Андреевское братство - Звягинцев Василий Дмитриевич - Страница 46

А сейчас меня охватил страх. В тумане я собьюсь с курса, течение пролива снесет меня в океан, а до утра мне в не слишком теплой воде не продержаться.

Надежда была только на Голден-гейт-бридж. «Призрак» стоял на якоре примерно на милю правее третьего с моей стороны пролета.

Тревога, близкая к панике, все нарастала, пока на исходе второго часа я, наконец, различил огни яхты, и почти тотчас же – на фоне собственного шумного дыхания – услышал гулкие всплески, удары волны о корпус.

Держась за якорную цепь, я отдыхал и осматривался, пока не убедился, что ничего за последнее время на яхте не изменилось.

Если бы Андрей с Ириной решили вдруг провести ночь на берегу в каком-нибудь, положим, казино или дрим-клубе, включив сторожевую систему, положение мое ухудшилось бы до чрезвычайности.

Однако судьба мне по-прежнему благоприятствовала. Они были тут, вдвоем, наедине с тихоокеанской ночью, сидели в креслах под тентом на кормовом мостике, беседовали о чем-то или слушали доносящуюся до меня музыку...

Балансируя на туго натянутой цепи, я дотянулся до леерной стойки, перевалился на палубу, полежал, обсыхая, на теплых досках. Потом вытряхнул из мешка свое имущество, натянул брюки и рубашку.

Вдруг из-за тамбура носового люка появилась громадная лохматая собачья голова. Я замер, ожидая, что зверь сейчас оглушительно залает, а то и молча вцепится в глотку. Но пес молча, как бы даже доброжелательно смотрел на меня. Поразительно, что я не обнаружил его присутствия днем, разглядывая палубу в бинокль.

Сохраняя достоинство, я медленно сделал первый шаг. Пес посторонился, пропуская меня, и зацокал следом по настилу здоровенными, судя по звуку, когтями.

Стараясь не запутаться в многочисленных снастях стоячего и бегучего такелажа, я выбрался на шканцы.

Да, моим новым друзьям нельзя не позавидовать. Звуки скрипки, плывущие над палубой, мягкий свет плафонов на стойках тента, накрытый для позднего ужина стол, серебряные горлышки бутылок. Вина ниже, чем шампанское, здесь, очевидно, не пьют. Времяпрепровождение людей, для которых вопрос – когда сниматься с якоря и куда идти дальше, на Фиджи или в Новую Зеландию – едва ни не самый сложный во всем обозримом будущем...

Пес лег под трапом, считая свою задачу выполненной, положил голову на лапы, не спуская с меня, впрочем, выпуклых блестящих глаз.

Кашлянув, чтобы тактично привлечь внимание, я постучал согнутым пальцем по полированным перилам и поднялся чуть выше средней ступеньки. Изображая всем видом, что вот, мол, вы меня приглашали в гости, ну я и заглянул на огонек. Попросту, без церемоний. Извините, если вдруг не вовремя.

Новиков, повернувшись в кресле, смотрел на меня с явным интересом, пожалуй, одобрительным. Можно подумать, что я подтвердил его ожидания. Вот-вот и воскликнет, обращаясь к Ирине: «А я что говорил?!»

Но ничего он не воскликнул, а привстал, наклонил вежливо голову и сделал приглашающий жест в сторону третьего кресла, стоящего чуть в стороне, у леерного ограждения.

Понять можно двояко, но я предпочел более решительный вариант. Взял кресло и поставил его к торцу стола, между Новиковым и Ириной.

Она, взмахнув длинными ресницами, перевела взгляд с него на меня, и губы ее дрогнули намеком на улыбку. И я окончательно успокоился.

Взял наполненный для меня бокал. Полусухое «Абрау-Дюрсо» смыло с губ жгучий вкус океанской соли.

– Вплавь? – сочувственно спросил Андрей. – Долго добирались?

– Часа полтора...

– Нормально. Если рекордов не ставить. Видишь, Ирок, я не ошибся... – Ну вот, хоть и с запозданием, а сказано! – Игорь все же принял наше приглашение. Похоже, дела у него не очень. Настолько, что даже катер взять не потрудился. Некогда было? Или не на что?

– Скорее, первое... – я вновь почувствовал себя легко, как со старым приятелем. И спокойно, как раньше бывало в обществе командора Маркова. В том смысле, что с ними можно расслабиться, сбросить с себя груз ответственности за принятие жизненно важных решений.

– И следует понимать, что во всем западном полушарии помочь, кроме нас, оказалось абсолютно некому?

– Тоже недалеко от истины. Не могу не отдать должного вашей проницательности.

– Чего уж там, – простодушно улыбнулся Андрей. – Специальность у меня такая...

– Профессиональный защитник всех гонимых и обиженных, – в тон ему продолжила Ирина.

И опять мне захотелось излить душу, и немалого труда стоило удержаться, хотя бы для того, чтобы «сохранить лицо». Никто не любит слабаков, даже если рады им помочь. Новиков уловил мое настроение.

– Ну, что у вас за это время случилось? И чем сейчас могу быть полезен?

В нескольких фразах я обрисовал им ситуацию после нашего расставания. Ирина слушала меня с явным сочувствием, возможно, представив себя в положении Аллы. Новиков же рассеяно курил свою трубку, подливал шампанское, в нужных, на его взгляд, местах ободряюще кивал.

– Так. Понятно. Только вот беда, среди местной полиции или мафии у меня приятелей не имеется, собственных боевых отрядов тем более.

– Знаете, может, я лучше пойду? – сказал я, почувствовав себя ужасно глупо. – Извините, что нарушил ваше уединение...

– А вот это зря. Нельзя быть таким... обидчивым. Если уж начали... Не помню, кто сказал – «Бей в барабан и не бойся». Какие-то соображения у тебя все же были, пока ты плыл сюда через ночь и туман? Вот и давай... – внезапно перешел он на ты, и я принял это как совершенно естественный с его стороны шаг. Но и тут он оказался на высоте – поднял бокал и продолжил: – Давай на брудершафт, не люблю я этих церемоний...

– Да я и не собирался... обижаться. Тебе показалось. И просьба у меня вполне скромная. Во-первых – до утра воспользоваться вашим гостеприимством...

– А я вроде и не предлагал сразу после ужина за борт прыгать. Дальше...

– А дальше... По известным тебе причинам я не могу воспользоваться своими московскими счетами, а здесь у меня денег почти нет, да и появляться в людных местах... не стоит.

– То есть нужны наличные?

– Именно. Но не только... Вот мои документы... Как только все кончится – рассчитаюсь. С любыми процентами...