Женщина-зима - Знаменская Алина - Страница 60

– Я на машине, могу вас подбросить, – дружелюбно предложил милиционер. – Следователь как раз на месте. А то в следующий раз приедете, ждать придется, то-сё…

Полина не стала возражать, собралась быстро. Пусть лучше на машине довезут, чем на перекладных потом добираться.

Приехали в районную милицию.

Милиционер привел ее к кабинету следователя и сказал: «Ждите». На двери табличка «Следователь Снежко А.Н.». Ждать пришлось долго. Полина сидела в коридоре и гадала: зачем ее сюда вызвали? Вариантов не было.

Через полчаса ее пригласили в кабинет. За столом сидела женщина немного моложе Полины. А может, и ровесница, только сильно ухоженная. Следователь Снежко, вероятно, ужасно гордилась своей должностью. Потому что сразу повела себя с посетительницей свысока.

Пока она спрашивала паспортные данные и заполняла бумажки, Полине ничего не оставалось, кроме как рассматривать ее. Моложавая, ухоженная. Ногти, прическа, костюмчик. Только вот эта некоторая надменность во взгляде, появляющаяся почти всегда у людей, облеченных властью, сразу насторожила Полину.

– По какому поводу меня пригласили? – наконец не выдержала она.

Следователь отвечать не торопилась, уткнулась в свои бумажки. Писала себе.

– Послушайте, у меня нет свободного времени тут сидеть без дела и смотреть, как вы пишете! – вскипела Полина после десятиминутного созерцания.

– Теперь у вас будет много времени, – неопределенно буркнула следователь, не поднимая головы.

Кончив писать, она наконец взглянула на Полину, как, вероятно, следователи в тридцатых годах смотрели на врагов народа.

– К нам поступило заявление, уважаемая Полина Петровна, от гражданина Гуськова Павла Федоровича, из которого нам стало ясно, что вы, не имея лицензии или какого-либо разрешения на частную врачебную практику, все же занимаетесь лечением граждан в своем селе.

Полина молчала. Ай да Павел! Два – ноль в его пользу. Сумел достать… А она клюнула!

– На днях вы, не дождавшись бригады «скорой помощи», сделали гражданке Гуськовой, семидесяти двух лет, укол, после которого она почувствовала себя плохо. Настолько плохо, что попала в реанимацию.

– В реанимацию? Когда? – поразилась Полина. – Я только что… несколько часов назад видела братьев Гуськовых. Они мне ни слова… – Полина осеклась. Она не была готова к такому. Это было совершенно неожиданно и обескураживало.

– Так вы не отрицаете, что занимаетесь врачебной практикой? – даже с некоторым участием спросила следователь. Она наклонилась к Полине, словно стремясь проявить понимание.

– Ничем я не занимаюсь! – возмутилась Полина, поняв, куда клонит следователь. – Помогаю, конечно, советом… А вы бы не помогли? В деревне нет даже захудалого медпункта! Кому давление смерить, кому горло посмотреть… Никто еще в реанимацию не попадал.

Следователь быстро писала за Полиной, а на последнюю фразу заметила:

– Сколько веревочке ни виться…

– Что?

– У вас какой диплом? – поинтересовалась Снежко.

– Мединститут.

– Но врачом не работали?

– Должности врачебной не было. Была ставка фельдшера, я согласилась. А когда ставку сократили, осталась без работы.

– «Осталась без работы, – повторила следователь, не переставая записывать, и, как бы подсказывая Полине, продолжила: – И стала практиковать на дому». Так? Жить-то чем-то надо…

– Ничего я не стала! – возмутилась Полина. – Устроилась в Дом культуры. А сельчанам помогаю, только если уж невмоготу.

– Да вы зря кипятитесь, – снова вкрадчиво сказала следователь. – Я ведь понимаю вас… как женщина женщину. Остались одна, с ребенком на руках… Почему и не подработать, если деньги сами в руки идут?

– Вы что? Какие деньги? – задохнулась Полина. – Вы что мне тут шьете? – Она даже вспотела от возмущения. – Вам это Гуськов наплел? Так он зуб на меня имеет, личные счеты у нас…

– Какой зуб? За что? – живо заинтересовалась следователь.

– От него жена сбежала. А он думает, что это я ей побег организовала.

– От него жена сбежала? – У следовательницы в глазах мелькнул живой интерес. – Надо же! Да это просто приключенческий фильм какой-то… И что? С любовником?

Полина вдруг увидела эту бабу с новой стороны. Злобная бабенка, без личной жизни, поэтому чужая вызывает такой нездоровый интерес. Чем-то ее собственная не устраивает, и она теперь кипит, злобствует. От сделанного открытия Полине стало как-то тоскливо.

– Это к делу не относится! – отрезала Полина.

– Ну почему же? – с плохо скрываемым тайным злорадством заговорила Снежко. – К вашему делу теперь многое может отнестись. Если вы на самом деле так активны, как об этом говорят, то много у себя в селе могли… натворить. Есть сведения, что в ваше дежурство на дискотеке в клубе кто-то чуть не умер…

– Ну, это уже перебор, знаете! – возмутилась Полина. – Думаете, я не знаю, как это дело затеяно? Только вчера Гуськовой плохо стало, а сегодня за мной приехали. Это противозаконно, любому понятно.

– А что же – ждать, когда вы еще полдеревни уморите? Знахарка…

– А вы не оскорбляйте меня! – возмутилась Полина. – Гуськовы вам заплатили? Ну и отрабатывайте свое! А оскорблять меня не надо!

Полина понимала, что так говорить не следует, но внутри у нее отключились тормоза. Она терпеть не могла таких вот, как эта Снежко. Она устала с ней общаться.

– Да как вы смеете? – Дама за столом покраснела до корней волос, тяжело задышала. – Во взяточничестве меня обвиняете? Да это… Да за такое… Да из-за таких, как вы, люди и умирают! Тоже мне – врач! Ее от работы отстранили, а она лезет! Ну ничего! Мы тебе пыл-то охладим!

Полина молча наблюдала за следовательницей. Как та распалилась, вспыхнула на ровном месте. Значит, в точку она, Полина, попала. Наступила на больную мозоль.

– Не называйте меня на ты, будьте любезны, – отчеканила Полина. – Уже хотя бы потому, что я старше вас.

– Хамка! – взвизгнула Снежко и повисла над столом. – Петров!

Вошел молоденький милиционер. Поскольку Полина сидела абсолютно невозмутимая, он удивленно вытаращился на следователя.

– Уведи эту хамку в изолятор! Пусть посидит немного, поостынет! Много о себе воображает!

– Но… – замялся Петров.

– Ты слышал, что я сказала? Повторить?

На Снежко А.Н. было жалко смотреть. Всю ее как-то перекособочило, бедную. Полина молча поднялась и пошла за милиционером.

«Ну вот, – думала она, – и в КПЗ доведется посидеть…»

Больше никаких мыслей у нее не возникло, пока она шла за лейтенантом Петровым по длинному коридору, пока он открывал и закрывал решетки. Был конец рабочего дня, народу в отделе почти не было, и все происходило как-то буднично, совсем прозаично. Открылась дверь камеры, Полина вошла, дверь закрылась. Она услышала поворот ключа. Вот и все. Теперь у нее появилось время о многом подумать основательно.

В жизни Любавы Кольчугиной ничего особо не изменилось с того времени, как ее в последний раз посетил Семен. И все же, уходя, она стала оставлять ключ на прежнем месте. Будто из суеверия. В сарае за дверью, на гвоздике.

Возвратившись однажды вечером с работы, она увидела синий грузовик, который спокойно стоял посреди двора, как и раньше. Дверь дома была открыта. Войдя, она увидела рабочие ботинки Семена. Прошла на кухню. Потрогала чайник – горячий. Села, посидела. Дома было тихо. Любава подумала, что Семен, наверное, в дочкиной комнате, за компьютером. Играет. У самой у нее никогда даже мысли такой не возникало – поиграть в эти стрелялки-догонялки. Но за свою жизнь она сделала вывод: мужчины как дети. Во всем как дети, с этим надо считаться. Она возилась внизу, не поднимаясь в дочкину комнату. Решила вопросов Семену не задавать. Вести себя как ни в чем не бывало.

Но все же не удержалась. Ужин погрела, он не спускается. Сериал посмотрела, как обычно. Наверху – молчок. Поднялась наверх – точно, сидит перед экраном, в самолетики играет.

– Ты насовсем или в гости? Поиграть? – спросила Любава.