Час ворона - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 46

– Особенно мне понравилась оговорка, дескать, граф Монте-Кристо – сумасшедший, – честно признался я.

– Ах-ха-ха!!! – Он засмеялся так громко, что я вынужденно мотнул головой, уводя ухо из-под звуковой атаки барабанных перепонок. – Ха! Ха! Ха, ха... А если серьезно, Станислав Сергеевич? Мне, как дилетанту, интересно мнение человека, не чуждого кинодраматургии.

– Почему в вашем сценарии главная роль отведена Станиславу Луневу, а не Алексею Митрохину например?

– О-о! Неужели сами не догадались? Стас Лунев единственный, кто способен поверить во все несуразности и преувеличения плана Анатолия Иванова. Я же прямо об этом говорил, когда пересказывал сюжет. Повторю еще раз, вы, мой милый, доверчивый вы мой, вы – киношник до мозга костей! Только вы, и никто другой, удайся задуманный сценарий, с пеной у рта убеждали бы следователей в том, что все действительно произошло так, как вам показалось, а говоря правду, так, как вам все показали!.. Что на это скажете?

– Скажу, что говно ваш сценарий! Чем устраивать войну возле дачи, логичней дать мне спокойно добраться до капитана Верховского, а потом...

– А потом – суп с котом! – перебила телефонная трубка. – Достаточно обсуждать то, чему не суждено сбыться! Давайте я лучше расскажу вам о том, что сбылось! Слушаете?

– Валяйте, рассказывайте.

– Вы клюнули на приманку с открытым окном над водами бассейна, как я и планировал. Далее, в соответствии с моими планами вы напали на охранника у ворот и изувечили его. Видеокамера бесстрастно зафиксировала вашу драку возле калитки. Да будет вам известно, Станислав Сергеевич, охранник, лишившийся зрения вашими стараниями, ко мне и моим людям имел опосредованное отношение. Я нанял его стеречь дачу через официальное охранное агентство. Ни в чем не повинный парень, лопушок, скучал на воротах. Сегодня, в субботу, у него был первый рабочий день. Сторожа предупредили – днем приедут гости поиграть в карты, а потом побегать, забавляясь пейнтболом. Лопушку велели никого не впускать во двор, беречь покой картежников... Легенда такая – вы проигрались и пустились в бега, между делом выколов глаза хорошему, честному молодому человеку, имеющему трудовую книжку во вполне официальном отделе кадров зарегистрированной фирмы, с которой у меня заключен договор на охрану. Видеокассета – вещественное доказательство. Свидетелей вашего проигрыша – хоть отбавляй. Вы преступник, мой милый. За рукоприкладство с отягчающими последствиями вам светит червонец строгого режима!..

Черт побери, а это похоже на правду! В историю про олигарха и миллионера Толика Иванова я, естественно, не поверил. Однако для себя отметил – человек со шрамом обожает поумничать. Вот бы знать – рассказ о невинно пострадавшем охраннике у калитки – опять упражнения в сочинительстве шибко остроумного садиста или же все-таки правда?

А похоже, блин, на правду! Толика шантажировали семьей, Лешку мамой, Захару, наверное, тоже нашлось чем пригрозить. Меня шантажировать было нечем, а теперь можно угрожать уголовной статьей. Не отними я велосипед у пацана, не повстречайся семья с бультерьерами, Альфа догнала бы беглеца, и буквально через минуты я снова в тюрьме, но уже не такой чистенький, как раньше, а с окровавленными после удара по глазам охранника пальцами. Непонятно одно – на фига меня и моих друзей вообще шантажировать перед смертью? Чтобы окончательно загнать в угол? Создать условия, когда очень хочется убежать, а убегать нельзя, убежишь из заточения, и станет еще хуже?.. Похоже, именно этого добивается сволочь со шрамом. Физического унижения и уничтожения ему мало, возжелал раздавить свои жертвы еще и морально, гадина! Оторвать крылья мухе, прежде чем размазать ее пальцем по стеклу, за которым свобода... Почему же тогда так быстро убили Толика Иванова? Или Толик все-таки жив? Его, выскочившего из камеры, мгновенно вырубили, дабы еще больше меня напугать, стопроцентно спровоцировать на побег? Да, похоже, что так! Именно так!

И еще одна важная деталь в пользу правдивости провокации моего побега. В камере были микрофоны! По-прежнему уверен – ни Леха, ни Толик не могли рассказать про капитана Верховского. Нас подслушивали, отсюда и знали, куда я побегу и как побегу. Вот ведь хренотень какая! Я боюсь облавы, которая ловит не меня, я рискую жизнью, рвусь в Москву на рандеву с капитаном Верховским, а там, куда я так стремлюсь, преспокойно ждет засада! Блин горелый! Чувствую себя полным кретином! Противно, сил нет...

– Алло-у! Станислав Сергеевич! А я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы предсказуемы, мон ами. О-о, как вы предсказуемы! Хотите, угадаю ваши мысли?

– Пошел ты на хер, урод!!!

В глазах потемнело, крик сорвался на хрип, потеряв всякий самоконтроль, я попытался швырнуть трубку мобильного телефона через головы впереди сидящих в ветровое стекло. Едва успел размахнуться, мужики с боков вцепились в меня, как те давнишние бультерьеры в Альфу. Китаец повернулся на шум, и его сухая ладошка шлепнула по моей щеке. Вроде бы и не сильно шлепнула, а в ушах завизжала низкая протяжная нота, и темнота в глазах рассыпалась искрами. Тело перестало слушаться, мужики-бультерьеры отобрали телефонную трубку, и каждый счел своим долгом угостить меня ударом локтя под ребра. Я согнулся пополам, уронил голову на колени, крепко стиснул зубы. Эмаль на левом резце треснула. О, как я ненавидел человека со шрамом! Я не знал доселе, что одно человеческое существо до такой степени способно ненавидеть другое. О, как я его ненавидел!!!

Долгую дорогу до дачи-тюрьмы я просидел скрючившись, уткнувшись лицом в коленки. Первый раунд проигран подчистую и совсем не из-за того, что побег не удался, нет! Противник сломал мою волю. Вот сейчас, только что, он предложил угадать, о чем я думал (он знал, о чем я думаю!), решил меня взбесить, и я взбесился! Еще немного, и я стану марионеткой в его руках. Выход один – превратить свою злость и ненависть в сжатую пружину под контролем трезвого рассудка и реализовать только что оформившуюся в сознании мечту – убить человека со шрамом, уничтожить, пусть и ценою собственной жизни! Впервые я понял, что чувствовали, о чем думали и как радовались смерти пилоты-камикадзе, когда шли на таран вражеских кораблей. Я больше не человек, я – живая мина. Пружина взведена, и в подходящий момент сработает детонатор.

Глубокое, размеренное дыхание успокоило сердцебиение. Принятое решение прояснило разум. Мне стало хорошо и спокойно. Я, и только я, сам, осознанно решился сделаться камикадзе. Я контролирую ситуацию. Я пишу сценарий собственной жизни! Я, а не эта гадина со шрамом. Я сам себе и сценарист, и режиссер! Аминь!

Вплоть до того, как машина въехала в подземный гараж резиденции моего смертельного врага, я старательно дышал, восстанавливал силы. Европейцы недооценивали и недооценивают дыхательную гимнастику, между тем наставник Ван привил мне умение правильно дышать и понимание важности правильного дыхания в обычной жизни. Большинство людей дышат грудью, и лишь немногие обучены дышать животом. А это, кстати, совсем просто – достаточно представить, что живот вроде как мячик, который сдувается – раздувается, сдувается – раздувается. К брюшному дыханию я привык со времен серьезных занятий гунфу, а посему достаточно легко перешел к более сложным дыхательным упражнениям и с их помощью довольно быстро вернул силу мускулам и эластичность мышцам.

Когда замолчал мотор автомобиля, что вез пленника и сопровождающих, когда я вылез из машины, выпрямил спину, расправил плечи и сделал первые несколько шагов, подталкиваемый конвоирами, вдруг остро почувствовал сверлящий затылок взгляд. Я обернулся. Китаец не отвел глаз, смотрел на меня внимательно и заинтересованно.

– Иди, не зыркай по сторонам, – стиснул пальцами мой локоть один из надзирателей. – К лестнице иди и наверх, дорогу знаешь.

Я покорно побрел к лестнице, ведущей в солярий, а взгляд китайца продолжал обжигать затылок. Он – единственный, этот китайский Мастер, заметил произошедшие во мне изменения, обратил внимание на гордо выпрямленную спину и обманчиво расслабленную походку, распознал во мне человека, победившего природный инстинкт самосохранения, а следовательно, смертельно опасного даже для него, Мастера.