Последняя схватка - Зевако Мишель - Страница 21

— О, не спешите радоваться, — ответил Пардальян с обычной насмешливостью в голосе. — Конечно, мы нанесли ей сокрушительный удар, от которого другой бы не оправился. Но только не она!.. Черт побери, вы рано празднуете победу. Да, я надеюсь, что мадам Фауста откажется от борьбы. Но далеко в этом не уверен.

— Ну, сударь! А что же ей остается делать без претендента на престол? — изумился Вальвер.

— А кто вам сказал, что она не найдет другого? — пожал плечами шевалье. — Кого?.. Вандома, Гиза, Конде, а то и самого Кончини. За этой Фаустой нужен глаз да глаз. Может, она будет действовать в интересах своего повелителя — испанского короля… Или в своих собственных интересах… Или вообще ни в чьих, а просто станет творить зло, поскольку это доставит ей удовольствие… Такая уж у нее натура… Поверьте, юный друг, нам надо быть начеку. Сейчас бдительность нужна как никогда!..

В этот миг распахнулась дверь, и на пороге появился Ландри Кокнар. Важный, как лакей в королевских покоях, он торжественно провозгласил:

— Не угодно ли господам пройти в соседний зал — мясо господ на столе.

— Вот черт! — вскричал Пардальян и восхищенно присвистнул. — Какая выучка!..

И тут же с забавной гримасой передразнил Кокнара:

— «Не угодно ли господам… мясо господ на столе!» Хотел бы я знать, что там осталось, — ведь у этого ловкача полон рот!

— Ну и что, — от души расхохотался Вальвер. — Он же рассчитывает на свою долю.

— Мяса или господ? — спросил Пардальян с самым серьезным видом.

— Мяса, только мяса, господин шевалье, — не менее серьезно заверил Ландри Кокнар, сгибаясь в низком поклоне.

— Мерзавец, — загремел Пардальян, — уж не хочешь ли ты сказать, что мы тоже жесткие, как подошва?

Вальвер просто умирал от смеха. В плутоватых глазах Кокнара прыгали чертики: он прекрасно понимал, что у господина шевалье хорошее настроение и ему хочется пошутить. Но лицо слуги оставалось совершенно бесстрастным. Ландри снова согнулся в почтительнейшем поклоне и важно изрек:

— Осмелюсь заметить, что так и мясо остынет…

— Черт! — встрепенулся Пардальян. — Такого преступления я бы себе в жизни не простил! Идем, Одэ, не дадим «нашему мясу» и впрямь превратиться в подошву…

Они прошли в зал. Стол впечатлял: хрусталь, серебро, пузатые бутылки, закуски, дымящиеся блюда — и такие запахи, что сразу стало ясно: Ландри Кокнар не хвастался, когда говорил, что отлично готовит.

Пардальян сразу это понял, но вида не подал. Ландри Кокнар же скромно потупился, жадно ожидая похвал.

— Что ж, за неимением лучшего сойдет и это, — бесстрастно заявил шевалье.

— Сойдет! — возмутился оруженосец.

— Надеюсь, это не такая уж отрава… — с сомнением добавил Пардальян.

— Отрава! — поперхнулся Ландри Кокнар.

— Не исключено даже, — холодно заключил Пардальян, — что мы почти сносно пообедаем.

— Почти сносно! — простонал совершенно убитый слуга.

Видя его гнев и отчаяние, Пардальян не выдержал и звонко расхохотался; Вальвер же буквально задыхался от смеха. Тут и славный Ландри воспрянул духом.

Отсмеявшись, Пардальян вполне серьезно сказал:

— За стол, Одэ, за стол. Воздадим должное искусству нашего кулинара. Но даже за обедом не будем отстегивать шпаг. Мы должны смотреть в оба глаза и слушать в оба уха. Нам ни на миг нельзя забывать, что Фауста притаилась где-то рядом. Она только и ждет, когда нас можно будет застать врасплох.