Час ворона - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 72

– Щедро.

– А деньги где взяли? Там же, где и свежую одежонку вчерась? Опять ограбили кого-то? Ах-ха-ха...

– Угадали.

– Ах-ха-ха... Ну, вы и типчик, Станислав Сергеевич! Ах-ха-ха! Опасный вы для общества член! Таких, как вы, в назидание остальным нужно примерно наказывать. Ах-ха-ха...Подумайте о своем поведении и поищите раскаяние в глубинах души. Мой вам добрый совет, ох-ха-ха-ой... не могу... До свидания, Станислав Сергеевич! Я вам еще позвоню!.. Ах-ха-ха...

Громкий смех в трубке сменился короткими гудками. Надо отметить – смеялся господин Агиевский не искренне. Старался, что б смех звучал издевательски-надменно, но получалось не очень, на троечку. Не верит Михаил Александрович в то, что я вот так, запросто поддался его шантажу и спешу в гости, не прихватив какого-либо неприятного сюрприза. И он прав – был для него припасен сюрприз. Был, да весь вышел. И мне, кстати, пора на выход. Просчитался я, наврал Агиевскому – гораздо меньше двадцати минут понадобилось «Форду», чтоб покрыть расстояние от деревни Уекино до районного центра.

– Земляк, поехали потише, – попросил я водителя.

– Как прикажешь. – Водила послушно сбросил скорость. – Но можем опоздать, учти.

– Планы изменились, земляк. Видишь слева городишко? Это райцентр.

– Заезжаем в райцентр за водкой?

– Не-а. Проезжаем мимо, ты меня высаживаешь.

– А премиальные?

– Заплачу, так уж и быть.

– Ништяк! – обрадовался водила. – А че, дружище, ты вдруг надумал посреди дороги слезать?

– Друзья на мобильник звякнули, сказали – рядом проезжать будут и меня подберут, – ляпнул я первое, что пришло в голову, и тут меня осенило! А ведь и правда, Агиевский вышлет навстречу пару машин, его люди убедятся, что я не тащу за собою «хвоста», и привычно меня повяжут! Нет, ну какой же я дурак, а? Думал – Агиевский отправляет меня в пешую прогулку, дабы избавиться от случайного человека – водителя-частника – и не засвечивать свою берлогу. На полном серьезе пытался представить, сколько времени займет пеший переход от райцентра до поселка «новых русских». А на самом-то деле Миша Агиевский попросту боится, что я явлюсь к нему не один, страхуется и рубит «хвосты»!

«Форд» проехал мимо поворота к райцентру, дисциплинированно, на малой скорости, прокатил еще с километр, развернулся «носом» к Москве и затормозил. Я отдал водиле премиальную сотню, выбрался из автомобиля на обочину шоссе. «Форд», выплюнув на прощание порцию вонючих газов, помчался обратно в Белокаменную, а я побрел, прихрамывая, вдоль кромки асфальта своим многотрудным путем.

По левую руку – лес, по правую – шоссе, за полоской асфальта картофельные поля. Солнышко припекает, туч на небе почти не осталось и асфальт уже высох. Движения на шоссе почти нет. Редко навстречу проедет «жигуленок» или «Москвич», еще реже обгонит меня, одинокого путника, тихоход-трактор или труженик-грузовик. Иду не спеша, жду, когда же наконец объявится на горизонте моторизованный патруль Миши Агиевского.

Ковыляя по обочине шоссе, я думал о прожитой жизни. Бездарно прошла жизнь. Хотел оставить после себя какой-нибудь след на Земле, и ничего из этого хотения не получилось. По молодости строил грандиозные планы, потом понял – планам моим вряд ли суждено когда-либо сбыться, и, оставив пустые мечтания, целиком и полностью занялся ремесленным зарабатыванием денег. Ну, что? Много я заработал? Ни фига! Так, что называется, «на пожрать». Эх! Удалось бы замочить эту мразь с рваной харей по фамилии Агиевский! Быть может, хоть это хорошее дело зачтется мне на том свете! Но как же, черт побери, мне перехитрить Агиевского? Как?!

– Эй! Велосипедист! Эй ты, седой-волосатый!

А? Что? Я обернулся. От райцентра в мою сторону катил мотоцикл с коляской. Мотоцикл ехал по встречной полосе, по самой обочине асфальта, можно сказать, след в след за мною. В мотоциклетном седле сидел знакомый милиционер Иннокентий. Тот самый, что подвез меня вчера от районной больницы почти до самого Кондратьева.

– Погодь, велосипедист. Постой, поговорим.

Мотоцикл поравнялся со мной, Иннокентий выключил мотор, выпрыгнул из седла. Сегодня морда у мусора была бледная и скучная, видать, злоупотребил вчера Кеша первачом-самогоном.

– Ух ты, как я тебя удачно встретил, велосипедист! Вопросик к тебе тольки-тольки назрел, еду, гляжу, ты идешь. Чудеса!

«Почему он называет меня «велосипедистом»?» – удивился я и сразу же вспомнил, как вчера, общаясь с милиционером Кешей, прикидывался попавшим в аварию велогонщиком.

– Слышь, велосипедист, покажь паспорт. – Кеша, расставив ноги и уперев руки в бока, встал передо мной, всем своим видом демонстрируя превосходство облеченного властью госслужащего над гражданским хмырем с длинными волосами. Злые Кешины глазенки шарили по мне, будто обыскивали. Кителек распахнулся, и кобура кокетливо выпирала на поясе, словно уродливая коричневая грыжа.

– А в чем дело, Кеша? – спросил я дружелюбно.

– Кому Кеша, а кому Иннокентий Иванович, – отрезал мент, давая понять, что вчерашние наши с ним добрые отношения сегодня неуместны. – Паспорт покажь!

– У меня нету с собой документов, извини.

– Тогда поедешь со мной. – Кеша схватил меня за локоть и подтолкнул к мотоциклу. – Залазь давай в люльку, поехали разбираться с твоей личностью.

«Неужели пенсионер-сердечник все-таки меня заложил?» – подумал я, мягко и ненавязчиво убирая Кешину пятерню со своего локтя.

– Руку отпустите, пожалуйста, Иннокентий Иванович! Объясните, в чем дело, тогда и полезу в люльку.

– Ах, ты так! – Кеша разжал пальцы, оставляя в покое мой локоть, отступил на шаг и потянулся к кобуре. – Сопротивление властям при задержании, да?

– Сдаюсь! – Я вскинул руки вверх, сцепил пальцы на затылке. – Объясните, в чем меня обвиняют, и поехали в отделение.

– Не обвиняют, а подозревают... пока... – помягчел Кеша, между делом извлекая все же из кобуры табельное оружие. – Я с утреца в районную больничку заезжал. В приемный покой вчерась к ночи доставили двух избитых, мужа с женой из Кондратьева. Муж доложил – на него напал волосатый субъект по имени Станислав. По приметам ты похож на преступника и сам вчерась мне сообщил, что в Кондратьево спешишь, а раз у тебя нету документов и доказать, что тебя зовут по-другому, на месте ты не можешь, то поедем разбираться в отделение, понял?

Ах, вот так, значит... Час от часу не легче! Ревнивый супруг оттраханной мною Ангелины не выдержал – наябедничал властям. Страшная штука – ревность.

Опа!!! Есть! Эврика!!! Придумал! Ревность – вот она, отравленная стрела, которая способна изрядно попортить кровушку человеку со шрамом и занести в его без того больной мозг смертоносный вирус безумного и бездумного яростного гнева!!! Впервые увидев Любовь Игнатьевну, я вспомнил о чем-то похожей на нее красивой женщине с умными глазами. Та умница-красавица, едва не ставшая моей законной супругой, по образованию была психологом, и именно от нее я нахватался кое-каких забавных сведений о разнообразных нервных болезнях. Однажды она поведала, что патологическая ревность – первый признак параноидальной шизофрении. Если Михаил Александрович болен шизофренией в начальной стадии, то... То теперь я знаю, как его победить!!! Покажите алкоголику бутылку, наркоману шприц, шизику соперника, и больной человек сорвется, потеряет самоконтроль!

Шизик и дурак отнюдь не синонимы, шизофреники склонны умничать, выстраивать сложные логические построения и это... это замечательно! Я сумею вклиниться в его больную логику, сумею пробудить болезненные эмоции. У меня получится ! Я ведь в конце концов профессионал...

– Ишь заулыбался! Чего лыбишься, волосатый? – Кеша направил на меня пистолетный ствол. – Лыбишься чего, я спрашиваю? Че я такого смешного сказал, а?

– Дурак ты, Кеша, честное слово! Ну, подумай ты сам: разве тому избитому мужику, у которого ты снимал показания, отметеливший его преступник паспорт показывал? А если преступник соврал? Представился Станиславом, а по паспорту он какой-нибудь Эммануил или вообще твой тезка – Иннокентий? Что тогда?