Пульт мертвеца - Зан Тимоти - Страница 26

ГЛАВА 10

Куцко ушел от ворот, когда я вернулся туда. Иверсен на вопрос, где найти его командира, направил меня на капитанский мостик, где, по его словам, развлекался Куцко, и мне пришлось отправиться наверх по бесконечным ступеням.

Куцко, слава Богу, действительно, стоял там, рядом с первым офицером Гелински, на сенсорном центре «Вожака».

— Это я, Джилид, — бросил он через плечо, оторвавшись от карты, разложенной на панели контроля.

— Здравствуйте, Миха. Здравствуйте, офицер Гелински. Я не нарушил вашего покоя?

— Вряд ли, — односложно ответила Гелински, не потрудившись даже взглянуть на меня. Она не питала ко мне теплых чувств, впрочем, как и большинство остальных, и не скрывала, что это было лишь проявлением предрассудков с ее стороны и способностью одновременно сочувствовать. Это превращало её чувства, испытываемые ко мне, в причудливую и единственную в своем роде смесь.

— Номер два снова появился, — обратилась она к Куцко. Находится к северу от… это, должно быть, Шапек-авеню.

— Есть, — сообщил Куцко, поставив пометку на карте. — Мы выясняем путь наших шпионов, — пояснил он, вращаясь в вертящемся кресле. — Брэд засунул им в плащи пару датчиков, прежде чем отпустить.

Я смотрел на дисплей, на маленькие линии, мерцавшие в лабиринте густой сетки. Так вот, оказывается, какой смысл вкладывал Иверсен, утверждая, что Куцко «развлекается».

— Довольно старый прием, разве нет? Не говоря уж о том, что ничего не стоит это обнаружить.

Куцко пожал плечами.

— Иногда и старые, как мир, методы срабатывают, и все потому, что противная сторона не ожидает их. — Он кивнул на дисплей. — Кроме того, какой толк оставаться здесь, не отправляясь в отель, если не используешь возможности корабля в полной мере?

Я изучающе посмотрел на него. Он очень старался не потерять контроля…

— К тому же, откуда еще можно проникнуть в наружную службу полиции без их ведома? — предположил я.

Куцко состроил удивленную гримасу.

— В общем, что-то в этом роде, — признался он. — Да это и не играет роли — ведь те, за кем мы наблюдаем, знают о слежке. Они просто шляются по улицам, то ли для того, чтобы убить время, то ли ждут кого-то, кто поможет им вырваться из-под нашего контроля.

Я тоже об этом подумал.

— Тогда какой смысл заниматься всем этим?

— Мы держим их в постоянном напряжении, и это нам на пользу.

Гелински фыркнула.

— Да, работает. — Куцко настаивал, чувствуя, что он вынужден обороняться. — На всякий случай следует оставаться здесь и продолжать смотреть.

— А я ничего не говорю. Вот, кстати, появился номер первый. Похоже, они собираются встречаться где-то в условленном месте.

— Ага. — Куцко сделал еще одну отметку. — Очень жаль, что у меня нет людей, чтобы походить за ними. Очень любопытно было бы узнать, где и с кем у них назначена встреча. — Он обернулся ко мне. — У вас какой-нибудь вопрос, или вы просто решили поглазеть?

— Мне хотелось бы узнать то, о чем мы договаривались перед тем, как отправиться на прием, — объяснил я.

— Ах, да, правильно. — Он бросил взгляд на Гелински и поднялся. — Отойдем вон туда, эта Гелински терпеть не может, когда во время ее работы около неё треплются.

Женщина состроила гримасу и иронически посмотрела на него, но он сделал вид, что не заметил ни того, ни другого. Мы подошли к одному из мониторов, что находился сбоку от двери, на капитанский мостик.

— Я составил вам список, — понизив голос, доложил он, извлекая из внутреннего кармана маленький листочек бумаги, — но не думаю, чтобы это вам очень уж помогло.

И он не ошибся. В списке значилось лишь четыре вида преступлений: рецидивное убийство и убийство полицейского чина или офицера безопасности относились к первой категории вместе с убийством похищенного лица и государственной изменой.

— И всё? — спросил я, не забыв взглянуть и на обратную сторону бумажки.

Он пожал плечами.

— Вряд ли вы найдёте другие тяжкие преступления и на основном Патри, и в колониях, — напомнил он. — И по меньшей мере, одно из них совершено за период, прошедший с открытия Солитэра. Как упоминала губернатор Рыбакова, люди не особенно приветствуют смертную казнь.

Я сокрушенно кивнул.

— Понимаю. Значит… В любом случае, спасибо.

Он изучающе смотрел на меня.

— Ну, как и что вы собираетесь делать?

— Не очень много. Завтра попытаюсь переговорить с губернатором Рыбаковой. Посмотрим, что она может предложить.

— Да, я слышал, что её ждут утром. Не думаю, чтобы она была в настроении раздавать благодеяния.

Я вспомнил о предрассудках, владеющих этой женщиной во всех областях, касающихся религии… и о том, что Рэндон предполагает ее причастность к промышленному саботажу.

— Попытаюсь.

— Быть может, мистер Келси-Рамос лучше провернет это дельце? — проворчал Куцко.

Он осёкся, настороженно глядя на дверь, ведущую на капитанский мостик. Я повернулся и как раз увидел Айкмана, который замер, не сразу заметив нас.

— Добрый вечер, — с трудом вымолвил он. Я отметил его напряжённость. В руках Айкман держал один из валиков, пытаясь спрятать его, манипулируя своими нервными пальцами.

— Искал капитана, но, похоже, его здесь нет. Извините за вторжение.

Он повернулся, чтобы уйти, но застыл на месте, когда Куцко, сделав широкий шаг вперед, перекрыл выход.

— Ничего, мистер Айкман, мы уже закончили, — непринуждённо заговорил он. — А зачем вам нужен капитан? Может быть, я смогу помочь?

— Нет, нет, все в порядке, — пытался отделаться от него Айкман. Он нервно взглянул на меня, но его привычная ненависть растворилась в сильной растерянности. — Мне нужно лишь…

— Кому-нибудь позвонить? — добродушно, даже ласково осведомился Куцко. — Все верно: возможность звонить в город из вашей каюты заблокирована, и вы знаете это, ведь так?

Глаза Айкмана медленно темнели от гнева.

— Существуют законы, направленные против введения незаконных ограничений…

— Как и законы, преследующие проведение актов промышленного саботажа, — перебил его Куцко, в голосе которого звучали металлические нотки. — Что это такое?

— Что — это? — лепетал Айкман, мгновенно утратив душевное равновесие.

— Вот это! — Куцко, сделав еще полшага к нему, мгновенно выхватил валик из дрожащих пальцев Айкмана.

— Отдайте! — закричал тот, пытаясь выхватить валик. В короткое мгновение он утратил чувства разумного человека, сейчас он был, как разъяренное животное, и я, невольно отступив на шаг, почувствовал, как напряглись мои мышцы.

Куцко мгновенно захватил запястье Айкмана.

— Спокойнее, мистер Айкман, — предостерёг он тихим голосом. — Выглядит как валик, защищенный от несанкционированного доступа, с записью данных, — комментировал он, рассматривая валик. — Может быть, вставим его куда следует и посмотрим, что на нём?

— Это официальный юридический документ, предназначенный для передачи в судебные инстанции Солитэра. Если вы попытаетесь его прочесть, то нарушите блокировку и тем самым уничтожите его.

— Тогда вам придется составить еще один такой юридический документ, не так ли? — холодно ответил Куцко. — Так что лучше скажите, что в нём изложено.

В течение минуты, показавшейся часом, оба пристально смотрели друг на друга, как два гладиатора из седой древности. Вызывающее упрямство Айкмана дало трещину.

— Это запрос на получение разрешения, ограничивающего… — выдавил он — … я требую, чтобы зомби, находящийся на борту, был снят с предстоящего рейса, кроме того, я желаю, чтобы он, — кивок в мою сторону — тоже был снят с рейса, как лицо, вступившее в тайный сговор с приговоренным к смертной казни.

Куцко постарался изобразить вежливое удивление.

— Тайный сговор?

— Да, сговор, — трагическим тоном подтвердил Айкман. — Это юридический термин, не думаю, чтобы вы часто оперировали такими понятиями. Разве что, в качестве обвиняемого.

Куцко понимал, что его оскорбили, бросили ему вызов, но решил, что не имеет смысла воспринимать это всерьёз.