Принцесса из рода Борджиа - Зевако Мишель - Страница 49

Фауста умолкла.

— Мне кажется, — робко сказала Клодина, — что события развиваются в соответствии с вашими планами…

— Именно это и настораживает меня! — ответила Фауста. — На первый взгляд достигнуто больше, чем я могла ожидать. Но некоторые вещи тревожат меня. Тайный кардинальский конклав испугался последнего, решительного шага. А Фарнезе, бывший мне опорой и поддержкой, отрекся от меня…

— Но Гиз!

— Гиз помирился с герцогиней! Я знала, что однажды она явится в дом Гиза, и тогда… Так и случилось… Она вернулась к мужу, и тот… тот ее простил!

Клодина де Бовилье еле заметно улыбнулась.

— Гиз, — продолжала Фауста, — это человек, наделенный огромной энергией, но он хорош лишь в сражении: пика или шпага в руке, кираса на груди, шлем на голове… В Лувре Гиз — самый элегантный кавалер. Он с несравненным изяществом носит плащ малинового бархата… Ему присуще поистине королевское величие. Да, Гиз будет блестящим государем во время дворцовых церемоний и неустрашимым воином в битвах…

Фауста закрыла глаза. Казалось, что она видит все это. Она вздохнула:

— Увы, я знаю настоящего Гиза: статую, которая не способна ни на высокие мысли, ни на твердые решения…

Он помирился с герцогиней де Гиз, и это сбило меня с толку… Но не будем больше говорить об этом! Он позволил покинуть Париж трем тысячам солдат, которых Крийон повел к Генриху де Валуа. Он разговаривал с Екатериной Медичи, и нескольких слов старой флорентийки хватило, чтобы был отменен тот смертный приговор, мысль о котором я так долго внушала ему!.. Наконец, в довершение всех бед, он упустил редкую возможность захватить чужие сокровища и завоевать королевский трон… Вместо трона, он отвоевал всего лишь мельницу на холме Сен-Рок. Собрать целую армию, чтобы ворваться на мельницу, и никого там не обнаружить!

Фауста очень тихо, так тихо, что Клодина не смогла разобрать слов, прошептала:

— Это правда, что на Гревской площади и на холме Сен-Рок Гиз имел дело с сильным противником… Ах, почему герцог де Гиз так не похож на шевалье де Пардальяна?! Будь рядом со мной такой человек, я могла бы перевернуть мир…

Фауста продолжила:

— Что тело? Его нужно прятать в железо во время сражений. А душа… Все решает она. Истинный рыцарь — это вовсе не Гиз в своих сверкающих доспехах или атласном камзоле… О, я видела такого рыцаря, и он мог бы взойти на трон! Его одежда потерта, лицо измождено, а речь проста, но его шпага верна и ловка. Что-то в нем волнует меня. Кто он? Я бы многое отдала, чтобы лучше узнать его, заглянуть в его душу, понять ход его мыслей… и наконец…

Фауста внезапно остановилась. Но Клодине не требовалось больше слов — она и так все поняла…

— Безумие! — прошептала Фауста. — У меня же нет сердца. Нет! Нет!

— Но почему, моя госпожа? — воскликнула Клодина. — Почему бы вам не познать простые человеческие радости? Всемогущая королева, почему бы вам не почувствовать, что значит быть женщиной?

— Потому что моя сила — в холодной крови. Я хочу остаться девственницей, не знающей женских слабостей. Я желаю властвовать. Никто в мире не может сказать, что он — господин Фаусты!

— Ах, сударыня! — произнесла взволнованная Клодина. — Есть господин, чья власть так сладостна… Это — любовь!

— Любовь! — пробормотала Фауста, вздрогнув.

Принцесса опустила голову, и слеза скатилась по ее щеке. Но в то же мгновение ее лицо вновь стало бесстрастным.

— Итак, произошло вот что, — просто сказала она. — Гиз за эти несколько дней отступил на те же позиции, что занимал десять лет назад, а Фарнезе отрекся от меня! Что ж, приведите сюда Саизуму. Ведь вы уверены…

— Я ни в чем не уверена, сударыня. Но мой долг — предупреждать вас и помогать вам во всем, не так ли?

— Я знаю вашу преданность, Клодина, и вознагражу вас по справедливости… прикажите же ее привести.

Настоятельница хлопнула в ладоши. Дверь отворилась, и на пороге появилась монахиня:

— Приведите цыганку! — распорядилась Клодина де Бовилье.

Глава 23

ПРИЗРАК

Оставив кардинала Фарнезе в павильоне, мэтр Клод пересек огород. Две или три пожилые монахини в грязных поношенных платьях копались в земле. Они прекрасно видели Клода, но не остановили его, хотя мужчинам входить в монастырь запрещалось.

Но, как мы уже говорили, это убежище было мало похоже на монашескую обитель. Лишь одна монахиня при виде Клода резко вонзила лопату в землю и что-то проворчала себе под нос о юных распутницах, ужасных временах и неизбежной небесной каре.

— Гм! — пробормотала сестра, к которой были обращены эти сетования. — Не стоит слишком сильно переживать. Что такого, если время от времени какой-нибудь богатый кавалер пробирается сюда?

— Сестра моя, мы живем в весьма печальное время. Для страстей больше не существует преград. Обитель доведена до нищеты и к тому же вынуждена укрывать разврат наших юных сестер… Сама настоятельница подает им пример!

— Увы! Нужно смириться, ибо иначе мы умрем от голода или будем просить милостыню, как год назад.

Клод, вероятно, знал о странных нравах этого монастыря. Он даже не пытался прятаться. Миновав огород и небольшой фруктовый сад, он подошел к каким-то полуразрушенным зданиям. Мэтр Клод встретил там девушку, одетую в светское платье. У нее были дерзкие глаза и вызывающая улыбка. Девушка спросила Клода:

— Кавалер, вероятно, из того эскорта, что остановился у входа?

— Да, это так, — ответил он.

— Вы пролезли через пролом в стене? — сощурила она глаза. — Главный вход для мужчин закрыт, но все знают, как сюда проникнуть…

— Да, я воспользовался проломом. Мне все известно.

— Благородный кавалер, — продолжала девушка с улыбкой, — желает видеть одну из наших сестер?

— Я хочу видеть госпожу настоятельницу, — сказал Клод.

— Какой мрачный голос, какой тяжелый взгляд! — продолжила девушка, вздрогнув. — Госпожу настоятельницу? Но она сейчас беседует с благородной принцессой, любезно интересующейся нашей бедной обителью.

— Знаю. Я из свиты принцессы: у меня приказ отыскать ее.

— А! Это другое дело. Идите, сударь. А я прогуляюсь до часовни.

Она указала мэтру Клоду на двух монахинь, вошедших под арку:

— Если вы хотите попасть к госпоже настоятельнице, следуйте за этими сестрами…

Сестры выглядели настоящими монахинями: они были одеты соответствующим образом и шли медленно, опустив головы и скрестив руки на груди. При виде мужчины они вовсе не удивились и ничего не спросили, просто закрыли глаза.

Сестры эти вели за собой цыганку в красной маске… Клод уступил им дорогу. А когда они начали подниматься по широкой лестнице, пошел за ними. Монахини свернули в коридор и постучали в одну из дверей, которая тотчас же отворилась. Тогда они взяли цыганку за руки и ввели в комнату. Спустя несколько минут сестры так же молча вышли и медленно удалились. Цыганка осталась внутри. Мэтр Клод, приблизившись к двери, остановился и задумчиво потер лоб. Легкость, с которой он настиг Фаусту, тревожила его. Что-то явно было не так. Где же опасности, которые должны были подстерегать на каждом шагу? Старый палач ничего не понимал.

Мэтр Клод заметил неподалеку приоткрытую дверь. Толкнув ее, он оказался в узком пустом помещении, погруженном в полумрак. Здесь, в тишине и темноте, он принялся размышлять. Что ему делать дальше?

Убить эту женщину! Или захватить ее и отдать в руки кардинала Фарнезе. Но, может быть, он не хочет этого делать? Нет! Он сам ненавидит Фаусту. Убийца его дочери должна умереть. Тогда что же его беспокоит? Смутный, почти забытый образ всплыл в глубине памяти.

«Цыганка, что шла с двумя монахинями… — размышлял мэтр Клод. — Мне знакома эта походка. И мне кажется, я уже видел когда-то эти волосы…»

Старый палач думал о цыганке, забыв и Фарнезе, и Фаусту.

«Странно, что эта незнакомка сбила меня с толку, — сказал он себе наконец, тряхнув головой. — А, ладно! Бог с ней! Чем мне может навредить какая-то цыганка? Вперед!»