Чужие миражи - Холмогоров Валентин - Страница 33

– Не говори ерунды, – поморщился Денисов, – и пообещай мне, что это останется между нами.

– Что именно?

– То, что я тебе сейчас скажу.

Я пожал плечами.

– Хорошо.

– Мы занимаемся этой проблемой уже довольно давно. Не контора Кролевского, а наша. Мы приглашали к сотрудничеству… дайверов.

– Грубо говоря, вы просто ловили их по сети. – Резко поправил его я. Денисов медленно кивнул.

– Именно так. Мы снимали энцифолограммы, делали томограммы головного мозга, вводили их в киберпространство и отслеживали функции организма… Бесполезно. У нас ничего не получилось, Влад. Несмотря на то, исследования осуществляли лучшие врачи, использующие самое современное оборудование. Способности дайвера – это врожденный талант, не поддающийся количественной оценке, как и, например, способность писать прекрасные стихи или сочинять фантастические романы. Это находится где-то так глубоко в вашем мозге, что вычислить и исследовать этот дар решительно невозможно. А потом… Потом наши дайверы просто теряли свои способности.

– Что? – Воскликнул я, едва удержавшись, чтобы не вскочить на ноги.

– То. – Грубо отрезал Денисов. – Дайверы не живут в неволе. Видимо, свобода, не в фигуральном, а в самом прямом понимании этого слова, является обязательным фактором для того, чтобы у человека получалось выходить из Глубины по собственному желанию. Стоит запереть дайвера в любой, даже самой комфортабельной и удобной тюрьме, и через некоторое время он уже ни на что не будет годен.

Боже мой… Сколько же дайверов они погубили? Двоих? Троих? Несколько десятков? Сколько потребовалось ни в чем не повинных мужчин и женщин, чтобы убедить государство в неспособности нового оружия подчиняться приказам людей в погонах? Сколько было сломано судеб, сколько было пролито слез и пережито нервных срывов для того, чтобы государство, согласившись со своим бессилием, неохотно отступило? Если это действительно так, и в сознании лишенного свободы дайвера что-то необратимо изменяется, заставляя его стать таким же как все, утратить возможность не просто жить в Глубине – управлять ею, зачем они отняли свободу у меня? Я представляю, что пришлось пережить тем, о ком говорит сейчас Денисов. Утеря способностей дайвера – это шок, побороть который способен далеко не каждый. Они больше не смогут сказать себе, что вокруг – игра, вокруг – нарисованный мир, созданный их разгоряченной фантазией, убедить себя в том, что Глубины не существует и очутиться дома перед компьютером, подключенным к далекому и гостеприимному Диптауну. Они уже не смогут одолеть Глубину.

Но и забыть – тоже не смогут.

Вот только сумеют ли они жить с этим дальше?

Я бы не сумел. И потому я не хочу оказаться на их месте.

Сигарета догорела до фильтра и я с силой раздавил ее о стенку мятой консервной банки, выполнявшей в моем хозяйстве роль пепельницы. Силы как-то разом оставили меня, и на освободившееся место хлынуло отчаянье. Ледяное, тоскливое чувство безысходности, ощущение бессильной злости, направленной в никуда и умноженной на твердую уверенность в невозможности что-либо изменить.

– И что дальше? – Сдавленно спросил я.

– А ничего. – Ответил Денисов. – Тебя выпустят. Как только все успокоится и прояснится, ты сможешь беспрепятственно катиться на все четыре стороны. Если ты захочешь добровольно продолжать сотрудничество…

– Не захочу.

– Я так и думал, – Кивнул Денис Вениаминович, – тогда тебя просто оставят в покое. Будут, конечно, понемногу приглядывать за тобой, но вмешиваться в твою жизнь без крайней необходимости не станут.

Иными словами, я просто сменю тюрьму размером с небольшое здание на тюрьму размером в страну. Уехать за границу? Да кому там нужен русскоязычный журналист, пусть даже со способностями дайвера? У них хватает и своих безработных… Да и позволят ли? Ой, сомневаюсь…

– Ладно, разбирай чемоданы, – махнул рукой Денисов, – кстати, ты все-таки подумай насчет сотрудничества. Есть в этом определенные преимущества. Да и Алексей Анатольевич мне тебя хвалил. Утверждал, что ты толковый парень, не без разгильдяйства и выпендрежа, конечно, но толковый. А твоя хроническая безалаберность – это возрастное. Со временем исчезнет.

– Перевоспитаете? – С горечью ухмыльнулся я.

– Вот еще, время тратить… – Рассмеялся Денисов. – Само пройдет.

На улице как всегда было шумно, людно и бестолково. И я как всегда шел к «Миссии Судеб» пешком, используя эту пусть даже ничтожную возможность почувствовать свободу, вдохнуть чистый, свежий воздух этого удивительного мира, забыть хотя бы на мгновение о том, что стоит лишь закрыть и открыть глаза – и наваждение исчезнет, растворится в грубой материи реальности, рассыплется миллионами сверкающих осколков.

Настроение было отвратительным. Похоже, еще никогда я не ощущал себя так мерзко и противно. Нестерпимо хотелось вынырнуть из виртуальности, сорвать с головы тяжелый пластиковый шлем и больше никогда не входить в Глубину.

Но я твердо знал, что не смогу поступить так. Что не смогу существовать без этих улиц, этого теплого воздуха и этого бесконечного багрового заката дольше нескольких дней. Что меня снова и снова будет невыносимо тянуть сюда, и жизнь превратится в пытку, и не станет покоя, и я не выдержу, сорвусь в Глубину, ступив с края обрыва в бездонную пропасть.

Возможно, я разобьюсь насмерть.

Возможно, мне все-таки удастся взлететь.

И я знаю, что буду бросаться в эту манящую пустоту снова и снова, до тех пор, пока держат крылья, до тех пор, пока есть силы ловить ими переменчивый ветер, до тех пор, пока в моей груди бьется жизнь.

Ведь это так просто – жить…

На этот раз парень, шагнувший мне навстречу, был одет в длинный легкий плащ из тонкой черной материи, под которым угадывалась черная же рубашка без воротника и заправленные в высокие остроносые сапоги блестящие, кажется, кожаные, штаны. Вьющиеся темные волосы беспорядочно рассыпаны по плечам, благодаря чему в первый миг я даже принял его за девушку. Что-то уж больно много развелось в последнее время агентов торговых фирм, работающих в Глубине. Сейчас опять начнет что-нибудь навязчиво мне предлагать…

– Сэр? – Обратился ко мне парень, стараясь задержать меня вежливым жестом руки. Не выйдет, дружище. Я тороплюсь.

– Извините, сэр, вы не подскажете, как пройти к инфоцентру?

Инфоцентр? Первый раз в жизни слышу такое название.

– Понятия не имею, – неохотно буркнул я. – Спросите у полицейских.

– Я спрашивал. Они не знают.

– Ничем не могу помочь. – Отрезал я и свернул в ближайший переулок, ведущий к цели моего путешествия.

Спустя десять минут я уже открывал двери «Миссии Судеб».

Приемный зал игрового центра был как обычно пуст.

– Аберон, – громко произнес я свою учетную запись, на которую заносились все данные о прохождении мною игрового пространства «Миссии», – Владислав Акимов, один – два – восемь – три – эй – икс – двадцать пять – зет.

– Пароль принят. – Донесся откуда-то из-под потолка мелодичный женский голос. – Добро пожаловать в «Миссию Судеб», Владислав.

Стены померкли. Окружающее меня пространство приемного зала дрогнуло и растворилось, уступая место тусклым металлическим стенам коридора базы «Лангар». Я снова оказался в игре.

– Влад? – Клара догнала меня, когда я входил в наполненный заводским шумом и громкими голосами техников ангар. – Влад, подожди.

– Да, инструктор? – Обернулся я, стараясь придать голосу максимум ироничной вежливости.

– Влад, ты… Ты неплохо справился. – Сказала она, глядя куда-то в сторону. – Я подала рапорт о твоем переводе в восьмую эскадрилью действующего флота. Он был одобрен. Челнок прибудет через полчаса.

– Спасибо, – сказал я, пристально всматриваясь в ее лицо. Клара поймала мой взгляд и улыбнулась.

– Влад, я не стану спрашивать тебя, откуда ты узнал тип атаковавших нас кораблей, – сказала она.

– И еще раз спасибо, – кивнул я, – я не люблю врать.

– В этом нет необходимости, – ответила Клара, – я все-таки проследила твой канал… Он теряется на одном из анонимных гейтов, просто исчезает без следа.