Остров Буян - Злобин Степан Павлович - Страница 89

И Нумменс не посмел настаивать на своем, не посмел и отказаться от предложенной беседы. В душе его шевельнулась надежда на то, что за беседой боярин смягчится и, может быть, все же позволит ему пройтись по тем избам, где, по слухам, скрывалось множество всевозможного беглого люда.

– На Русь привожу я железо и всякий железный товар, да ружья, да сабли, да жесть. С Руси везу мех соболий, да куний, да лисий, да сало, да хлеб, да мед, да пеньку, да всяческой снеди. Торгую сам по себе, не в кумпании, – переводил толмач. – А ныне ее величество королева милость мне даровала: велела с московского государя долг получить, выкупные деньги за беглых людей, да на те выкупные деньги хлеба купляти для свейской казны. Коли, боярин, жита продашь, и то я куплю по сходной цене.

– Хлеба в чужие земли один государь продать мочен. Надо тебе знать, Логин, – строго сказал Романов. – А вдругорядь, когда с добрым товаром приедешь – сабля добрая будет, может, пистоль, – и тогда заезжай, – заключил боярин.

Нумменс уже раньше слышал о том, что дядя царя, боярин Никита Иванович, благоволит к иноземцам недаром: он ведет большой торг с иностранцами, вечно нуждается в деньгах, как все русские, и оттого весь в долгу у англичан, датчан, голландцев, шведов и даже – у безденежных литовцев. Зато, как говорили, у Романова никогда не бывает отказа в любой просьбе иноземца и он пользуется своим влиянием в Боярской думе, чтобы помогать иностранным купцам… Если бы речь шла просто о поимке беглого слуги, Логин Нумменс не погнался бы за дорогой честью быть принятым у корыстного, хитрого боярина, но этот слуга был особый…

Карл Либхен – отец Иоганна Либхена, кузнец, подданный короля Густава-Адольфа, попал в плен к русским и после Столбовского мира остался на службе у царя Михаила. Кузнец женился в России; в России, в Туле, родился у него сын Иоганн, и сыну передал он все знание своего ремесла. Все лучше и лучше с каждым годом научались кузнецы работать, перенимая друг у друга навыки и сноровку – русские у иноземных, иноземные у русских, пока это не начало внушать беспокойство сильным соседям.

Тогда шведский резидент в Москве, Карл Поммерининг, послал к тульским лучшим кузнецам, выходцам из Швеции, верного человека с предложением уехать «на родину», на королевские литейные и ружейные заводы, пообещав им большие деньги на королевской службе. Кузнецы соблазнились. Из Москвы и из Тулы их собралось около десятка, и они просили выпустить их домой… Отношения со Швецией были таковы, что могли испортиться из-за всякого пустяка, и царь Алексей Михайлович вынужден был отпустить кузнецов.

Рижский купец Логин Нумменс взял на себя спровадить мастеров домой. Он дал им одежду и денег на прокорм до шведского рубежа, а чтобы это не вызвало подозрений у русских, он порядил тех мастеров в слуги, частью – к себе, частью – к другим шведским купцам.

Иоганн Либхен, который в России уже давно стал называться Иваном Липкиным, должен был выполнять обязанности слуги. Но вольный кузнец не умел угождать господину. Тогда в запальчивости Нумменс накричал, что, если бы не приказ королевы, он бы никогда не связался с таким ленивым и нерадивым слугой, но что, слава богу, он может не ломать палки об эту дурацкую голову, потому что тюремщики и палачи сделают это за него. Он назвал Иоганна русской свиньей, изменником, из-за которого гибнут железные заводы ее королевского величества.

– Значит, нас поставят на заводы, дядюшка, а не повесят, раз ее величеству нужны кузнецы! – засмеялся Иоганн.

– Дурак, – сказал Нумменс. – У нас такого добра много, и королеве вы не нужны. Главное – чтобы вы не служили русским.

Это была чистая правда. С одобрения королевы Христины[153] , ее резидент в России Карл Поммерининг хлопотал лишь о том, чтобы не дать развития русским железным заводам. Для того он и вывозил иностранных кузнецов. В запальчивости Логин Нумменс сказал Иоганну правду, и сколько же раз он потом о ней пожалел!

Иван Липкин решил, что он куда больше русский, чем швед, и бежал от своего господина.

Нумменса беспокоило, конечно, не то, что он привезет в Швецию одним кузнецом меньше, но что, получив тайное поручение от королевского резидента, он проболтался о нем слуге, как какая-нибудь жена сапожника, которая поссорилась с прислугой! Чтобы увезти кузнеца, Нумменс стремился его возвратить, не жалея затрат…

Слова боярина о желании купить пистоль или саблю Нумменс понял как намек на то, что боярин не прочь пойти на уступку за хороший подарок. Он готовно и торопливо извлек из кармана небольшой пистоль с красивой чеканкой ствола и тонко отделанной рукоятью и положил на стол перед Романовым.

– Господин Логин не знал, что ты, боярин, любителен до пистолей и до клинков. Бьет челом тебе рижский купец сим пистолем гишпанского дела, – сказал толмач, переводя слова Нумменса, и сам купец подтвердил их значение глубоким заискивающим поклоном.

Но в глазах боярина скользнула насмешка.

– Не хуже и наши пистоли тульского дела, – ответил боярин, рассматривая пистоль. – Видал ли ты наши пистоли, купец? Ездил в Тулу пистоли глядеть? Кузнецы оружные в Туле не худы!.. Недалече время – от нас повезешь сей товар в Стекольну…

У Нумменса прервалось дыхание. Он понял, что не ошибся, что беглый кузнец в самом деле скрывается на боярском дворе Романова, он также понял и то, что боярин знает о том, кто таков этот «слуга» и зачем он так надобен Нумменсу… Было явно, что тульский кузнец изменил своей королеве и проболтался русским о том, почему и зачем его увозили в Швецию…

Немец залопотал заплетающимся языком что-то столь несусветное, что толмач, в удивлении глядя на него, не мог перевесть ни слова.

– Николка, – окликнул боярин мальчика-слугу, – сбегай в опочивальню, неси сюда живо кедровый ларец.

– Отдарю тебя нашим пистолем, – сказал Романов Логину Нумменсу, отпирая ларец и подавая ему блеснувшее синевой оружие…

И, рассматривая подарок боярина, Нумменс прочел чеканенное уже знакомыми ему русскими буквами: «Тула. Оружный мастер Иван Липкин».

2

Кузя жил в доме крестного, упорно отказываясь возвратиться домой, пока не узнает чего-нибудь об Иванке.

153

Христина (1626–1689) – шведская королева, дочь Густава II Адольфа.