Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 129

– Да я не искал, – честно признался я. – Случайно в служебный ход сунулся, ну и решил посмотреть...

– Ясно, кивнул Володя. – Располагайся. Вдвоем веселее будет. Есть хочешь?

Но мне располагаться не хотелось. Увлекла новая идея. Раз корабля скоро не ожидается, вполне можно навестить поселок. С целью ознакомления. Второй раз я сюда вряд ли попаду. Прибытия звездолета я в любом случае не прозеваю, а если уж ночевать, так лучше в гостинице, чем в пакгаузе на ящиках. Так я и сказал.

– Смотри, дело хозяйское. Тогда слушай совет бывалого человека. Вон там, где погрузочная аппарель, есть дверца. Через нее выйдешь к погрузочному комплексу, потом влево по бетонной дорожке, она ведет к трассе. Недалеко, метров 500. По трассе в поселок идут автокары. С рудника. Груженые. Которые пустые, те наоборот. Не спутай. Роботы, само собой. Махнешь любому – остановится. И езжай. Когда кар свернет от ворот к заводу – спрыгивай. И вдоль ограды прямо к гостинице «Горняк» и выйдешь. А там уж – лови момент... Я бы тоже с тобой пошел, но – сам понимаешь... Вернешься – расскажешь. А если что-нибудь прилетит, я тебя вызову...

Володя многозначительно пошевелил пальцами в воздухе, но ничего больше не сказал и вновь взялся за книгу.

– Что читаешь? – по привычке спросил я, пытаясь рассмотреть обложку.

– «Дон Кихота»...

... Я вскарабкался по узкому трапу в повисшую на четырехметровой высоте над дорогой кабину автокара. Здесь было тепло, пахло нитрокраской, смазочным маслом и горячим металлом, а я успел продрогнуть, пока добирался к трассе через продуваемое резким ветром поле и ждал эту груженную доброй сотней тонн руды машину. Володя все объяснил правильно, только забыл сказать, что автокары идут с довольно таки большими интервалами.

Сквозь лобовое стекло кабины окружающей пейзаж воспринимался совсем иначе, чем раньше. Безусловно, жить здесь хоть сколько-нибудь продолжительное время я бы не хотел. А так, в качестве туриста, начал находить в ландшафте планеты даже своеобразную прелесть. Главным здесь были, конечно, краски. Особые свойства спектра лучей Крюгера, рефракция атмосферы, многослойная облачность создавали неповторимую, непрерывно меняющуюся картину.

Я и не подозревал о наличии такого количества оттенков красного и синего цветов.

По обе стороны от дороги тянулась припорошенная мелким жестким снегом тундра. Ползущий параллельно горизонту тускло-малиновый диск догорающей звезды подсвечивал ее так, что любая неровность дороги, любой самый незначительный холмик отбрасывал длинные багровые тени. И скользящие попрек бетонки снеговые змейки тоже отливали красным. И такой завораживающе-однообразной была эта тундра, что даже быстро убегающая под колеса дорога не создавала ощущения движения. Казалось, что машина мчится по узкой ленте неизвестно зачем установленного здесь транспортера.

Тем не менее купола и решетчатые антенны, показавшиеся на горизонте, медленно вырастали над снежной равниной, показывая, что машина все же приближается к поселку.

Гостиницу я нашел легко, и легко устроился, потому что она была практически пуста. Не все оказались предприимчивыми, за что и маялись в унылом зале ожидания, хотя спокойно могли бы коротать время с комфортом.

К ужину я одевался, брился и приводил в порядок свой скромный подходящий гардероб так тщательно, будто ждала меня в кафе прекрасная дама. Хотя и знал почти наверняка, что ужинать придется в одиночестве. В лучшем случае, в компании командированных или ищущих разнообразия местных жителей.

Я остановился на пороге, окинул взглядом небольшой, ярко, даже крикливо оформленный зал. Тропическое буйство красок било в глаза со стен, потолка, колонн, драпировок. Впрочем, наверное, именно такое оформление и нужно было здесь, чтобы люди отдыхали от монотонных пейзажей планеты. Нашел удобный столик в углу, почти у самого входа, заказ по каталогу ужин из продуктов, выращенных на местных фермах, а не синтезированных. Разница между ними чисто психологическая.

Вокруг, не обращая на меня никакого внимания, ели, пили, спорили, смеялись и танцевали молодые, давно и хорошо знающие друг друга люди, шла своя, вполне безразличная к моему в ней появлению жизнь.

«Я в этот мир пришел – иначе стал ли он? Уйду – великий ли потерпит он урон...» – мне вдруг захотелось сделать что-нибудь необычное, неожиданное, как-то обратить на себя внимание присутствующих, например, взять из рук вон того парня с мушкетерской бородкой гитару, спеть пару никому здесь неизвестных песен, заслужить удивленно-одобрительные аплодисменты... Да нет, куда уж...

«Старею наверное. Или ослабел духом», – подумалось мне. И то и другое одинаково печально. Я оперся локтями и стол, положил подбородок на сплетенные пальцы. Только и остается, что глядя на веселящуюся молодежь, предаться размышления о нравственности в духе позднего Сенеки...

– Извините, здесь свободно? – услышал я мелодичный голос и поднял голову. Рядом со мной стояла девушка. Вполне обыкновенная девушка, лет двадцати двух – двадцати трех, ничем не отличающаяся от сотен других, виденных мной на внеземных станциях. В меру симпатичная, но и только. Впрочем, красавицы отчего-то вообще и в космосе не встречаются. Наверное, на Земле им лучше. Девушка смотрела на меня застенчиво и смущенно.

– Там очень шумно, а мне хочется просто спокойно поужинать...

– Пожалуйста, – пожал я плечами. Девушка села напротив, спиной к залу.

– И если вам не трудно, не позволяйте меня приглашать, нет настроения танцевать сегодня...

– Как вам будет угодно, – кивнул я и подвинул девушке книжку каталога автоматической кухни. Пока она, наклонив голову, листала плотные страницы со столбцами индексов и названий блюд и напитков, я краем глаза смотрел на нее, старясь понять, что она из себя представляет.

Видимо, ощутив мое внимание, девушка коротким движением убрала упавшую на глаза косую прядь волос и в упор взглянула на меня большими, редкостного бирюзового оттенка глазами. Чуть прикусила нижнюю губу.

– Вы так смотрите... Может быть, я все-таки вам мешаю?

– Нет, нет, что вы... Это вы меня извините за бестактность...