Сталин: операция «Эрмитаж» - Жуков Юрий Николаевич - Страница 43

43

Тогда же, летом 1930 года, Политбюро решило выпускать водку не в 43, а только в 40 градусов, заодно подняв на нее цену. Решено было продать хлеба на 4, 5 миллиона золотых рублей, платины – на 1, 5 миллиона, добыть для экспорта 67 тонн золота.

Но все это оказывалось лишь каплей в море затрат, которые были уже произведены и которые предстояло сделать в ближайшие месяцы. Нужно было платить и платить, для того чтобы не оказались выброшенными на ветер уже потраченные на индустриализацию деньги – претворенные в конструкции поднимавшихся к небу корпусов, в лежащее на складах и ждущее часа сборки оборудование станков.

Через год и три месяца после начала мирового экономического кризиса Сталину пришлось открыть свои карты. Впервые он объяснил, почему столь рьяно и горячо поддерживал пятилетний план индустриализации; почему принимал, но только отчасти, сотрудничество и «правых», и «левых»; почему пошел на раскулачивание, на коллективизацию деревни, но решительно воспротивился даже попыткам коллективизировать быт, строить «социалистические» города.

Явно опасаясь отрицательной реакции партократии, Сталин сказал об этом не на партийном съезде или конференции, а 4 февраля 1931 года, на Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, собравшей преимущественно рабочих-ударников, инженеров, директоров главных строек пятилетки. И объяснил все как никогда просто и ясно, доходчиво для всех:

«В истории государств, в истории стран, в истории армий бывали случаи, когда имелись все возможности для успеха, для победы, но они, эти возможности, оставались втуне, так как руководители не замечали этих возможностей, не умели воспользоваться ими, и армии терпели поражение…

Да, такие возможности у нас есть.

В чем состоят эти возможности, что требуется для того, чтобы эти возможности существовали в реальности?

Прежде всего требуются достаточные природные богатства в стране: железная руда, уголь, нефть, хлеб, хлопок.

Есть ли они у нас? Есть. Есть больше, чем в любой другой стране.

Взять хотя бы Урал, который представляет такую комбинацию богатств, какой нельзя найти ни в одной стране. Руда, уголь, нефть, хлеб – чего только нет на Урале!

У нас имеется в стране все, кроме разве каучука. Но через год-два и каучук мы будем иметь в своем распоряжении.

С этой стороны, со стороны природных богатств, мы обеспечены полностью. Их у нас даже больше, чем нужно…

Иногда спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать.

Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим!

История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно.

Помните слова дореволюционного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь». Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. Они били и приговаривали: «ты обильная» – стало быть, можно на твой счет поживиться. Они били и приговаривали: «ты убогая, бессильная», – стало быть, можно бить и грабить тебя безнаказанно.

Таков уж закон эксплуататоров – бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит ты прав, стало быть тебя надо остерегаться.

Вот почему нельзя нам больше отставать…»[115]

Сталин не сулил золотые горы, не обещал построить социализм за одну или даже две пятилетки. Зато мимоходом он бросил фразу, малопонятную в речи марксиста, большевика: «Теперь у нас есть отечество». И это после пропаганды на протяжении многих десятилетий прямо обратного по смыслу, считавшегося бесспорным, фундаментальным постулата – «у пролетариев нет отечества».

Не развив столь крамольную мысль, Сталин поспешил вернуться к основному: к вопросу о темпах, еще раз и предельно просто объяснив необходимость индустриализации, модернизации экономики страны:

«Мы отстали от передовых стран на 50 – 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[116].

И все же, выступая на столь важном форуме, об одном Сталин умолчал – о том, что буквально несколько дней назад Совнарком СССР весьма основательно скорректировал пятилетний план. Число предусматривавшихся больших и малых строек сократилось с нескольких тысяч до 65, названных ударными. Остались лишь те, что давно успели пройти нулевой цикл, в которые уже была вложена большая часть намеченных средств, где работа шла вовсю далеко не первый месяц. К ним причислены были и начатые задолго до принятия пятилетнего плана Днепрогэс, Турксиб.

Сохранил Совнарком самое главное: три металлургических комбината – в Запорожье, Магнитогорске, Кузнецке; машиностроительный гигант в Свердловске. Ведь, по словам Сталина, «без развития тяжелой промышленности мы не можем построить никакой промышленности, не можем провести никакой индустриализации»[117]. Да еще остались как важнейшие стройки Нижегородский автомобильный, все тракторные и комбайновые заводы, без которых нечего было и думать о модернизации и коллективизации сельского хозяйства.

Причина этого решения, так никогда и не получившего огласки, крылась в тривиальной нехватке средств. Не рублей – их хватало, так как эмиссии проводились чуть ли не ежеквартально, а валюты, – столь важных для страны фунтов стерлингов, американских долларов, французских франков, германских марок, которыми приходилось расплачиваться за индустриализацию, за выполнение пятилетнего плана. А валюты стало катастрофически не хватать из-за мирового экономического кризиса, серьезно сократившего объемы советского экспорта.

Видимо, Сталин не стал упоминать о корректировке плана, объяснять происшедшее по ряду причин. Он не хотел ни охлаждать энтузиазм населения, столь близко к сердцу принявшего идею индустриализации, ни дискредитировать власть, так быстро отказавшуюся от собственных планов. Разумеется, любой читатель газет поймет, что произошло, по сообщениям со строек.

Поймет он истинные причины вынужденных действий правительства, читая телеграммы из-за рубежа: о продолжающихся банкротствах, крахах банков и крупных фирм, ширящейся армии безработных, о не укладывающемся в сознании уничтожении излишков производства – кофе, зерна, сахара. Как раз тогда Советский Союз обвиняли в демпинге – продаже на иностранных рынках своей продукции по более низким ценам, нежели на внутреннем, – в том, что заготовкой деловой древесины у нас занимаются заключенные, почему ее и нельзя покупать «цивилизованным» странам.

Более или менее благополучно обстояло дело с экспортом драгоценных металлов – устойчивых даже в годы мирового кризиса золота и платины. Выручал и вывоз нефтепродуктов – бензина, керосина и мазутного топлива, без которых остановился бы весь транспорт на земном шаре, вместе с ними замерла бы окончательно и вся привычная жизнь человека XX века.

Помогла в сохранении экспорта нефтепродуктов чистая случайность. За полгода до депрессии, 27 февраля 1929 года, Нефтесиндикат после долгих и донельзя трудных переговоров сумел подписать с одной из крупнейших американских нефтяных компаний, «Стандарт ойл оф Нью-Йорк», выступавшей в Европе как «Англо-Америкэн», чрезвычайно выгодное соглашение. В соответствии с этим договором формально смешанная, а по обладанию контрольным пакетом акций – советская, фирма «РОП» («Рашн ойл продактс») получила возможность в течение трех лет беспрепятственно продавать на территории Великобритании по 175 тысяч тонн бензина через собственные бензоколонки, а через сеть своего нового партнера еще по 100 тысяч тонн бензина, 150 тысяч тонн мазута и 40 тысяч тонн газойля ежегодно. И все это помимо оговоренного прежними соглашениями почти монопольного права поставлять мазутное топливо для судов, проходящих через Суэцкий канал.

вернуться

115

Сталин И. В. Собрание сочинений. Т. 13. М ., 1951. С. 38 – 39.

вернуться

116

Там же. С. 39.

вернуться

117

Там же, т. 12, С. 121.