Жаркая ночь - Жеро Мишель - Страница 42

– Да вы что? – поразилась Хизер и шепотом спросила: – А вы пробовали наркотики и все прочее?

– Да. Я баловалась наркотиками до тех пор, пока добрые люди не объяснили мне, что я могу загнать себя в могилу, но лучше чувствовать себя не стану и не накажу свою мать за то, что она меня бросила. А потом мне повезло. Когда мне исполнилось пятнадцать, одна работница сферы социальных проблем познакомила меня с общественницей, которая помогла мне изменить свою жизнь.

Хизер внимательно слушала, ее гладкий лоб прорезала морщинка.

– Люси Кантор занималась фотографией на любительском уровне, и она помогла мне сосредоточиться на чем-то еще, помимо моей злости, – продолжала Энни. – Я прошла курс лечения от наркозависимости, потом меня приняли на воспитание хорошие люди, дела в школе пошли на лад, а на последнем году обучения мне даже стали выдавать стипендию. Я навела порядок в своей жизни и никогда не оглядывалась назад.

– Но все это так грустно!

– Хизер, в жизни происходит множество вещей, над которыми дети не властны, как, например, ситуация с твоими родителями. Тебе может не нравиться то, что они разошлись, но, даже если ты будешь всю жизнь на них злиться, ты ничего не изменишь. А если сумеешь преодолеть свой гнев, тебе станет легче.

Девочка отвернулась, пытаясь скрыть слезы.

– Но это так трудно! Я пытаюсь забыть всю эту историю, но людям ведь рот не заткнешь. Они до сих пор судачат о том, что мама бросила папу, а он даже не попытался за нее постоять. Просто взял и отпустил ее.

– Но из-за того, что ты будешь сердиться на своих родителей, они не станут жить вместе. Они по-прежнему будут в разводе, твоя мама будет жить с другим мужчиной, а твой отец по-прежнему будет трудиться дни напролет. Он не может иначе.

– Но раньше у него находилось для меня время, – тихо заметила Хизер.

– Оно и сейчас у него есть, но ты уже не маленькая и не имеешь права донимать его своими капризами. Ничего хоро-шего из этого не выйдет, отец только расстроится. Можешь мне верить, можешь нет, но иметь родителей, которые любят так сильно, что порой этой любовью выводят тебя из себя, – это здорово. – Заметив, что у Хизер глаза на мокром месте, Энни шутливо подтолкнула ее локтем. – А теперь иди. По-моему, пять минут, которые нам дали, давно истекли.

Хизер спрыгнула с кровати. Энни тоже встала, глядя в пол.

– Ну, папа, я уже собиралась спускаться! Тебе вовсе незачем было за мной приходить.

Энни посмотрела на дверь – на пороге стоял Рик. Как зто она раньше не догадалась, что он может неслышно подкрасться? Он ведь не хуже ее знает все скрипучие ступеньки лестницы. Интересно, давно он тут стоит?

– Я и не слышала, как ты поднялся, – спокойно произнесла она.

– Похоже, вы слишком увлеченно болтали.

Чувствуя, что между взрослыми что-то происходит, Хизер нахмурилась.

– Марш в машину, юная леди, и перестань капризничать. Я этого не потерплю, и тебе это отлично известно.

Хизер открыла было рот, однако возражать не стала, лишь тяжело вздохнула.

– А можно, я у тебя переночую со своими подружками? Не в следующую пятницу, потому что мне придется сидеть с Джейсоном, а через одну?

Взглянув поверх головы дочери на Энни, Рик ответил:

– Если мама согласится тебя отпустить.

– Обещаешь? – недоверчиво спросила Хизер.

– Обещаю, – ответил Рик, и выражение его лица смягчилось.

– А ты свозишь нас в город погулять? Рик кивнул:

– Конечно. Я свожу всю компанию в самый большой парк Мадисона. Ты даже сможешь походить по самым шикарным магазинам города.

Восторженно взвизгнув, Хизер бросилась отцу на шею:

– Спасибо! Спасибо тебе, папа! Ой, как здорово! Скорее бы уж! А мы купим одежду для школы? И новые компакт-диски? Если хочешь, я попрошу денег у Оуэна.

Заметив выражение лица Рика, Энни отвернулась.

– Поговорим об этом потом, Хизер, – сказал он. – А сейчас иди в машину, подружки ждут.

– Ладно. – Хизер повернулась к Энни: – А вы еще не закончили свою книгу про солдата?

– Нет. – Энни стояла у кровати, не в силах от нее отойти. У нее было такое ощущение, будто вокруг электрические провода и, если она сдвинется с места, ее ударит током.

– Отлично! Надеюсь, вы еще долго с ней провозитесь. Я не хочу, чтобы вы уезжали. До свидания, Энни, еще увидимся.

И Хизер выскочила из комнаты. Вот заскрипели ступеньки лестницы – девочка, похоже, вихрем по ним скатилась, – и Энни с Риком остались одни. Они долго смотрели друг на друга.

– Тебе лучше идти, а то вдруг им придет в голову самим повести машину, – наконец проговорила Энни.

– Да. – Переступив с ноги на ногу, Рик тихо сказал: – Спасибо тебе.

Энни изобразила на своем лице непринужденную улыбку:

– Будешь благодарить потом, когда я тебе счет выставлю за помощь.

Рик не шелохнулся.

Тогда Энни решила взять дело в свои руки.

– Мне пора работать, – заявила она и, подойдя к столу, сделала вид, что что-то ищет в папках.

За спиной послышались удаляющиеся шаги, потом гул мотора, скрип колес по гравию. Ветер донес до Энни звук веселого девичьего смеха, и наконец все стихло.

Три четверти часа спустя машина вернулась, однако Рик в дом заходить не стал. Энни отодвинула от узкого оконца выцветшую занавеску: Рик направлялся в сторону скотного двора. Отправился доить коров. Или чистить и кормить лошадей. Или посмотреть, как там новоиспеченная мать. А что она ожидала? Что он помчится к ней послушать душещипательную историю о ее юности, которую сама она предпочла бы забыть? Да она ничем не лучше Хизер! Такая же вздорная девчонка, выдвигающая ему ничем не обоснованные и непомерные требования. Ну почему Рик должен доказывать, что в его жизни есть место и для нее?

Ничего он ей не должен! У него свои обязанности, а у нее свои.

И, полная решимости претворить эти обязанности в жизнь, Энни уселась за стол, включила свой компьютер и, отыскав нужный файл, продолжила набирать текст:

«Здесь, в этой каменистой местности, впоследствии получившей название Блэкхок-Холлоу, Льюис провел свою последнюю ночь. Здесь его жизненный путь, начавшийся в Огайо, в богатой семье, делает непредвиденный поворот и заканчивается в одиноком фронтовом форту полнейшей неизвестностью».

Нет, плохо! Слишком отдает мелодрамой.

Вытащив один из снимков, которые недавно сделала в Холлоу, Энни пристально вгляделась в него, ожидая, когда же ее осенит вдохновение. Как всегда, взгляд ее упал на странную скалу: как загнутые внутрь пальцы, манящие за собой, в очередной раз подумала Энни. А может быть, так:

«Древняя каменная скала манит Льюиса Хадсона к его судьбе».

О Господи, еще хуже!

Энни снова вгляделась в фотографию. Не пальцы, а руки. Укрывающие руки... Обнимающие руки...

Внезапно в груди Энни разлился холодок. Она уронила фотографию на стол. Тело покрылось мурашками.

«В его темных и холодных объятиях»...

– О Боже! – прошептала Энни и, вскочив, бросилась к двери.

Не чуя под собой ног, она вихрем слетела по ступенькам лестницы, выскочила во двор и помчалась к скотному двору, крича на бегу:

– Рик! Рик! Рик!