Капитан - Зевако Мишель - Страница 80

– Сегодня вечером, Бельфегор, у меня, в гостинице «Три короля»… Этой ночью я стану твоей! Я буду ждать тебя, изнемогая от любви… Ты сделаешь для меня то, что я попрошу?

– Все, что угодно! – пылко вскричал нубиец. – Я убью мою хозяйку и моего господина! Приказывайте!

– Где твой узник? – спросила Марион.

– Здесь! – промолвил нубиец, показывая пальцем вниз.

– Отведи меня к нему, – приказала красавица. – Надеюсь, ты не успел сделать ему ничего дурного? – с трепетом осведомилась она.

– Железная плита! – прохрипел Бельфегор. – Железная плита!

– Что?!! – в ужасе воскликнула Марион. – О несчастный! О Боже! Эти крики… Кто это так жутко стонет?!

А стонал шевалье де Капестан, которого поднимала из мрачного колодца адская машина.

– Железная плита! – ревел нубиец. – Это конец! Это кричит он! Слишком поздно! Она никогда не будет моей!

Бельфегор не мог вынести такого удара. До исполнения самой заветной мечты нубийца оставались считанные часы, и вдруг… Теперь из-за этого человека Марион никогда не будет ему принадлежать. Он потерял ее! А счастье было так близко…

Бельфегор услышал душераздирающий вопль своей любимой:

– Освободи его! И я буду твоей! Он жив! Господи… Как он ужасно кричит!..

– Освободить его! Да, да, конечно! – продолжал реветь обезумевший нубиец.

Он бросился к рычагам, но силы ему изменили. Бельфегор рухнул на пол.

– Я не могу! – в отчаянии прошептал нубиец. – Я больше не могу! Вон он, этот рычаг!

– Какой рычаг? Этот? – спросила белая, как мел, Марион.

– Да, да! Толкайте вверх! Толкайте его вверх до упора! – прохрипел нубиец.

Марион вцепилась в рычаг и попыталась приподнять его. Но рычаг был тяжелым и не поддавался… Наконец ей удалось слегка сдвинуть его.

– Выше! Еще выше! – стонал Бельфегор. Нубиец сел. Он чувствовал, что силы потихоньку возвращаются к нему. Руки Марион кровоточили. Чем выше она поднимала рычаг, тем пронзительнее становился жуткий скрежет внизу. Это исполинская гайка медленно двигалась обратно. Однако женщина этого не осознавала. У нее уже не оставалось сил на то, чтобы думать: рычаг, казалось, становился все тяжелее и тяжелее… Внезапно он вырвался из рук Марион. Дело в том, что плита заняла наконец свое первоначальное положение. В тот же миг нубиец, которому удалось подняться, бросился к другому рычагу и принялся им орудовать. Марион стояла с отсутствующим видом и машинально снимала один за другим лопнувшие перстни, ранившие ей пальцы.

– Идемте! – повернулся к ней Бельфегор.

Если бы сейчас нубийцу вздумалось броситься на Марион, она не смогла бы оказать ему ни малейшего сопротивления. Однако Бельфегор не сделал этого. Он повел Марион в комнату, находившуюся внизу. Теперь пол был на месте. Женщина вошла и увидела Капестана в железных оковах. Глаза шевалье были закрыты. Неужели он мертв? Нубиец освободил узника, взял его в охапку и положил у ног Марион. Женщина опустилась на колени. Она положила руку на грудь Капестана, затем встала. Марион казалась совершенно спокойной.

– Он жив! И будет жить! – прошептала она. Затем женщина повернулась к Бельфегору:

– Как можно выйти отсюда? В особняке так много людей!

Нубиец склонился над ней. Он весь пылал.

– Сегодня вечером ты будешь моей? – донеслось до слуха Марион.

– Да! – выдохнула она.

– А чем ты поклянешься? – хрипло спросил Бельфегор.

Женщина положила руку на лоб шевалье:

– Бельфегор, клянусь тебе жизнью того, кому я подарила свое сердце, – отчетливо произнесла Марион, – что отдам тебе свое тело.

– Хорошо! – промолвил нубиец. – Идите.

Он присел на корточки, схватил Капестана, взвалил его себе на плечи, встал и зашагал вперед. Очутившись на маленьком внутреннем дворике, Бельфегор повернул направо, к железной двери, которая выходила в тупик Малабр. Он открыл ее – и в следующий миг все они оказались уже за оградой особняка.