Жаркая ночь - Жеро Мишель - Страница 55

– О Господи! Ну хватит уже! – воскликнула Энни, перебив его. – В могиле, на которую мы с тобой случайно наткнулись, лежат двое: женщина с проломленным черепом и сломанными перед смертью руками и ребрами и офицер, заколотый штыком, хотя семье его сообщили, что он дезертировал. Ты мне говоришь, что Льюис не пытался ее защитить, что он был убит вовсе не поэтому. Ты мне говоришь, что армейское начальство...

– Я тебе ничего не говорю! – крикнул Рик, не в силах больше сдерживаться.

В последние несколько дней он очень мало спал, однако его плохое настроение объяснялось не только усталостью и присутствием на его территории нескольких журналистов и пикетчиков... О Господи, когда же это наконец кончится?

Тем утром понаехали телевизионщики из Мадисона и Милуоки. Как же, такое грандиозное событие – извлечение останков! Рику стоило шепнуть только слово полицейским, и все эти активисты, представители прессы, в общем, любители совать нос в чужие дела, были бы выдворены из Холлоу. Но ради Энни он не стал этого делать. Назойливые журналисты – это какая ни есть, а все же реклама, кроме того, как постоянно талдычит Декер, история принадлежит народу.

Так что, если бы он выгнал всех со своей земли, на него стали бы косо смотреть, к великой радости Декера. Ну уж нет, такого удовольствия он этому подонку не доставит!

– Рик!

Он поднял голову: – Что?

– Не мучай ни себя, ни меня, – тихо проговорила Энни. – Ты же всегда знал, что я должна буду уехать. Я не могу... – Оборвав себя на полуслове, Энни бросила в трубку: – Все еще жду, спасибо.

Рик с трудом заставил себя не выхватить трубку у нее из рук или вообще не размозжить чертов аппарат о стену.

– Чего ты не можешь, Энни?

– Ради Бога, Рик! Ты…

– Па-па! – донесся со второго этажа оглушительный крик Хизер, перекрывая звуки пианино и заливистого девчоночьего смеха.

Задрав голову вверх, Рик взъерошил рукой волосы.

– Что? – раздраженно ответил он.

– Мы едем в город?

– Нет!

Последовало молчание, потом осторожный ответ:

– Ладно, только не кричи.

О Господи, только Хизер ему сейчас недоставало!

И зачем он согласился свозить ее с подружками в город? Не до них сейчас. В Холлоу черт знает что творится, да и с Энни нужно разобраться.

– Хоть стреляйся! – пробормотал Рик и бросил взгляд на Энни. Та по-прежнему стояла, прижав трубку к уху.

С того дня, когда Криста с Рупом очистили останки Льюиса и отослали их в лабораторию в Мадисоне, Энни часами висела на телефоне, разговаривая с городскими властями Янгстауна и с Советом по делам ветеранов, организуя перезахоронение со всеми воинскими почестями.

– Дай телефону немного отдохнуть, – бросил Рик, вдохновленный внезапной идеей. – Поехали с нами в город.

– Рик, я жду по крайней мере с дюжину звонков. Я не могу отлучиться из дома.

– Ты же купила автоответчик, – заметил Рик. – Пусть он и принимает сообщения.

– Ты приглашаешь меня только потому, что не в состоянии долго находиться рядом с собственной дочерью.

– Это точно. – Сверху снова донесся взрыв хохота. – Но не только, я очень хочу, чтобы ты со мной поехала. Очень.

– А это надолго? – нахмурилась Энни.

– До самого вечера. – И Рик обреченно застонал. – Ну пожалуйста!

С улыбкой повесив телефонную трубку, Энни насмешливо бросила:

– Неужели вы боитесь девчонок, Рик Магнуссон? Такой большой, сильный парень – и боится.

Рик открыл было рот, чтобы возразить, но передумал.

– Черт подери, и в самом деле боюсь. – Сверху донеслось хихиканье, потом все ближе, ближе... О Господи, спускаются! – Прошу тебя, Энни!

– Ну как я могу тебе отказать?

Четверть часа спустя, усадив девчонок – Хизер, Тамару и Эрин – на заднее сиденье пикапа, а Энни на переднее, Рик завел машину и направился в город.

Девчонки настояли на том, чтобы настроить приемник на какую-то станцию, передающую рок-музыку, и попросили включить ее погромче. Рик не возражал. Лучше уж слушать музыку, чем их непрерывную стрекотню.

Может, Мадисон и считался одним из самых уютных городов штата, однако Рику он не нравился. Он вообще ненавидел город. Не выносил грубых водителей, а больше всего презирал магазины с их непомерными ценами, в которых народу больше, чем на улице.! Как только они вышли из машины и окунулись в эту кру-говерть, ему захотелось повернуться и бежать отсюда со всех ног на свою тихую ферму, где нет этих сногсшибательных нарядов и парфюмерии, стоивших целое состояние, однако как магнитом притягивавших к себе Хизер и ее пустоголовых подружек.

Энни взяла его под руку, оторвав тем самым от печальных размышлений.

– Ненавижу магазины, – признался Рик.

Она улыбнулась ему, однако в улыбке ее не чувствовалось обычного тепла.

– Ты себя здесь чувствуешь как рыба, вытащенная из воды, поскольку привык постоянно находиться на ферме. Но не беспокойся, я тебя не брошу.

Рик фыркнул и в этот момент заметил, что его дочь устремилась к магазину женского белья, причем такого откровенного, какого он в жизни не видывал.

– О-о-о... – заворковала Энни, точь-в-точь как жирные, глупые голуби, обожавшие прилетать на его крыльцо. – Какая роскошь! Пошли!

Рик уперся каблуками в асфальт, толпа прохожих обтекала его с двух сторон.

– Я туда не пойду!

– Да будет тебе, Рик, пошли. – Энни потянула его за руку. – Последние недели были у нас с тобой довольно напряженными. Давай немного расслабимся и повеселимся.

Как же! В том настроении, в каком он сейчас пребывает, это будет не веселье, а пытка.

– Поможешь мне что-нибудь выбрать.

Энни неуверенно ему улыбнулась, и Рик не смог ей отказать.

– Только я там ни к чему не прикоснусь, так и знай, – тихо предупредил он, когда они с Энни переступили порог вражеской территории. Все мышцы в его теле были напряжены до предела.

Густой аромат духов, атласные и кружевные вещицы всех цветов радуги, висевшие на плечиках или надетые на манекены, – весь магазин был битком набит нижним бельем, сшитым с единственной целью: свести мужчин с ума.

А цены!

Взглянув на ярлычок, прикрепленный к атласной вещице с рисунком под леопарда, Рик едва не выругался вслух. Он представить себе не мог, что Энни тратит такие суммы на вещи, от которых он стремится освободить ее как можно быстрее.

Пока Хизер с подружками охали и ахали, разглядывая прозрачные лифчики, Энни, взяв нечто пурпурное, спросила:

– Что ты об этом думаешь?

– Я не могу сказать вслух то, что я думаю, – ответил Рик, пытаясь не представлять себе Энни в этой облегающей блестящей рубашечке с тоненькими, как ниточки, бретельками и с вырезом почти до пупа.

Одновременно и желание, и злость охватили его. Неужели Энни не понимает, что не стоит показывать ему такие вещи?

– Рик, – прошептала Энни. – Расслабься.

На людях, и особенно в присутствии девчонок, Рику ничего не оставалось делать, как притвориться, что ничего особенного не происходит. Оглядевшись по сторонам, он поймал на себе заинтересованный взгляд молоденькой продавщицы и снова повернулся к Энни. Та с улыбкой смотрела на него, однако Рик видел, что она делает это через силу.

– Расслабиться, говоришь? Да я единственный мужчина в этом магазине!

– Поверь мне, никто здесь не оскорбит твоего мужского достоинства. Вот. – Она набросила пурпурную вещицу ему на руки, на мгновение коснувшись при этом его пальцев своими. – Если уж не хочешь помочь мне что-то выбрать, то хотя бы подержи.

Рик не стал возражать, хотя Энни заставляла его держать такие вещи, к каким ни один уважающий себя мужчина на людях не притронется. Особенно когда на него во все глаза смотрят собственная дочь-подросток и ее подружки, подталкивая друг дружку локтями.

Материя была удивительно гладкой на ощупь – Рик явственно ощущал это своими загрубевшими пальцами. Он представил себе, как она скользит по телу Энни, и чуть не застонал.

Пришлось даже закрыть глаза, чтобы унять охватившее его безудержное желание. Когда он снова их открыл, то увидел, что к нему направляется дочь, держа в руках вещицу, до которой, по мнению Рика, она не доросла, даже чтобы прикасаться.