Грабители морей - Жаколио Луи - Страница 44

44

– Чего от нас нужно этому дураку? – спросил собеседник гиганта. – Посмотри, как он все время похаживает вокруг нас и мечется, точно медведь в клетке.

– Я только что хотел сказать тебе это же самое, – отвечал богатырь. – Впрочем, не стоит этим заниматься; мы узнаем, что ему нужно, когда он, наконец, решится заговорить.

Затем, возобновляя прерванный разговор, гигант прибавил:

– Итак, ты вполне уверен, что он не может нас узнать?..

– Уверен вполне.

– Относительно тебя я нисколько не сомневаюсь: ты так сумел изменить свою наружность, что тебя невозможно узнать. Я бы сам способен был ошибиться, хоть мы прожили неразлучно сорок лет. Честное слово, ты положительно неузнаваем… Но послушай, Грундвиг, скажи по совести: не ошибаешься ли ты? С лица я, действительно, стал совершенно не тот, но зато мой рост, мое сложение… Ведь Красноглазый Надод – тонкая шельма.

– Это верно, и твои опасения были бы совершенно справедливы, если б нам предстояло вступить с ним в разговор. Но здесь, в этой таверне, которая сию минуту наполнится всяким сбродом, Надод на нас не обратит никакого внимания. Ему не до нас, у него много разных других забот, да, наконец, он ведь и не знает, что мы в Лондоне.

– По крайней мере, уверен ли ты, что он сюда придет?

– Я ж тебе говорил: его случайно встретил на улице Билль, плававший с ним на «Ральфе». Надод сейчас же узнал его и предложил ему вступить в общество «Грабителей». Наш матрос притворился, что предложение ему понравилось, и Красноглазый назначил ему здесь в трактире свидание, чтобы окончательно условиться с ним.

– Понимаю, но во всяком случае Надод такой человек… С ним надо постоянно быть настороже.

– Для чего же бы стал он приглашать Билля сюда в таверну?

– Он прехитрый злодей и прековарный. Вообрази, что ему пришло в голову, не остался ли Билль на службе у Фредерика Биорна, бывшего капитана Ингольфа, а ныне герцога Норрландского и старшего в роде Биорнов. Разве он, в таком случае, не способен заманить Билля в западню, чтобы узнать намерения герцога относительно убийцы его отца и брата?

– Ну, слава Богу, додумался, наконец! – засмеялся Грундвиг.

– Да ведь я ж это самое и толкую тебе вот уже битый час, объясняя, для чего мы сюда пришли.

– Ты говорил все намеками какими-то… Сказал бы прямо, сразу…

– Я боялся, что ты сочтешь предприятие слишком опасным, – возразил Грундвиг, отлично знавший, каким способом можно довести Гуттора до желаемого диапазона.

Богатырь слегка покраснел.

– Слишком опасным? – повторил он, поглядывая на свои громадные кулаки.

– Да знаешь ли ты, что для меня расправиться со всеми этими грабителями, не исключая и их Красноглазого Надода, все равно, что выпить вот этот стакан с пивом!

С этими словами богатырь наполнил стакан до краев и выпил его одним духом.

II

Совет мистера Боба. – Цистерна. – Грабители. – Мистер Ольдгам. – Красноглазый Надод. – Трое против пятидесяти. – Бегство. – Подвал в трактире «Висельник».

После трагической смерти отца, сделавшись герцогом Норрландским, Фредерик Биорн энергично принялся за дело отмщения убийцам. Корабли розольфской эскадры, под личным его начальством, а также под начальством его брата Эдмунда, деятельно выслеживали «Грабителей» и специально адмирала Коллингвуда. Но адмирал всегда плавал в сопровождении целой эскадры, и о нападении на него открытою силой нечего было и помышлять, поэтому герцог Фредерик решился перенести театр своей деятельности в Лондон. Его агенты выследили Коллингвуда, а затем напали и на след Надода, благодаря случайной встрече последнего с Биллем, бывшим лейтенантом брига «Ральф», а теперь командиром корабля «Олаф», присланного герцогом в Лондон.

Гуттор и Грундвиг, переговорив с Биллем, решили прийти в таверну «Висельник» и попытаться, нельзя ли будет им схватить Надода и доставить его герцогу. Вот почему мы и застали их там, сидящими за столом и пьющими пиво.

– Однако, что мы будем делать, если Надод нас узнает? – спросил Гуттор, которому эта мысль не давала покоя.

Разумеется, богатырь тревожился не за себя, а за исход дела.

– Это будет очень неприятно, потому что он не преминет натравить на нас всю свою шайку, – отвечал Грундвиг. – Нам придется силой пробивать себе путь.

– За это я берусь, – сказал богатырь.

– Все-таки это будет очень досадно, потому что Надод, наверное, увернется от нас опять, тем более, что он, как мне сказал Билль, стал совершенно неузнаваем.

– Кстати, что же это наш молодой капитан так долго не приходит? Я думал, что он должен был прийти одновременно с нами.

– Он придет. Ведь еще рано: десяти часов нет.

Эти слова были сказаны как раз в тот момент, когда к разговаривающим во второй раз приблизился мистер Боб, видимо желавший им сказать что-то.

Грундвиг догадался об этом и был настолько добр, что поспешил ему помочь.

– Что вам угодно, почтенный хозяин? – спросил он. – Вы как будто собираетесь нам что-то сообщить.

– Совершенно верно, джентльмен, – отвечал Боб, ободренный словами Грундвига.

Дальше, однако, он не мог продолжать, запнувшись и потеряв нить придуманной речи.

– Что же вы? Говорите, пожалуйста, мы вас слушаем, – настаивал Грундвиг.

Часовая стрелка двигалась до ужаса быстро, и скоро в трактир должны были нагрянуть «Грабители». Сознание грозящей опасности побудило, наконец, почтенного мистера Боба собраться с духом, и он заговорил:

– Гм!.. Гм!.. Я бы желал, почтенные джентльмены… Видите ли… Гм!.. Я бы желал дать вам один добрый совет… Гм!.. Кхе!.. Да, очень добрый совет…

Он опять запнулся, вытер себе потный лоб и перевел дух. Таких длинных фраз он никогда не произносил, разве только когда был трезв, а трезв он не был ни разу с тех пор, как десять лет тому назад похоронил свою супругу, миссис Тернепс. При жизни миссис Тернепс достойный Боб бил ее смертным боем, но с тех пор, как она умерла, не переставал оплакивать ее и заливать свое горе вином.

– By God! – проворчал пьяница, опираясь о стол, так как ноги его подкашивались. – Что это со мной? Ведь я выпил всего три…

Он считал, разумеется, только три последние стакана, которые он выпил один за другим, а между тем они-то именно и вывели его из равновесия.

Однако мысль о «Грабителях» до такой степени пугала мистера Боба, что происходившая в нем борьба между нерешительностью и страхом разрешилась окончательно в пользу последнего.

– Ну, что же? В чем ваш совет? – спросил Грундвиг.

Боб сделал над собой отчаянное усилие и выговорил залпом следующую фразу:

– Гм!.. Вот именно. Сейчас видно, что вы, почтенные джентльмены, не здешние, не лондонцы… Гм!.. Иначе вы не зашли бы в таверну «Висельник», да еще в такой час… Вы, конечно, не знаете, почему она так называется?..

– Он понизил голос до шепота и продолжал с самым зловещим видом: – Здесь повесился мой дед!.. И отец повесился!.. Все Тернепсы этим кончают!.. Да, что, бишь, я хотел вам сказать? А, вспомнил!.. Знаете, по лондонским улицам небезопасно ходить в такой поздний час. На вашем месте я бы поскорее ушел отсюда, заплатив, разумеется, по счету, как оно и следует порядочным людям.

– Только-то! – воскликнул Гуттор и громко расхохотался.

Смех богатыря прокатился по всей таверне, как гром. Пьяница был оглушен, озадачен, но так как предстоящая драма его пугала, то он решился договорить и выставить последний, самый убедительный аргумент:

– Стало быть, вы не знаете, где находитесь? Ни один констэбль не решится сунуть сюда носа ночью. Ночные патрули, несмотря на свою многочисленность, боятся ходить по этой улице… Вы находитесь в таверне «Грабителей морей»!

Мистер Боб, с которого от волнения соскочил почти весь его хмель, рассчитывал, что при этих словах оба случайные посетители без оглядки бросятся вон из трактира и даже позабудут заплатить за выпитый бочонок пива. Один бочонок куда ни шел; почтенный трактирщик уже мирился мысленно с этой потерей. Но, к вящему его удивлению, менее рослый из двух посетителей только плечами пожал с самым явным презрением, а богатырь вторично загремел хохотом на весь трактир.