Заговорщица - Зевако Мишель - Страница 42

— Люди — те же свиньи. Если они знают, что их ждет полное корыто, они обязательно вернутся к вечеру в свой хлев. Я подошел к закату моей жизни, пора вернуть стадо мое в хлев… Но оставим пока Генриха Наваррского. Стало быть, она не знает, что я по-прежнему во Франции?

— Она думает, вы в Италии.

— Да. И вы говорили, дорогой Ровенни, что, может, представится случай… пока она считает, что я далеко… как вы сказали в прошлый раз? У меня память — совсем никуда, забывать стал…

Сикст V снова раскашлялся и замотал головой:

— Пора… пора уж мне…

— В прошлый раз, — напомнил ему Ровенни, — я сказал, что скоро представится удобный случай… когда заговорщики соберутся вместе…

Сикст V, сидя в кресле, бессильно покачал головой, словно умирающий, которому уже чужды все дела земные.

— Ваше Святейшество слышит меня? — встревоженно спросил кардинал.

— Да… говорите, дорогой Ровенни, говорите… значит, заговорщики соберутся… все без исключения?

— По крайней мере те, кто последовал за ней во Францию, чтобы подготовить известные вам события…

— Падение Валуа…

— Да, Ваше Святейшество, а также дальнейшее изменение судеб королевства…

— Понимаю… на престоле окажется Гиз.

— Да, Ваше Святейшество. Вижу разум ваш, как обычно, ясен…

Слабая улыбка скользнула по бледным губам Сикста V.

— Продолжайте, дорогой друг! — прошептал папа.

— Итак, основные участники заговора, кардиналы и епископы, соберутся на торжественную церемонию. Она умеет все обставить так, чтобы потрясти воображение окружающих.

— Да… я пренебрегал подобным, и, оказывается, напрасно… Люди жаждут зрелищ, театральности, великолепных или устрашающих спектаклей… не забывайте об этом, Ровенни, когда станете папой!

— Ах, — пролепетал кардинал, — что я слышу, Ваше Святейшество?!

— Господи, я, кажется, проговорился… но больше ни слова… будем считать, вы ничего не слышали… продолжайте, мой добрый друг, продолжайте…

— Так вот, Ваше Святейшество, самое простое — воспользоваться собранием заговорщиков…

— А Гиз? — спросил папа, и глаза его блеснули.

Ровенни удовлетворенно улыбнулся:

— Герцог де Гиз явится на церемонию со своими приближенными… Его должны предупредить накануне — не раньше и не позже… И знаете, кому поручено оповестить герцога? Мне, святой отец!

— И что же? — спросил папа, делая вид, что не понял.

— Я просто-напросто ничего не стану сообщать Гизу.

Сикст V воздел к потолку руки и воскликнул:

— Господи, благодарю Тебя за то, что вернул достойного кардинала Ровенни в лоно церкви… Пусть тиара увенчает его благородную главу… главу предателя, иуды и лжеца!

Последние четыре слова Сикст произнес про себя, так что Ровенни остался в полной уверенности: папа благоволит к нему, а папская тиара вот-вот будет возложена на его голову.

— Весь вопрос в том, — продолжал кардинал, — сможет ли Ваше Святейшество…

— Не беспокойтесь, друг мой! Господь сотворит чудо и придаст мне силы. Впрочем, есть надежные люди… они помогут…

— Добавлю, Ваше Святейшество, что я употребил все мое влияние на то, чтобы поколебать заговорщиков… многие размышляют, сомневаются… они на перепутье…

— Прекрасно, прекрасно… Так где состоится собрание? В Париже?

— К счастью, нет, место выбрали уединенное, но неподалеку от столицы… один маленький монастырь на Монмартрском холме.

— Очень хорошо… я заранее пошлю туда моего человека.

— А как мы его узнаем?

— По кольцу. Я дам ему такое же кольцо, как дал вам. Теперь, дорогой Ровенни, мне осталось лишь узнать день… сообщите же дату…

— Именно за этим я и пришел.

— Когда же?

— Завтра! Если завтра в десять утра Ваше Святейшество посетит монастырь на Монмартре, вы застанете там всех мятежных кардиналов и епископов.

Лицо Сикста V как-то странно передернулось, и Ровенни не без страха спросил:

— Я и те, кто готов вернуться на путь истинный, должны дождаться вас, Святой Отец?

— Да! — твердо ответил папа. — Я явлюсь обязательно, даже если мне станет совсем худо — Господь придаст силы!

— Значит, сначала приедет ваш посланник и предъявит кольцо, а потом и вы сами, Святой Отец?

— Вы выполните любой приказ моего человека. Считайте, что распоряжения исходят от меня лично.

Кардинал Ровенни пал на колени, папа благословил его, и приближенный Фаусты покинул мельницу. У подножья холма Сен-Рок Ровенни сел на лошадь и направился в сторону Нового моста. Но перед тем как уехать, он обернулся, взглянул на мельницу и прошептал:

— Папа! Через два месяца я стану папой! Он думает, что протянет еще шесть месяцев… Но для этого нужно чудо, а времена чудес давно прошли!

Кардинал Ровенни поскакал в город. У городских ворот он что-то сказал стражникам, те поспешно опустили подъемный мост, и вскоре кардинал уже затерялся на парижских улицах.

…Едва гость вышел из комнаты, как согбенный старец выпрямился, стремительно поднялся с кресла и усмехнулся:

— Как же легко обманывать людей! Стоит пообещать — и они самого Господа предадут… Иуда! Обманщик! Какой из тебя папа! Потерпи — я еще жив! Шесть месяцев? Шесть лет подожди! Терпение, мой милый Ровенни, терпение, клянусь Мадонной! И вы потерпите, предатели! Погодите, приедете в Рим, я вас всех похороню — как положено, со всеми почестями! Мерзавцы. Эй, Каэтан!

Папа ударил молоточком в серебряный гонг, и в комнате появился Каэтан, доверенное лицо папы Сикста V. Читатели встречались с ним в начале нашего повествования во дворце Екатерины Медичи.

— Сколько у нас людей? — спросил папа.

— Двадцать, но можно вооружить лакеев — будет тридцать пять.

— Хватит и двадцати. Пусть приготовятся — завтра поедут сопровождать меня. А тебе, Каэтан, я поручу одно дело, дело рискованное…

— Моя жизнь принадлежит Господу и вам.

— Хорошо. Ты выедешь пораньше туда, куда я прикажу. Среди присутствующих найдешь одну женщину… именем Всевышнего и именем папы римского ты арестуешь эту женщину.

— Арестую, — холодно произнес Каэтан. — Кто она?

— Фауста, — ответил Сикст V.

Глава XV

ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ ОКТЯБРЯ 1588 ГОДА

С восьми утра кардинал Фарнезе ожидал в доме на Гревской площади посланца Фаусты. Мрачный мэтр Клод ходил из угла в угол. Он уже приготовился к отъезду: надел кожаную кирасу, дорожные сапоги, широкий плащ. К поясу его был прикреплен кожаный кошель, в котором лежал флакон с ядом.

«Как бы я хотел жить рядом с ней! — размышлял Клод. — Она будет счастлива… А я? Я ведь ничего плохого не сделал. Разве я виноват, что отец и дед передали мне свое ремесло? Я же переменился. Улыбка невинного ребенка помогла мне понять, что убивать грешно, и я отложил топор… Но все равно я остаюсь тем, кем был — присяжным парижским палачом. Если об этом узнает герцог Ангулемский, он откажется от нее… Ему будут мерещиться пятна крови на руках Виолетты… Я должен умереть… но сначала мне нужно убедиться, что она счастлива, что она в безопасности… а потом настанет очередь моего флакончика с ядом!»

Принц Фарнезе сидел у открытого окна. Теперь он мог спокойно смотреть на Гревскую площадь, с которой у него были связаны такие страшные воспоминания. Ему казалось, что все несчастья остались позади… Он встретится с Виолеттой и Леонорой, заберет их с собой, в Италию…

Как и велела Фауста, Фарнезе надел кардинальское облачение. Он очень надеялся, что в последний раз носит церковную одежду. Через несколько часов он будет уже не епископом Пармы и Модены, а только принцем Фарнезе. Он обретет право любить, иметь семью, быть отцом и супругом!..

Небо над Парижем сияло голубизной, прохладный ветерок шелестел в кронах тополей, что росли на набережной Сены. Такие прекрасные дни бывают иногда осенью, когда природа словно подносит человеку последний подарок. В голубом небе проносились легкие белые облачка, и кардиналу Фарнезе казалось, что восходящее солнце улыбается ему, приветствуя начало новой жизни…