Дар Юпитера - Зан Тимоти - Страница 43

Рейми внутренне улыбнулся от нахлынувших на него сладких, хотя и приправленных горечью воспоминаний. Вуука примерно такого же размера напал на него в первые мгновения после того, как он вышел из материнской утробы. Таково было его вступление в этот удивительный мир, где он оказался по доброй воле.

Конечно, сейчас рядом не было массивного Латранесто, чтобы поймать и поглотить этого вуука. У Рейми мелькнула мысль самому заняться хищником; многого, может, он и не добьется, но по крайней мере отвлечет его от стада.

Но нет. Там наверняка хватает своих Защитников, вдвое больше этого вуука. Детям ничто не угрожает.

Не то чтобы это его так уж сильно волновало. В конце концов, он человек, а не джанска, и все происходящее здесь должно волновать его лишь постольку, поскольку затрагивает лично.

Вуука ушел вверх и исчез в вихрящемся воздухе, а Рейми продолжил свой путь. Сейчас вуука попадались ему гораздо чаще, чем за все время пребывания с Белтренини и ее друзьями. Больше вуука, и одновременно гораздо меньшее разнообразие растительной пищи. Совпадение?

И почти не попадается маленьких бролка. Пожалуй, за последний день ему не встретился ни один из них. Рейми все время собирался расспросить Белтренини об этих созданиях поподробнее, но как-то не получалось. Какую роль они играют в их мире?

Он с раздражением отбросил эти мысли. Какой смысл ломать себе голову? В конце концов, Макколлам — ксенобиолог; она уже наверняка разобралась во всем. Оказавшись в тех широтах, откуда его могут услышать со станции, он тут же спросит ее об этом.

А до тех пор он будет искать съедобные растения, удирать от хищников и плыть вперед. Сейчас в этом и состояла жизнь; такой она, скорее всего, будет до конца его дней.

И все же это лучше, чем сидеть парализованным в инвалидном кресле и чтобы тебя обслуживали роботы. Скорее всего лучше.

— Полковник?

Фарадей поднял взгляд от своей безвкусной запеканки из баклажанов и увидел Джен Макколлам, стоящую у его стола с подносом в руках.

— Добрый вечер, сэр, — сказала она с подчеркнутой вежливостью. — Вы не возражаете?

— Миссис Макколлам… — начал он.

Первой его реакцией было вежливо сказать, что он не нуждается в компании. Происшедшая на прошлой неделе стычка с Лайдоф была все еще свежа в его памяти; не забыл он и четыре спины, упорно остававшиеся в таком положении, когда Лайдоф словесно поставила его на колени.

Эта стычка не прошла бесследно для всего проекта в целом. Неформальная атмосфера, прежде царившая в Зоне Контакта, теперь сменилась жестким официозом. Инженеры сидели как на иголках, боясь обронить хоть слово, выходящее за рамки их непосредственных обязанностей. Боясь спорить даже друг с другом.

Боясь ненароком привлечь к себе внимание Лайдоф.

Присутствие Лайдоф отравило атмосферу Зоны Контакта, и это было скверно само по себе. Но еще хуже было то, что яд просочился и во внеслужебные взаимоотношения. До ее появления Фарадей всегда обедал вместе с кем-нибудь из инженеров, а случайно столкнувшись с ними в коридоре, непременно останавливался поболтать. Дружбы между ними не возникло, но он, несомненно, воспринимал их как своих коллег.

Теперь, даже находясь с ним в одном помещении, остальные, казалось, не замечали его существования. Смысл такого поведения был ясен: полковник Фарадей на заметке, и тем, кто не желает оказаться в аналогичном положении, лучше держаться от него подальше.

В результате «Юпитер-Главный» стал местом, где он чувствовал себя очень одиноко.

Макколлам все еще стояла, ожидая ответа.

— Конечно, — с внутренним вздохом ответил Фарадей.

Если отбросить личные чувства, вряд ли он мог обижаться на этих людей. На их месте, в их возрасте, он, скорее всего, тоже опасался бы нажить себе такого могущественного врага, как Лайдоф.

— Спасибо, сэр. — Макколлам отодвинула стоящее напротив Фарадея кресло, поставила на стол поднос и села. — Я отниму у вас немного времени.

— Пустяки.

Она вовсе не собиралась просто пообедать вместе с ним, понял он. На подносе стояли остатки ее трапезы: пустые тарелки, полупустая чашка и аккуратно сложенная льняная салфетка.

Может, она и готова пойти на риск быть замеченной в его обществе, но не собирается рекламировать это.

— Я просто хотела извиниться за то, что не выступила в вашу защиту на прошлой неделе, — сказала она. — У меня не хватило храбрости. И верности.

— Не стоит. — На душе у Фарадея чуть отлегло. По крайней мере, Макколлам осознавала, что сделала, и чувствовала себя виноватой. Если не можешь обещать преданности, помнится, говорил он Спренклу в их приватной беседе, то, по крайней мере, веди себя честно. — Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Рейми. Как бы то ни было, я в состоянии встать и защитить себя, а Рейми нет.

— Понимаю.

Макколлам поджала губы, избегая его взгляда. Он заметил, что в последние дни даже движения у нее стали более сдержанными, какими-то, что ли, неповоротливыми. Припомнилось, как в первые дни Бич с серьезным лицом называл ее сокращенно БДПО: Быстро Движущийся Поющий Объект. Больше она уже не пела, по крайней мере в присутствии Фарадея.

— Я вижу, вы взяли запеканку, — сказала она. — Как она сегодня?

— Нормально. — Он отделил вилкой еще кусок. Она не хотела говорить о Рейми. Ничего удивительного: если они не собирались открыто поддерживать живую легенду, Фарадея, уж конечно, они не станут делать этого ради Рейми. — Моя мать готовила лучше. Правда, она шотландка, без примеси итальянской крови. Однако я пробовал и хуже.

— Здесь, на этой станции?

— Вот именно, на этой самой станции. — Фарадей внимательно посмотрел на Макколлам. Сегодня в ее поведении странным образом сочетались почтительность и напряженность, довольно странная комбинация для нее. — Это было во времена «Скайдайвера», задолго до вашего появления здесь. Один из поваров не мог приготовить итальянское блюдо даже ради спасения своей жизни, но все время упорно предпринимал попытки в этом направлении. Со временем это всем так надоело, что каждый четверг грозил обернуться мятежом.

— Мрачная история. — Макколлам взяла салфетку и несколько раз прикоснулась ею ко рту. — Спорю, сегодняшняя мясная запеканка могла бы посоревноваться с его блюдами.

— Что, в ней мало специй? — Обычно у Фарадея к здешней еде была именно эта претензия.

— У меня такое впечатление, что они просто намешали в нее не те специи, — ответила она и положила салфетку.

Только не на свой поднос, а на стол рядом с ним.

— Наверно, снова проблемы с припасами, — сказал Фарадей, стараясь не глядеть на салфетку и чувствуя, как бешено колотится сердце.

Прожив пять лет в такой непосредственной близости с этими людьми, он успел проникнуться убеждением, что Макколлам — редкостная аккуратистка. За все эти годы ему ни разу не приходилось видеть, чтобы она оставила за собой в кафе хотя бы грязную ложку.

Если салфетка останется на столе после ее ухода, он просто обязан будет извиниться перед этой женщиной.

— Скорее всего, — ответила она, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. — Думаю, повара тут ни при чем.

— Конечно. — Он с усилием заставил себя вернуться к безобидной теме разговора. — Очень уж строгие меры безопасности во Внутренней системе, из-за чего и задерживается доставка.

— А может, следует винить бунтовщиков на Марсе и Церере, — в тон ему сказала она. — Это они заставляют принимать такие драконовские меры безопасности.

— Или можно винить всю экономику Системы за неспособность настолько повысить наше благосостояние, чтобы мы могли иметь все, что пожелаем. — Фарадей окончательно включился в игру. — Имея безграничные доходы, мы могли бы развивать поселения на лунах Сатурна, колонизировать Плутон и Харон и обеспечить каждого марсианина собственным домом с позолоченным куполом.

— А еще можно винить Бога за то, что в Системе всего девять планет.

Фарадей состроил гримасу.