Дело Тутанхамона - Жак Кристиан - Страница 24

18 января рабочие уже расчищали ступени и дверь в какую-то гробницу. Несмотря на острое желание продолжить работы, Картер в соответствии с условиями контракта решил поставить в известность Дэвиса. Но связаться с ним не удалось – он путешествовал по Нилу, и о местонахождении его судна никто не знал. Картер счел себя свободным от всяких обязательств и собственноручно вскрыл гробницу.

Широкий коридор, украшенный искусной резьбой, должен был привести его к чудесным находкам. Предчувствие окрепло при виде росписей, но, увы, быстро сменилось разочарованием – пол гробницы оказался усеян битой утварью и украшениями. Посреди осколков синего фаянса валялась веревка, которую, видимо, бросили грабители. Картер перебрался через колодец, сделал несколько шагов и в ужасе застыл перед почерневшей мумией младенца, стоявшей прямо перед ним. Нет, маленький человечек не восставал из мертвых и не являлся призраком, явившимся отомстить своим мучителям, нет – это была крошечная мумия, с которой сорвали бинты и бросили к стене.

Картер был потрясен. Он воспылал ненавистью к осквернителям гробниц, надругавшимся над телом маленького принца.

Официальное открытие гробницы Тутмеса IV состоялось третьего февраля 1903 года в присутствии Масперо. Рабочие сдерживали толпу зевак. Дэвис гордился собой.

– Вот первая найденная мной гробница, мистер Масперо!

– Поздравляю.

– Вы правильно сделали, что разрешили мне копать в Долине. Я был уверен, что обязательно что-нибудь найду! Кстати, а где же Картер?

– Позади вас.

– Отлично. Все ли готово для экскурсии?

– Я велел положить доски над осколками, но в гробнице по-прежнему пыльно, – ответил Картер.

– Досадно. Что-нибудь еще?

– Там витает бесприютная душа одного маленького принца, чей вечный покой нарушили грабители.

Дэвис поежился, и Масперо поспешил его успокоить:

– Картер шутит. Мумии не опасны.

Дэвис бросил на Говарда испепеляющий взгляд.

29

– Разумно ли это, доктор?

– Это необходимо, леди Альмина! Его сиятельство поправится быстрее, если проведет зиму в теплом сухом климате. В Египте он помолодеет! Ему ни в коем случае нельзя подхватывать бронхит. Это вызовет осложнение, и я не смогу больше поручиться за здоровье его сиятельства!

Леди Альмина уступила. До сих пор ей удавалось сдерживать страсть мужа к путешествиям, однако, раз речь шла о его здоровье, она решила не упорствовать.

С утра зарядил ледяной дождь. Накануне трава покрылась изморозью. В холле замка граф осматривал чемоданы: супруга собрала ему столько вещей, что хватило бы на несколько лет!

Альмина следила за ним из-за портьеры. Его русые волосы спутались, усы были аккуратно подстрижены. Чуть надменное лицо зрелого мужчины сияло от восторга. В жизнь графа снова ворвалась его истинная любовь – авантюра! Она обладала тысячами прелестей, которые отсутствовали у самой ласковой в мире жены, у двоих чудных маленьких детей и у самого роскошного поместья во всей Англии.

Граф затянул пояс пальто, крепко поцеловал супругу на прощание и сел в автомобиль. Его мысли находились уже за сотни миль отсюда.

Отель «Бристоль» возвели в 1895 году. Это была самая шикарная каирская гостиница. Здание в викторианском стиле походило на свадебный торт. Торжественный подъезд украшала колоннада. Одним словом, «Бристоль» отвечал всем требованиям британской элегантности и комфорта. Со своего приезда граф жил как в сказке, достойной «Тысячи и одной ночи», – боли его почти не беспокоили, жизнь радовала, силы прибывали. Он упивался солнцем и теплом, целыми днями гуляя по каирским улицам.

Был Рамадан. Граф поневоле стал поститься, стараясь «от рассвета до заката не курить, не есть, не гневаться, не сквернословить, не лгать и не завидовать». Аскеза[52] отвращала его от всего мирского и обращала к вечности. Им овладело страстное желание жить. Он с нетерпением ждал заката, когда все лавки закрывались, улицы пустели, а в городских мечетях загорались огоньки, причем на куполах и минаретах возникали световые узоры в виде треугольников, серпов и ромбов. Тогда граф подходил к ближайшей уличной печи, закуривал, выпивал стакан абрикосового сока и с аппетитом съедал тарелку риса с мясом и салатом, закусывая лепешками с горячими бобами. Около двух часов утра он перекусывал цукатами или фисташковым пирожным и возвращался в гостиницу. Спал граф допоздна, не обращая внимания на барабанную дробь, которой будили правоверных, чтобы те успели позавтракать до рассвета.

За пару дней до окончания поста какая-то почтенная старушка окликнула его в холле «Бристоля»:

– Не вы ли пятый Карнарвон?

– Да, я имею честь им быть.

– Значит, глаза меня не обманули! Я хорошо знала вашего отца. Вы на него очень похожи! Какая любопытная страна, не правда ли? Газоны здесь редки до неприличия, отсутствуют дожди и совершенно нет тумана! Вы хорошо знакомы с этим городом?

– Я здесь впервые.

– Вы станете бывать здесь каждый год! Каир ведь как наркотик, милый мой! Конечно, город изменился, здесь теперь много европейской публики. А какова цель вашего визита?

– Хотел поправить свое здоровье и заодно найти смысл жизни.

– Так отправляйтесь на раскопки! – посоветовала женщина. – Я слышала, что здесь в земле полным-полно чудес! У молодого человека должно быть дело по душе, даже на отдыхе. Праздный британец позорит Отечество!

Копать, проникать в глубь земли, находить древние клады… Граф мечтал об этом с детства! Уж не была ли эта пожилая дама вестницей судьбы? Ее слова не шли у Карнарвона из головы. Презрев прогулки и приемы, он устремился в присутственные места, чтобы навести справки о раскопках. Вскоре он выяснил, что все решали деньги. Так, один богатый американец по имени Теодор Дэвис недавно получил концессию на раскопки в Долине царей, хотя до этого никогда не интересовался археологией.

Как-то раз, когда граф обедал в «Бристоле», к нему за стол совершенно бесцеремонно подсел огромный бородач. Черный редингот, красные штаны и сапоги со шпорами придавали ему бравый вид.

– Мы с вами незнакомы! – с неприязнью заявил граф.

– Вы – граф Карнарвон, а я – Демосфен, по крайней мере, сегодня. При моей профессии полезно время от времени менять имя.

– А вы не станете возражать, если я велю вас выгнать из отеля?

– Сами копать хотите? Бесполезно, – как ни в чем не бывало продолжал незнакомец.

Дряблое лицо Демосфена имело желтоватый оттенок. Руки его дрожали, а взгляд постоянно блуждал. Эти симптомы были хорошо известны графу – он часто наблюдал их у завсегдатаев питейных заведений в разных концах света. Курение гашиша тоже делало свое черное дело.

– Если желаете приобрести какие-нибудь древности, советую обратиться к Демосфену!

– Вы сведущи в археологии?

Гигант весело хохотнул:

– Я служил священником в каирской англиканской церкви, торговал контрабандной водкой в Александрии, а нынче нашел себе занятие повыгодней – продаю мумии! Мумии в хорошем состоянии, добыты из самых настоящих склепов. Они недешевы, но, поверьте, стоят этих денег!

– Не спорю. Где вы их «добыли»?

– Потише, принц! Источники я разглашать не буду. Поговорим-ка лучше о цене!

– Хорошо, только не здесь.

– А где?

– В ближайшем полицейском участке.

Губы у Демосфена задрожали. Он вскочил:

– Запомните, мы с вами не встречались! И не пытайтесь мне вредить. Мы в Египте, а не в Англии. Здесь человеческая жизнь куда меньше ценится!

– А интересно, есть ли еще мумии в тайных склепах? – задумчиво пробормотал Карнарвон.

Широко шагая, бородач вышел из ресторана, оттолкнув официанта, несшего графу пудинг.

– Позвольте предостеречь вас от этого проходимца, ваше сиятельство! Этот грек – продажный тип, стукач, ворюга, а может, даже и убийца!

52

Образ жизни, отвечающий требованиям аскетизма. (Прим. ред.)