Сказание о граде Ново-Китеже - Зуев-Ордынец Михаил Ефимович - Страница 52

52

А на футбольном поле шла расправа с судьей-подглядчиком. Выломив руки в локтях, его тыкали лицом в землю:

– Суди по-божьи, собака!..

– И не подглядывай!..

– Не доноси посаднику, сучье вымя!

Судья, выплевывая пыль, забившуюся в рот, выл по-звериному.

Конные стрельцы, возвышавшиеся над толпой, сбились в кучу, не решаясь кинуться на посадских. Дело-то пошло не на шутку! Затрещали плетни – из них выламывали колья; бабы с плачем закрывали ставни; во всем городе отчаянно лаяли собаки; в церквах набатно заклепали в чугунные била. И перекидывались, как пожарные искры по ветру, тревожные и веселые слова:

– Бунтуем, спасены души!..

– Сподобил господь!..

– Рушь Детинец!.. Оттыкай дыру в мир!..

– Волным в мир выйти!..

Стрелецкий урядник, толстенький, молоденький, почти мальчишка, вдруг взъярился. Он выдернул саблю из ножен и закричал, грозя ею:

– Расходись! Нет вам, псам, ходу к Детинцу!

Он пришпорил коня и запальчиво бросился на толпу. Храпящая, брызжущая пеной лошадиная морда ткнула мичмана в плечо.

– Соблюдай правила уличного движения! – рявкнул Птуха, отмахнувшись кулаком, и попал лошади в лоб.

Конь отчаянно затряс головой. Урядник выдернул пистоль, курок щелкнул, но дал осечку. Мичман схватил всадника за кушак, сорвал с седла, поднял и швырнул на землю.

– В колодец его! – закричала толпа, срывая с урядника оружие.

Его привязали к колодезному журавлю вниз головой и несколько раз окунули в колодец. Урядник плакал по-ребячьи и жалобно кричал:

– Ребятушки, не губите! Подневольные мы!

– Врешь! – отвечала толпа. – Вольной волей зеленый кафтан да берендейку надел!

Еще двоих стрельцов стащили с коней и принялись мять им бока. Остальные зеленые кафтаны повернули коней и помчались к Детинцу.

Посадские хлынули вслед за ними.

3

Птуха еще рассказывал, а около них стоял уже Будимир, с трудом протолкавшийся через плотную толпу.

– Получилось дай боже! – закончил мичман свой рассказ. – Начали футболом, кончили восстанием.

– И клич кликать не надо, и звать никого не надо. Весь Ново-Китеж здесь! – покачал головой Будимир.

Людской девятый вал, хлынувший с футбольного поля, ударившись о стены Детинца, остановился и забурлил. Ходила зыбь, крутились водовороты, и не умолкали крики. Капитан разбирал отдельные голоса и видел отдельных людей, Вот Псой Вышата кричит, тряся рваными дерюжными штанами:

– Теперь держись, Детинец! Жди нас в гости, придем посадничьи меды пробовать!

А не отходивший от него ни на шаг Сысой Путята, почесывая пузо под рубахой, говорил кротко и мирно:

– И то! Порушить надобе это лукошко, Детинец, понимай.

На них налетел с неожиданной яростью посадский, похожий на апостола с иконы, споривший с Псоем еще в роще на Ярилином поле. Задирая апостольскую бороду, Софроний начал выкрикивать визгливо:

– Вы лбы о Детинец расшибете, нахвалыцики! Шумство и озор до добра не доведут!

Тогда взорвался вдруг мичман:

– Что защищаешь, жлоб? Какая у тебя жизнь? Хуже турецкого святого живешь! Посаднику галоши целуешь!.. Кошмар!

Люди загудели:

– Верно, мирской, говоришь! Святые слова!

А Сысой засиял ему лучистыми ласковыми глазами.

– Не гневись на него, Федя. Что с него возьмешь? Сидень Софроний ведомый. Ватрушка, пра слово! Все за старину, за ветошь заступается.

Откуда-то прикатили пустую сорокаведерную бочку, и на нее взобрался Будимкр.

– Спасены души, тиха-а-а! – загромыхал его бас. – Что высоко подпоясались? Али драться собрались? Добре! Пора по Детинцу ударить!

– Ай да Будимир! – заликовала толпа. – Широка борода, а душа молода! Веди нас на Детинец!

– Не я поведу. Без головы и руки-ноги вразброд пойдут, и надо нам по древнему, Степанушки Разина, обычаю выбрать походного атамана. Кого водите, хрешшоны?

– Ты нам совет дай, кого выбрать! – закричали в толпе.

– Степана мирского выбирайте! Он смыслом мудр и сердцем чист. Гож ли?

– Гож, гож! – заревела толпа. – Кажи нам Степана мирского!

– Полезай на бочку, – подсадил Будимир капитана, – покажись народу.

Ратных влез на бочку, и люди закричали:

– Люб, люб!.. Маленько знаем тебя!

– Челом бьем, порадей, родимый!

– Веди нас на Детинец, Степанушка!

– И на отчину выведи!.. В мир!.. На Русь! Ратных смотрел на прокопченную, землистую от голодовок, позеленевшую от цинги посадчину, и сердце его билось взволнованно.

– Коли народ выбрал, отказываться права не имею! – крикнул он и поклонился народу. – За доверие благодарю, а только я сердитый. Что. думаю – скажу, что сказал – сделаю, а споров да перекоров не терплю!

– Послушны будем твоей воле! – кричал народ. – Атамань с богом, Степан! Вот и второй у нас атаман Степан!

– В помощь себе беру есаулами Будимира Повалу, лесомыку Пуда Волкореза и мирского Федора, вот этого! – указал он на Птуху, стоявшего около бочки.

Мичман сразу подобрался и лихо сдвинул на затылок мичманку.

– И это в твоей воле! – ответила толпа.

– А вот знак власти твоей атаманской, – протянул ему Будимир кривую длинную саблю в сафьяновых ножнах. – Это сабелька старицы Анны, ею она царских воевод рубила. Мы, кузнецы, ее храним.

Капитан вытащил саблю наполовину из ножен и поцеловал ее.

А в толпе кто-то нетерпеливый завопил:

– Начинай воевать, атаман! Верховники в Детинце, как в горсти. Их, как цыплят, лукошком накрыть можно. Начинай!

– Хороши цыплята! Слухайте меня, спасены души! – полез на бочку Софроний. – В Детинце собак-стрельцов близ тысячи. Несть числа! А с сильным бороться – смерти искать!

– Да спихните вы его с бочки! – заревела толпа. – По морде угодник, а по делам негодник! Откуль же близ тысячи, зеленых кафтанов едва сотня наберется!..

– Беги от стен! – закричали в задних рядах. – Счас с пищалей шибать начнут! И пушку ладят!

– Трави запал! – долетела команда со стены.

Детинские стены окутались пороховым дымом. Стрельцы открыли огонь из длинных, тяжелых пищалей и коротких широкогорлых «тюфяков»[39]. А в башенной амбразуре вспыхнуло пламя, и пушечный выстрел тупо отдался в тайге. Каменное ядро, проверещав над осаждающими, плюхнулось в землю далеко за их последними рядами. Детинские владыки повернули разинский «Единорог» против народа.

Пороховой дым повис низко над землей, как болотный туман. Кричали в толпе раненые. Кружили над людьми перепуганные галки. Осаждающие отхлынули от стен, и стрельба прекратилась.

Вскоре пошел дождь, частый и крупный, но посадские не ушли от Детинца.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

«НА СЛОМ!»

Глава 1

ОСАДНЫЙ ТАБОР

…Так и стояли.Эти и те.Перепопыхиваясь винтовкой.Ил. Сельвинский, «Уляляевщина»вернуться

39

Тюфяк – род старинной пушки.