Сделка кобры - Зан Тимоти - Страница 32

Яркие вспышки выстрелов, усиленные сенсорами ночного видения, показались Джин похожими на солнечные блики, на речной ряби. Девушка прикусила губу… К тому моменту, как до неё долетел звук стрельбы, все уже было кончено. Не успел поврежденный леопард тяжело осесть на сетку, как люди, что поджидали на стене, уже подскочили к нему и принялись отрывать от сетки передние лапы животного. Еще двое – Джин не успела заметить, как они вскарабкались на стену – ухватились за верхний край сетки, подтянулись через него и оказались рядом с тушей леопарда. Еще мгновение – и каждый ухватился одной рукой за заднюю лапу зверя, а второй – за ячейки сетки. Поднатужившись, они оторвали тушу с места и перекинули её через стену на другую сторону.

Джин смотрела, затаив дыхание. И лишь когда охотники вернулись на эту сторону стены, она перевела дух, а по её спине пробежала странная дрожь. Разумеется, эти люди знали, что они делают. Ведь, в конце концов, сменилось уже поколение, и наверняка здесь, на Квазаме, уже научились противостоять остистым леопардам, этому жуткому подарку из Миров Кобры. Так что вряд ли Джин стоило переживать за квазаман – они были мастерами своего дела.

А значит, ей можно было сосредоточить все свое внимание на себе самой.

Дауло уже снова садился в машину. Джин, стремясь производить как можно меньше шума, осторожно подкралась к самому козырьку крыши. Она вполне могла бы благодаря сервомоторам ног и керамическому покрытию костей просто спрыгнуть вниз, назад во двор. Однако не исключено, что глухой удар от её приземления мог разбудить кого-нибудь из спящих, а кроме того, Джин, только что насмотревшись на демонстрацию снайперского искусства, была не в настроении подвергать себя ненужному риску. Облизнув губы, она напрягла сервомоторы кистей и начала медленный спуск по каменной кладке.

Ей удалось сократить расстояние почти на целый этаж, когда её аудиосенсоры уловили жужжание открывающихся ворот. Стиснув зубы, Джин ослабила хватку и преодолела остаток расстояния в свободном падении. К тому моменту, как Дауло снова появился во внутреннем дворике, Джин уже поджидала его, сидя на невысокой скамье под пахучим деревом.

– С тобой все в порядке?

– А как же иначе, – кивнул он. – Подумаешь, всего лишь меченог, застрявший в ловушке. Мы уложили его за пару минут.

– Вот и хорошо, – ответила Джин, поднимаясь со скамьи. – В таком случае, как мне кажется…

С этими словами девушка внезапно умолкла – двор вокруг неё на мгновение словно покачнулся.

– С тобой все в порядке? – встрепенулся Дауло и поспешил поддержать её.

– Всего лишь приступ головокружения, – ответила Джин и сглотнула застрявший в горле комок. Даже несмотря на то, что максимальная нагрузка легла на сервомоторы, прогулка на крышу явно отняла у неё больше сил, чем ей сначала показалось. – Просто, как мне кажется, я ещё не совсем поправилась.

– Может, мне послать за портшезом?

– Нет-нет, сейчас все пройдет, – заверила его Джин. – Спасибо тебе, что согласился прогуляться со мной. – Надеюсь, я не отняла у тебя слишком много времени.

– Мне это не составило труда, Жасмин Алвентин. А теперь нам пора…

Дауло настоял на том, чтобы проводить Джин до самых дверей её спальни, несмотря на все протесты и заверения, будто с ней уже все в порядке. У порога комнаты Дауло вздумал разбудить Азию, и Джин потребовалось все её красноречие и несколько минут ожесточенных дебатов – правда, приглушенным шепотом – прежде чем ей удалось убедить его, что она в состоянии самостоятельно, без чьей-либо посторонней помощи, дойти до постели.

После того, как в коридоре стихли шаги Дауло, Джин ещё несколько минут лежала, уставясь в потолок, прислушиваясь к биению сердца, и размышляла об увиденном ею скорострельном оружии.

И если утром она начала потихоньку расслабляться, купаясь в неге и роскоши Сэммоновского дома, то теперь от этого чувства не осталось и следа.

Вся Квазама – это огромный вражеский лагерь, как в свое время неустанно напоминал им Лейн.

И вот теперь Джин впервые поверила, что это действительно так.

ГЛАВА 18.

Джин проснулась от аппетиных запахов свежеприготовленной пищи и, открыв глаза, обнаружила на накрытом столике возле окна обильный завтрак.

– Азия, – позвала Джин, вылезая из-под одеяла, и босыми ногами зашлепала к столу.

– Я здесь, госпожа, – откликнулась Азия, появляясь из другой комнаты и жестом выражая свою почтительность.

– Мы кого-то ожидаем к завтраку? – поинтересовалась Джин, указывая на обильные явства.

– Нет, все это подано вам по личному распоряжению Мастера Дауло Сэммона, – пояснила Азия. – Возможно, он подумал, что после болезни вы нуждаетесь в усиленном питании. Позвольте напомнить вам, что вчерашний обед был ничуть не меньше.

– Вчерашнему обеду предшествовал пятидневный пост, – проворчала Джин, с ужасом глядя на стоящие на столе разносолы. – И как, по-твоему, я могу все это съесть?

– Мне очень жаль, если вы недовольны, – произнесла Азия, и направилась к интеркому. – Если вы настаиваете, то я прикажу все это унести, а взамен подать вам меньшую порцию.

– Нет, не стоит, – вздохнула Джин.

Ее с детства приучили бережно относиться к пище, поэтому от одной только мысли, что сейчас придется много есть, у неё в животе возникло неприятное чувство, будто сам желудок выражал ей протест. Но, увы, ничего не поделаешь. С чувством мрачной решимости Джин уселась за столик, сделала глубокий вздох и принялась поглощать завтрак.

Ей удалось расправиться с большей частью блюд, прежде чем, наконец, она сказала себе: «Хватит». Одновременно она заметила нечто такое, что ускользнуло от её взгляда накануне: каждое блюдо, независимо от того, каким бы оно ни подавалось – холодным или горячим – на протяжении всего завтрака сохраняло свою первоначальную температуру.

А здорово это они придумали. Как следует поразмыслив, Джин пришла к выводу, что в донышке каждой тарелки встроена миниатюрная микроволновая печка, что однако ничуть не охладило её восторга. Но восторгайся или не восторгайся этими милыми штучками, все же не следует забывать (а эти приятные мелочи как раз и служили тому ещё отрезвляющим напоминанием), что при всех этих экзотических обычаях и причудливых нравах, квазаман ни в коем случае нельзя было причислить к примитивным дикарям.

– А чем вы желаете заняться после завтрака, госпожа? – поинтересовалась Азия, когда Джин наконец оторвалась от стола.

– Я бы хотела, чтобы ты помогла мне выбрать наряд, – попросила её Джин, поскольку все ещё сомневалась, каким образом сочетаются платья у неё в гардеробе, – после этого мне бы хотелось немного погулять по Милике, если, конечно, это возможно.

– Конечно же, госпожа. Мастер Дауло предположил, что вам именно этого и захочется. Он велел, чтобы я тотчас дала ему знать, когда вы будете готовы.

Джин сглотнула комок. Надо же – сам наследник, у которого и без того полно дел, выкраивает время, чтобы сопроводить по деревне неизвестную жертву несчастного случая.

– Это для меня высокая честь, – произнесла Джин сквозь зубы.

Однако когда Азия позвонила Дауло, оказалось, что тот отбыл из дому по какому-то семейному делу. Джин попыталась уговорить Азию, чтобы та вместе с ней прогулялась по деревне, однако кто бы не отвечал на другом конце линии, в ответ довольно вежливо прозвучало, что ей следует дожидаться Дауло.

Ожидание растянулось почти на целый час. Эта задержка порядком действовала Джин на нервы, но девушке ничего не оставалось, как терпеливо играть отведенную ей роль. Наконец, однако, появился Дауло, и скоро оба окунулись в сутолоку улиц Милики.

Прогулка оказалась интересной. Города и поселки на Авентине и на других Мирах Кобры, как Джин было известно из собственного опыта, обычно разрасталась как им вздумается, без какой-либо специальной планировки сверх той, без которой не обойтись. Милика, в которой все было продумано до мельчайших деталей, являлась полной противоположностью авентинской беззаботности. Однако ещё более впечатлял тот факт, что, кто бы ни являлся создателем этой планировки, он наверняка заложил в неё некие разумные начала.