Принцесса из рода Борджиа - Зевако Мишель - Страница 34

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.

— Мы, изволите видеть, стоим на часах, — сказал Пикуик.

— Это я вижу. Но почему здесь, а не в каком-нибудь другом месте?

Пикуик и Кроасс казались изумленными.

— Милостивый государь, — сказал Кроасс, кланяясь, — вы не изволили забыть, что оказали нам честь, пригласив отдохнуть в этом жилище?

Пардальян захохотал.

— И вы продолжаете отдыхать, чудаки? Похоже, что вы изрядно устали!

— Верно. Жизнь наша полна лишений. Нам приходится спать на полу, толкать повозку в гору, выступать на площадях, а плата за это — палка хозяина; мы едим песок и камни; утоляем жажду горящей паклей… Нас это несколько утомило, и по прибытии в Париж мы решили первым делом поискать хозяина, который бы предложил нам что-нибудь получше, особенно в смысле пропитания…

— Не столь неудобоваримое? — поинтересовался Пардальян.

— Мы переварим все, — сказал Пикуик, — желудки позволяют, благодарение Богу. Но хотелось бы получать пищу более аппетитную.

— Ваше желание понятно, — произнес шевалье. — Но скажите-ка, где вы спали с тех пор, как я привел вас в этот дом?

— Здесь, — ответил Кроасс, указывая на конюшню. — Благодаря распоряжению, которое вы дали той ночью одному достойному слуге.

— Я распорядился приютить вас только на одну ночь…

— Этот человек, — холодно продолжил Пикуик, — приносил нам утром и вечером весьма приличную еду.

— Значит, вы здесь обосновались надолго. Нашли землю обетованную?

— О, милостивый государь, — сказал Кроасс, — когда-нибудь мы уйдем. Мы хотим поискать хозяина менее грубого, чем Бельгодер.

— Бельгодер? — вздрогнув, переспросил Пардальян. — Балаганщик, что живет на улице Тиссандери на постоялом дворе «Надежда»?

— Он самый!.. Однажды мы воспользовались его отсутствием и попросту ушли, однако никакой работы не подвернулось, так что мы начали было подумывать вернуться к Бельгодеру, когда добрая наша звезда привела нас к «Boрожее»… Теперь, — продолжал Пикуик, — если милостивый государь соблаговолит выслушать, я изложу ему мысль, которая посетила меня, когда я спал на соломе в этой конюшне…

— Посмотрим, что за мысль, — сказал Пардальян.

— Мы ищем хозяина, милостивый государь, который не колотил бы нас с утра до вечера или, по крайней мере, после трепки не кормил бы камнями… Мы ищем хозяина, который ценил бы нашу храбрость…

— Вашу храбрость? Гм!..

— Наш ум, нашу ловкость, все наши лучшие качества, которые не могли проявиться, пока мы влачили столь жалкое существование. Почему бы вам не стать этим хозяином?

— Скажите, — спросил Пардальян, у которого были свои соображения, — раз вы жили с этим Бельгодером, вы должны были знать молодую девушку, которую звали… Как же ее звали?

— Милостивый государь хочет говорить о певице Виолетте?

— Да. Знаете ли вы, кто она, откуда и почему хозяин держал ее при себе?

— Мы не знаем. Когда Бельгодер пять лет назад взял нас в свою труппу, посулив интересную жизнь, путешествия, легкую работу и хорошую кормежку, Виолетта и Саизума уже жили у цыгана.

— Саизума? — спросил Пардальян.

— Да, гадалка… сумасшедшая.

— А эта Саизума тоже исчезла с Бельгодером?

— Я не знаю, милостивый государь, мы больше не возвращались в «Надежду»… Но милостивый государь не ответил на предложение, которое я имел честь ему сделать.

— А! Да… Вы ищете хозяина, и вы хотите, чтобы этим хозяином стал я?.. Что ж. Я отвечу вам завтра утром. Переночуйте здесь, а там посмотрим… Но скажите, эта Саизума… вы говорите, что она сумасшедшая?..

— По крайней мере, она таковой кажется. Впрочем, она говорит очень мало, только когда гадает по руке.

— Вы думаете, она что-то знает о маленькой певице?

— Кто может знать, что думает Саизума? Она живая тайна. Даже мы никогда не видели ее лица — она всегда носит маску. Знает ли она о Виолетте, испытывает к ней любовь или ненависть, мы не можем сказать. Одна Симона, которая звала Виолетту своей дочерью, могла бы рассказать вам о ней. Но Симона умерла…

Пардальян задумался. Кто такая эта таинственная цыганка? Вне всякого сомнения, сообщница Бельгодера… Вдруг ему пришло в голову, что, возможно, эта женщина все еще находится на постоялом дворе «Надежда». Он подумал о Карле Ангулемском и решил предпринять еще одну попытку отыскать след исчезнувшей Виолетты.

Он направился к «Надежде» и вошел туда в ту минуту, когда хозяин уже собирался закрывать дверь — час был поздний.

Войдя, шевалье увидел в зале человек двадцать. Он расположился за столом, рассчитывая расспросить хозяина. За другими столами сидели и пили вино какие-то проходимцы и продажные девки. Одна из них, заметив шевалье, севшего в дальнем углу, покинула свою компанию и подошла к Пардальяну. Она села перед ним, положила локти на стол и призывно улыбнулась.

Пардальян спокойно смотрел на нее и молчал. Тогда она решилась прибегнуть к старому, испытанному приему.

— Сударь, — сказала она, — не угостите ли вы даму вином?..

— Клянусь головой и брюхом, — крикнул в этот момент один из пьяниц, — ты вернешься к нам, Лоизон!

Шевалье вздрогнул и побледнел, услышав это имя.

— Тебя зовут Лоизон? — спросил он женщину.

— Лоиза, мой принц…

— Лоиза! — глухо повторил шевалье, одним глотком осушив стакан вина.

На мгновение он зажмурился. Потом резко тряхнул головой.

— Ах, так! — взревел пьяница, коренастый детина в красной шляпе, с глазами, налитыми кровью, — нужно, чтобы я пришел за тобой?

— Ладно, Ружо, — проворчала девица, — оставь меня в покое…

— Держи, девочка, — очень ласково сказал Пардальян, — возьми экю и пойди выпей со своим дружком Ружо…

Лоизон была ошеломлена. Она взяла экю, который ей протянул шевалье, и, желая хоть как-то отблагодарить Пардальяна, пробормотала:

— Я живу на этой улице, напротив кабачка…

Затем девица поднялась и подошла к Ружо, который, увидев экю, злобно покосился на шевалье.

Тот сделал знак хозяину кабачка подойти к нему. Хозяин поспешно приблизился к необычному клиенту, и шевалье уже собирался расспросить его о Саизуме, когда со всех сторон раздались крики:

— Где цыганка?

— Эй, чертов кабатчик, ты не покажешь нам красную ведьму?

— Предсказаний!

— Сию минуту, мои ангелы, — ответил хозяин, — я иду за женщиной в маске!.. Угомонитесь!

— Кто эта цыганка, которую требуют привести? — спросил Пардальян.

— Несчастная сумасшедшая, мой господин! Мне ее оставили в залог.

— В залог? Женщину?

— Представьте себе, несколько дней назад я поселил у себя на постоялом дворе труппу бродячих комедиантов. Каждый из них ел за четверых и пил за шестерых. Так что счет достиг размеров невероятных. Ну и вот, они вдруг исчезли… Теперь вы понимаете…

— Я понимаю, но представьте, не могу уразуметь, причем здесь цыганка, — сказал Пардальян.

— Так вот, фигляры забыли взять с собой гадалку. Чтобы возместить расходы, каждый вечер я заставляю эту женщину гадать — она отлично читает по руке. Это стоит два денье с человека и, по правде говоря…

— …вы прикарманиваете деньги. Это естественно. Однако вам пора идти за ней, ваши клиенты проявляют нетерпение.

Действительно, крики и ругательства становились все громче. Кабатчик ушел в заднюю комнату и вскоре вернулся в сопровождении цыганки. При их появлении внезапно наступила тишина. Завернувшись в свои пестрые одежды, с красной маской на лице, Саизума прошла мимо столов и остановилась посреди зала.

— Ну, цыганка, — сказал кабатчик, деланно хихикнув, — расскажи нам твою историю…

— Нет, нет! — крикнул Ружо. — Пусть она погадает нам!..

— Пусть она сделает и то, и другое! — сказал какой-то бродяга.

Саизума медленно подняла руку и коснулась ею волос.

— Вы все, кто слушает меня, — начала она, — господа и знатные дамы, собравшиеся в этом храме, почему вы так глядите на меня? Я говорю правду. Ложь на устах священника, а не на моих… Несчастная!.. Почему я люблю его?..