Первый военный аэродром - Захаров Владимир Александрович - Страница 16

16

Не менее интересна судьба красвоенлета Ивана Ульяновича Павлова. Он был зачислен в солдатский класс Гатчинской военно-авиационной школы в 1915 году. Окончив курс с отличием, Павлов поехал на стажировку в одну из авиашкол Франции, расположенную в Шартре. В феврале 1917 года он возвратился в Россию и получил назначение в 1-ю истребительную авиагруппу. Иван Павлов быстро завоевал авторитет у летчиков из солдат, механиков и мотористов, которые избрали его в свой комитет, а после революции — командиром группы. В 1918 году И. У. Павлов сформировал в Москве 1-ю советскую боевую авиагруппу истребителей и 15 августа прибыл под Казань, где принимал участие в боях против белых войск.

После окончания гражданской войны Иван Ульянович Павлов был начальником ВВС Киевского военного округа, возглавлял ВВС Московского военного округа. Он был удостоен трех орденов Красного Знамени.

В январе 1917 года в аэрофотокласс Гатчинского запасного батальона прибыл новобранец из Чувашии Иван Скворцов. В конце апреля он был откомандирован в Киевскую школу аэронавтов, а позже этот авиатор из Гатчины не только стал известным летчиком-испытателем, но и проторил дорогу в небо своему земляку — летчику-космонавту СССР дважды Герою Советского Союза А. Г. Николаеву.

Одновременно со Скворцовым в Гатчину прибыл еще один новобранец — сын Инессы Арманд бывший студент Московского высшего технического училища Федор Арманд. Он был принят в Гатчинскую военно-авиационную школу, а затем направлен на учебу в Англию. После возвращения на Родину Федор Александрович работал переводчиком в Английской миссии в Москве, а в августе 1918 года вступил в Красную Армию и получил направление в 38-й авиаотряд в качестве летчика-наблюдателя. Однако в части он и другие летчики из числа бывших офицеров старой армии встретили подозрительное отношение к себе. Шел 1919 год. Образованный и решительный Федор Александрович пишет В. И. Ленину:

«Нас немного, всего пятеро, и все наши силы, все наше умение мы прилагаем к тому, чтобы как можно выше поднять знамя Красной Армии. Но мы, бывшие офицеры, не коммунисты, и поэтому… видят в нас только врагов…»[47]

Владимир Ильич исключительно внимательно относился к таким сигналам. 3 мая 1919 года он направил телеграмму Минскому губвоенкому и копию — губкому большевиков. Телеграмма гласила:

«Летчик — наблюдатель 38-го авиаотряда Федор Александрович Арманд лично мне известен, заслуживает доверия, хотя он бывший офицер и не коммунист. Прошу товарищей красноармейцев и комиссаров не подозревать его. Телеграфируйте о передаче этой моей телеграммы в соответствующую воинскую часть. Предсовобороны Ленин»[48].

Так сын Инессы Арманд защитил себя и других летчиков, вставших на сторону народа. В очередной аттестации, характеризуя его, командир авиаотряда отмечал, что свои обязанности он исполняет точно и аккуратно, самостоятелен и решителен, нравственные качества имеет высокие, пользуется авторитетом среди сослуживцев и подчиненных. За боевые заслуги на фронтах гражданской войны Федор Александрович Арманд был награжден серебряными часами…

Гатчинская авиашкола была не только многонациональной, но и интернациональной. В Центральном государственном военно-историческом архиве хранится документ, в котором есть такие строки: «…военный летчик Болгарской службы Черкезов прибыл в Гатчинскую военно-авиационную школу для обучения на аппаратах „дюпердюссепах“ 3 сентября 1914 года…»[49]

Это не первое появление С. П. Черкезова в России. Еще в 1912 году в печати промелькнула заметка о том, что на Комендантском аэродроме в Петербурге летает ученик болгарского аэроклуба Черкезов. Тогда Сотир Петрович обучался полетам в России, но с началом Балканской войны уехал на родину. И когда С. С. Щетинин сформировал отряд русских летчиков-добровольцев, Черкезов с радостью встречал их в Болгарии.

После Балканской войны Сотир Черкезов снова приехал в Россию и добровольно вступил в русскую авиацию. Он храбро сражался на фронтах первой мировой, а в канун Октябрьской революции вместе с рабочими-путиловцами принимал участие в штурме Николаевского вокзала столицы. Вскоре Сотир Петрович познакомился с Лениным, и Владимир Ильич поручил ему выяснить возможность использования самолетов и аэродрома в Гатчине. Болгарский товарищ с честью выполнил ответственное задашь вождя революции.

Случилось так, что Гатчина дала многим красвоенлетам путевку в Арктику. В 1913 году звание военного летчика получил выпускник гатчинского авиационного отдела поляк Я. И. Нагурский. Отважный летчик морской авиации знаменит выполнением первой «мертвой петли» на отечественном гидросамолете. В февральском номере журнала «Воздухоплаватель» за 1917 год было помещено сообщение о том, что лейтенантом Я. И. Нагурским 17 сентября 1916 года впервые в истории авиации была сделана на военной станции для гидропланов на острове Эзель «мертвая петля» на гидроплане…

Однако Нагурский больше известен как первый полярный летчик.

В Большой Советской Энциклопедии написано: «Нагурский Ян Иосифович… В поисках пропавших рус. экспедиций Г. Я. Седова, Г. Л. Брусилова, В. А. Русанова 21 авг. 1914 Н. вместе с механиком матросом Е. Кузнецовым на гидросамолете совершил первый в Арктике полет вдоль зап. побережья Н. Земли, удаляясь от суши на расстояние до 100 км и покрыв ок. 400 км за 4 ч 20 мин».

Судьба этого человека оказалась необычной. После окончания Одесского юнкерского училища пехотный офицер Ян Нагурский был направлен на Дальний Восток. Позднее, переехав в Петербург, он стал заниматься в Морском инженерном училище и в аэроклубе, а затем совершенствовал подготовку в гатчинском авиационном отделе. Уже будучи военным летчиком, он совершил полеты в Арктику, а в годы первой мировой командовал отрядом гидросамолетов. В одном из воздушных боев над Рижским заливом в 1917 году летчик Нагурский упал в море на горящем самолете. В рапорте на имя вышестоящего начальства была засвидетельствована гибель офицера флота Яна Нагурского. Но раненый морской летчик был подобран английской подводной лодкой. Во время революции в России Нагурский вернулся в Польшу. Не захотев выступать на стороне белополяков, он скрыл свой чин и воинскую специальность, долгие годы работал инженером-конструктором в сахарной промышленности. Только весной 1956 года советскому журналисту Юрию Гальперину случайно удалось «воскресить» легендарного летчика-полярника Яна Иосифовича Нагурского. А вскоре советские полярники пригласили коллегу-ветерана в Москву.

Интересно сложилась летная жизнь другого гатчинца — Бориса Григорьевича Чухновского. Он родился в Петербурге, но вскоре с родителями переехал в Гатчину, где Борис закончил реальное училище. В 1917 году Чухновский окончил школу морских летчиков, а в своих воспоминаниях писал, что в Гатчине сделал выбор профессии, там почувствовал себя завербованным авиацией.

Во время гражданской войны Чухновский участвовал в боях против Врангеля, затем возглавлял морскую авиацию Волжско-Каспийской флотилии. Но самым памятным в его жизни стал 1928 год, когда большая экспедиция итальянского конструктора и воздухоплавателя генерала Умберто Нобиле достигла на дирижабле «Италия» Северного полюса. На обратном пути дирижабль потерпел катастрофу. Гондола задела за торос, и оболочка унесла в океан шестерых аэронавтов, а десять членов экипажа остались на льдине. Последнее сообщение с борта дирижабля было получено 25 мая. А 3 июня радиолюбитель из северной деревушки Вознесенье-Вохмо Николай Шмидт случайно принял сигнал бедствия и сообщил об итальянцах по телеграфу в Москву.

К середине июня 1928 года на поиски генерала Нобиле вышли 14 судов и 22 самолета из разных стран, включая три советских ледокола. Советскую авиацию представляли гатчинцы Б. Г. Чухновский и М. С. Бабушкин. На «Красин» был погружен трехмоторный самолет, имеющий поплавки и лыжи. И когда «Красин» попал в полосу непроходимых льдов, Чухновский предложил пришвартоваться к большой льдине и выкатить на нее самолет. 10 июля он в составе спасательного экипажа вылетел на разведку. На небольшой льдине летчики заметили двух человек и сообщили о них на ледокол. Однако на обратном пути самолет попал в туман, израсходовал горючее и произвел вынужденную посадку. Оказавшись в трудной ситуации, летчики телеграфировали, чтобы «Красин» сначала спасал итальянцев, а уже потом их. На льдине экипаж Чухновского пробыл пять суток, а тем временем команда ледокола спасла три группы аэронавтов с дирижабля Нобиле. Мировая печать писала, что Советы дали всему миру суровый и прекрасный урок, блестящий пример выдержки, мужества и товарищества…

вернуться

47

Гатчинская правда. 1973. 22 дек.

вернуться

48

Там же.

вернуться

49

Гатчинская правда. 1983. 1 мая.