехи, семечки…

– Я омолвился в Иркутске сибирякам, что хочу открыть банк, так сразу нашлись охотники и стали предлагать войти в дело. Жалеют, что доступ иностранным коммерсантам у нас ограничен. Говорят, надо транспорт, проводить железные дороги, и надо менять законы империи. Открыть широкий доступ иностранного капитала! Почему, мол, к золоту иностранцев не допускают! Мол, глупо! Весь мир открыт, а Сибирь закрыта. Они бы отсюда много выкачали! А прииск без тебя не погибнет?

– Нет. Я им говорил, чтобы мука всегда была. А остальное подвезут и сами добудут.

– Кто же тебя?

– Не знаю. Там кто-то живет в тайге. Не инородцы, а какие-то лесовики, сектанты. Где-то ходят. Их не найдешь. Может быть, теперь Сашка их изловит. Меня еще три года тому назад на той речке первый раз стреляли, да промахнулись. Человека я сам видел.

Ничего подобного никогда и никому Егор до сих пор не говорил.

– Ты не бредишь? – спросил Иван.

– Нет. Я Александру сказал еще первый год, чтобы Ваське не дозволял от прииска далеко отходить. Когда разгонят, то сами все уйдут.

– А когда разгон?

– Не знаю. Но будет. У людей все же золото останется.

– Этого золота надолго не хватит. Товар этот у мужика не залежится. Его живо выкачивают. Он уйдет все тем же путем, через границу, в Шанхай, а оттуда во французские и английские банки, все на те же весы, чтобы нас же своей тяжестью перетянуть.

– Я теперь всем говорю, что не хочу быть богатым после того, что видел, – сказал Иван, сидя вечером с Егором. – Но это неверно, Егор, я зря говорю. Надо быть богатым. Богатство двигает все, золото удержит тот, кто хочет добиться своего. И нам надо быть богатыми, Егор. Я уж жалею, что на сотни тысяч рублей сдавал золота, за бесценок, и оно пошло все туда же. Даже государственные казначейства во всех странах должны банкирам, банкиры дают субсидию на войну, и ловко это делают. Я был в гостях у банкира. Их дома в нескольких государствах. Жалко отдавать им наше золото после этого. Надо бы его держать, собирать. Казна задумала сделать золотой рубль. Значит, за песок можно будет брать золотые. Куда мы без денег! Я еще до поездки задумал с Афанасьевым открыть частный банк. Надо бы сделать его как-то общим, чтобы крестьяне несли вклады, золото, песок, самородки. У нас была бы сила, со временем мы ворочали бы большими делами. Подумай, Егор.