Кровное дело шевалье - Зевако Мишель - Страница 90

Ну, тут разговоры мигом кончились, и он кинулся на меня. Силен он, прямо скажем, как бык. Гляжу — детина крепкий, добром не отступится… Попробовал я его поймать, но он выскользнул из моих рук, как уж. Конечно, он меня не боялся, а просто торопился догнать экипаж…

— И это ему удалось? — занервничал маршал.

— Подождите, монсеньор. Понеслись мы по улицам: он — первый, я — за ним. Из виду я его не потерял, но и схватить не сумел.

— Он что, скрылся?

— Ну, не то чтобы скрылся… Выскочил на мост, а экипажа уж и след простыл. Тогда он ринулся на другой берег Сены.

Маршал довольно улыбнулся, и Пардальян сообразил, что это известие порадовало его господина.

«Ага! — промелькнуло в голове у ветерана. — Значит, через реку карета не переезжала. Кое-что я все-таки разнюхал… «

И старый солдат продолжил свою волнующую историю:

— Преследовал я его чуть не до утра. Побегали мы вокруг университета, и наконец у заставы Борде, возле виселицы, он выдохся. Видит, не отделаться ему от меня. Тогда он выхватил шпагу. Пришлось продемонстрировать ему мой коронный удар. Вы же знаете, монсеньор, вы у меня его когда-то переняли… В общем, уложил я парня на месте… Жалко… Отчаянный был головорез и дрался неплохо…

— Пардальян, — промолвил Анри де Монморанси, — вы очень помогли мне. И поскольку это дело не имеет отношения к вашим прямым обязанностям, я распоряжусь, чтобы управляющий вручил вам двести экю монетами по шесть ливров. А теперь передохните.

— Позвольте задать вам один вопрос, монсеньор. Вы благополучно доставили ваши драгоценности туда, куда следует?

— Да, благодаря вам и нашему храброму Ортесу моя маленькая экспедиция оказалась исключительно удачной.

— О! Значит, господин д'Аспремон сумел проявить себя?

— Да, он охранял экипаж и сам сидел на козлах. Он такой же отважный и верный солдат, как и вы. Советую вам сойтись с ним поближе.

— Разумеется, монсеньор, разумеется.

Пардальян-старший отправился к себе в комнату и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Однако прежде чем заснуть, он поинтересовался у Дидье, который прислуживал ему:

— Скажи-ка, есть среди дворцовой челяди некий Жилло?

— Есть, господин офицер.

— А хорошенькая Жаннетта?

— О, она работает на кухне.

— Приведи ко мне их обоих.

Дидье изумился, но помчался выполнять приказ: слуге уже шепнули, что Пардальян стал любимцем у монсеньора.

Через несколько минут в комнату прошмыгнула Жаннетта — прелестная смышленая девушка со вздернутым носиком, лукавым взглядом и улыбчивым личиком истой парижанки. Она присела в грациозном реверансе и выжидательно посмотрела на Пардальяна.

— Так ты, стало быть, Жаннетта? — осведомился ветеран.

— Да, господин офицер.

— Рад был тебя увидеть! Там, на камине, лежат два экю. Бери их — и можешь идти. Ты очень славная малышка, Жаннетта!

Девушка удивленно захлопала глазами, ничего, конечно, не поняла, но от неожиданного подарка не отказалась и, снова сделав реверанс, убежала.

Вскоре в комнате появился высоченный рыжий детина с туповатой физиономией.

— Твое имя — Жилло?

— Верно, господин офицер.

— Так вот, друг мой, я послал за тобой, чтобы тебя уведомить: мне вовсе не нравится твоя рожа. Что ты так удивленно пялишься на меня? Да ты дерзкий парень, Жилло!

— Простите, господин офицер, — побагровел Жилло. — Простите, коли я не угодил вам.

— Ладно, так и быть… ступай да не забывай: чуть что — я тебе уши отрежу…

Жилло пулей вылетел в коридор, что было вполне объяснимо; ветеран же с чувством исполненного долга смежил веки и погрузился в сон.

Через пару часов старик проснулся. Дидье тут же сообщил ему, что маршал де Данвиль внезапно отправился в Лувр, ибо король неожиданно призвал его к себе.

Первое, что бросилось в глаза Пардальяну, когда он вскочил с кровати, — это двести экю на каминной полке: управляющий положил их туда по распоряжению своего хозяина.

— В этом дворце на меня прямо-таки проливается золотой дождь, — пробормотал Пардальян. — Ох, чую, что-то затевается, и у меня впереди нелегкие деньки.

Высказав это соображение, ветеран оделся и аккуратно уложил деньги в широкий кожаный пояс, который никогда не снимал.

«Дожидаться мне маршала или нет? — задумался старик. — Может, стоит воспользоваться тем, что он уехал, да сбегать к шевалье?»

И не тратя больше времени на размышления, Пардальян-старший поспешил в трактир «Молот и наковальня». Но на полпути он вдруг замер на месте и хлопнул себя по лбу:

— Какой же я осел! Мне ведь нужно сходить на постоялый двор «У ворожеи» и забрать оттуда любезного друга шевалье, господина Пипо…

Пардальян решительно свернул на улицу Сен-Дени; вскоре он уже был на постоялом дворе. Войдя в зал, он углядел сервированный на четыре персоны стол, ломившийся от великолепной снеди; за этим столом старик и расположился.

— Сударь, здесь занято, — сказала ему юная служаночка.

Эти слова, похоже, крайне изумили ветерана — и он поудобнее устроился на стуле.

Через несколько минут к столу величественным шагом двинулся слуга, чтобы от имени хозяина, почтеннейшего Ландри, поставить наглеца на место. Этим слугой был Любен, в прошлом — монах, отпущенный из обители и выполнявший ныне «У ворожеи» некие таинственные поручения, смысла которых даже не пытался понять, а в промежутках набивавший разносолами господина Грегуара свою ненасытную утробу.

— Вас же предупредили, что этот стол занят! — напуская на себя суровый вид, проговорил Любен.

— Добрый день, милейший Любен! Вы меня не признали?

— Господи! — вскричал слуга. — Господин де Пардальян!

— Собственной персоной! Что-то вы плохо привечаете друзей своего хозяина, а я ведь проехал сотню лье, чтобы встретиться с ним! А вы, дорогой мой Любен, совсем заплыли жиром, оттого, видно, и ума поубавилось. Кыш отсюда — и пошлите ко мне Ландри!

Любен пробурчал сквозь зубы что-то похожее на извинение, и через минуту вся кухня уже гудела, как улей. Еще бы: объявился господин де Пардальян!

Белый как мел, совершенно сраженный этой новостью, почтеннейший Ландри Грегуар, которого отказывались нести толстенькие ножки, с несчастным лицом приковылял к посетителю.

— Любезнейший хозяин! — бодро хлопнул его по плечу Пардальян. — Знаю, знаю, вы рады меня видеть! Что это у вас слезы из глаз катятся? Верно, от радости…

— Это я лук на кухне резал… — пролепетал растерянный хозяин.

— Какая разница! — воскликнул Пардальян-старший. — Будем считать, что вы рыдаете от счастья. Для меня это большая честь — узнать, как вас обрадовал мой приход.

— От души рад, клянусь! — постарался выдавить из себя улыбку господин Грегуар. — Разрешите спросить: долго ли мы будем наслаждаться вашим обществом?

— Увы, нет, дорогой Ландри, я просто заскочил навестить вас.

Достойный трактирщик немного успокоился и осведомился:

— Сударь, вам говорили, что этот стол занят?

— И для кого же предназначается столь отменный обед?

— Нас почтил своим вниманием виконт Ортес д'Аспремон, — торжественно произнес Ландри. — Господин виконт принимает сегодня у нас своих друзей, троих уважаемых парижан, господ Крюсе, Пезу и Кервье.

Ветеран сразу насторожился.

— Ну ладно, для таких особ я, пожалуй, освобожу место, — вздохнул он. — Но вы уж, будьте любезны, устройте меня тут, рядышком, в отдельном кабинете.

Ландри, довольный, что ему удалось так быстро уломать свирепого гостя, весело заверил Пардальяна:

— Разумеется, сударь! Через секунду мы все приготовим!

— Да… По-моему, я вам что-то задолжал… какую-то мелочь, один-два экю. Так напомните мне после обеда, и я с вами расплачусь.

Достойнейший Ландри просиял, но тут же нахмурился: из кухни послышались громкие крики:

— Хватай его! Уносит! Держи!

Лохматая собака стрелой вылетела из кухни, сжимая в зубах кусок крольчатины; пес пронесся по залу и юркнул в уголок, притаившись за спиной Пардальяна.