Тайны космоса - - Страница 94

Майкл Фоэл оказался одним из лучших иностранных напарников нашим ребятам. Лишившись своего уголка на «Мире» — в поврежденном «Спектре» было его спальное место, оставшись без оборудования, персонального компьютера, сменной одежды и даже зубной щетки, он стоически перенес выпавшие на его долю тяготы. Более того, он даже вызвался заменить заболевшего Василия Циблиева во время планировавшегося выхода в открытый космос и был искренне огорчен, когда этот выход отменили. «Где я еще получу такой ценный практический опыт?» — сокрушался он.

Прекрасные отношения были у наших космонавтов с американкой Шеннон Люсид и многими другими ее согражданами. А вот тот же Джерри Линенджер не стеснялся повернуться спиной, когда его просили помочь: «У меня своя программа…» Что, понятное дело, вызывало досаду и горечь. Впрочем, справедливости ради отметим, что, по идее, Линенджер должен был лететь с Александром Калери и Валерием Корзуном. И те в ходе совместных тренировок как-то притерпелись к странностям его характера. Однако в самый последний момент была произведена замена российских космонавтов, и результат не преминул сказаться…

У нас вообще сложилась довольно парадоксальная практика. За психологическую подготовку, совместимость членов экипажа до полета несет ответственность Министерство обороны, представители которого зачастую не стесняются заявлять: «Космонавты взрослые люди. Им надо дело делать, а не заниматься коммунально-кухонными конфликтами…» А вот за обеспечение нормального психологического климата на борту отвечает уже Минздрав. И медикам приходилось уже несколько раз досрочно прерывать полеты. И не только потому, что здоровье кого-то из членов экипажа вдруг резко ухудшилось, а и потому, что взаимоотношения между космонавтами доходили до драки…

Психологически очень трудно находиться все время друг у друга на виду, пользоваться одними и теми же предметами туалета, загубниками, унитазом и т. д. Уже одно то, что для многих целей космонавтам приходится использовать воду, получаемую посредством очистки мочи, повергнет в шок неподготовленного человека. Но это, как выясняется, еще не самое страшное. Куда хуже, когда человек перестает понимать человека.

Международным экипажам в этом отношении еще сложнее, чем национальным. Тут, кроме всего прочего, взаимоотношения осложняются языковым барьером, различными традициями, даже чувством юмора. Даже опытный переводчик зачастую не в состоянии передать тому же американцу соль многих русских анекдотов. Аналогично очень многое теряется и при обратном переводе. Поэтому, например, Норману Тагарту было трудно потрепаться в свободную минуту с Владимиром Дежуровым и Геннадием Стрекаловым, и он очень по этому поводу переживал. Возможно, даже похудел из-за этого. Хотя, впрочем, непривычный рацион питания тоже дал о себе знать…

Майклу Фоэлу жить на борту было легче. Он знает русский настолько хорошо, что понимает и многие языковые нюансы. Кроме того, в силу своего характера, даже лишившись своего уголка на борту, он не стал ныть, вошел, так сказать, в положение и даже, как упоминалось, изъявил готовность заменить заболевшего Циблиева в ходе подготовки к выходу в открытый космос. А это, между прочим, определенный риск: астронавту пришлось бы работать в непривычном для него российском скафандре.

Неприятности до 2000 года? Выход американца в открытый космос, как вы уже знаете, не состоялся. Не взяли с собой в полет Анатолий Соловьев и Павел Виноградов и француза Леопольда Эйарти. "У нас отсутствуют энергоресурсы на проведение полномасштабной научной программы на «Мире», — прояснил ситуацию гендиректор Российского космического агентства Юрий Коптев.

Космонавты со своей задачей справились, «Мир» в очередной раз реанимировали. Ну а что дальше?

Многие зарубежные спонсоры полагают: станция свое уже отработала и дальнейшее пребывание на ней экипажа может стать попросту опасным. Некоторое время назад американцы собирались вообще отказаться от дальнейших работ на «Мире» и подождать, пока не будет введена в строй станция «Альфа». «Пребывание астронавтов на борту „Мира“ обходится нам в полмиллиарда долларов в год, а бесконечные неполадки выбивают экипаж из рабочего ритма, не дают возможности выполнять программу научных экспериментов» — так мотивировали они свое решение.

Позиция представителей Европейского космического агентства, в частности немцев и французов, менее жестка. «Неполадки дают хорошие уроки преодоления нештатных ситуаций», — говорят они, подчеркивая, что россияне имеют уникальный опыт работы на орбите — ведь они осуществляют долговременные экспедиции около 15 лет.

Уже упоминавшийся в начале замруководителя полета Сергей Крикалев полагает, что «станция достаточно живучая». После столкновения, когда на нее налетел 7-тонный грузовик, потеряна лишь малая часть — один из 6 модулей. Так что полет «Мира» это еще и своеобразный эксперимент. «Мы изучаем запас прочности станции, нам неведомый», — подчеркнул Крикалев. При этом, как он считает, реальной опасности для космонавтов на борту комплекса нет, поскольку параллельно рабочему блоку, летающему в космосе, на Земле проходит прочностные испытания аналог станции. И при наглядном проявлении усталости конструкции тут же будет дан приказ экипажу эвакуироваться.

Так что «станция будет работать еще несколько лет, до 1999-го, возможно, даже до 2000 года», — полагает Крикалев. Тем не менее он сказал, что технические прогнозы, как и всякие другие, — вещь вообще-то не очень надежная; весьма многое зависит от конкретных, достаточно часто меняющихся обстоятельств. А также от того, насколько часто и впредь будут ошибаться как члены экипажа, так и операторы в ЦУПе. "За историю полетов создалась своеобразная система взаимоконтроля. «Если я нажимаю кнопку, то мой напарник смотрит через мое плечо, правильно ли я делаю, — сказал Крикалев. — Так что многое зависит от взаимоотношений внутри экипажа».

Однако, быть может, все же хватит использовать наших космонавтов в роли сантехников? Любой квалифицированный автолюбитель знает: уж если машина «посыпалась», от нее лучше всего избавиться. Иначе не ты на ней будешь ездить, а она на тебе…