Свадебное путешествие Лелика - Экслер Алекс - Страница 24

— Не как баба, а как женщина! — пылко возмутился Славик.

— Ой, — сказал Макс. — Это какие-то новые вводные. Среди нас не только невеста и потенциальный еврей, как я, но еще и лицо женского пола?

— Я не в этом смысле, — покраснев, попытался объяснить Славик. — Просто не люблю, когда женщин бабами называют.

— А ты женщина? — невинно спросил Лелик.

— Конечно, нет, мать твою! — разозлился Славик.

— Тогда почему возмущаешься? — поинтересовался Лелик. — Я же тебя бабой назвал.

Славик только хотел было ответить, но в этот момент вся толпа стала заходить в открывшиеся огромные двери, ведущие в основное помещение синагоги.

— Все, — сказал Лелик, — хватит болтать. Начинается мероприятие. Ведите себя прилично, а то мне перед Хохловым неудобно.

— За собой последи, — сказал Макс, деловито направляясь к дверям. — Славика бабой назвал. Это грубо. Назвал бы его женщиной, девушкой — это еще куда ни шло…

Основной зал синагоги был просто огромным и производил весьма солидное впечатление. Справа и слева шли скамейки для молящихся, а в конце зала находился алтарь (или как он там называется в синагоге), на котором стояло нечто вроде небольшой беседки. Лелик понял, что это сделано специально для свадьбы и что в этой беседке и будет происходить основной обряд.

— Ты глянь, какие телки, — сказал Макс Лелику, показывая на компанию молоденьких девушек, сидящих справа. — Пойдем к ним сядем.

— Пойдем, — согласился Лелик, потому что среди девушек были прехорошенькие. — Но только во время свадьбы чур не болтать и не кадриться.

Путешественники быстрым шагом подошли к первым рядам скамеек справа, где сидели девушки, и Макс только собрался обратиться к ним с игривым вопросом из серии: «Как насчет того, чтобы нам здесь приземлиться?» — как Лелик вдруг заметил, что с правой от прохода стороны нет ни одного мужчины. Там сидели только женщины. Все мужчины сидели с левой стороны от прохода, причем среди них не было ни одной женщины.

— Макс, шухер, — прошипел Лелик. — Нам налево.

— Именно что налево, — прошептал Макс, выделывая бровями совершенно невообразимые кунштюки, адресованные одной из миловидных брюнеток. — Я сегодня весь вечер буду ходить налево. Все левее и левее.

— Я не в том смысле, — объяснил Лелик. — Здесь мужики сидят отдельно от баб.

— От женщин, — поправил его Славик, который сегодня явно решил бороться за права прекрасной половины человечества.

— Отдельно от баб и от женщин, — поправился Лелик. — Пошли к мужикам.

— А нам-то что? — возмутился Макс, который уже присмотрел себе местечко в самом цветнике. — Хотят они отдельно от таких цыпочек — пускай сидят. А мы хотим вместе. Смотри, она мне улыбается…

— Макс, — сказал Лелик стальным голосом. — Быстро за нами. Вечером будешь кадриться. У тебя весь ужин впереди.

Макс понял, что шутки закончились, и позволил увлечь себя на мужскую половину. Однако даже сев на место, он продолжал посылать в сторону девушек всевозможные знаки внимания, которые их явно веселили. Вся молодежная девичья компания наблюдала за Максом с живейшим удовольствием, и Лелик даже ощутил какие-то уколы ревности.

Впрочем, буквально через несколько минут откуда-то сверху невидимый еврей запел красивую печальную песню, и действие началось…

На «сцене» (так Лелик назвал про себя сооружение в торце зала) появился высокий мужчина в красивом, хотя и несколько однотонном облачении (белого и черного цветов), который пригласил подняться наверх нескольких мужчин и женщин, сидевших в самых первых рядах. Их рассадили слева и справа от «беседки», причем женщины и мужчины, как и в зале, сидели отдельно.

— Сейчас будут всякие конкурсы проводить, раз народ на сцену пригласили, — авторитетно сказал Макс. — Слушай, а весело у них все это дело проходит. Я как-то у Таньки из нашей школы на венчании был свидетелем, так уморился с короной на вытянутых руках полчаса за этой дурой ходить под заунывное пение.

— Креста на тебе нет! — возмутился Славик.

— Угадал, — согласился Макс. — На мне только мой знак зодиака.

— Баран? — предположил Славик.

— Не угадал, — любезно улыбнулся Макс. — Водолей.

— Хватит болтать, — шикнул на них Лелик. — Самое интересное пропустите.

— Кстати, — заинтересовался Макс, — а кого поп на сцену пригласил, а? Может, и нам можно?

— Во-первых, — объяснил Лелик, — это называется не поп, а раввин. Во-вторых, это, наверное, близкие родственники.

В этот момент музыка заиграла громче, двери с противоположного конца зала открылись, и в проеме показались Хохлов с Кирой, которые медленно двинулись к «сцене».

В зале все встали. Кроме Макса, который вдруг достал из кармана зеркальце Славика и снова начал любоваться своим отражением.

— Вставай, дубина, — прошипел Лелик, ткнув приятеля в спину. — Молодые идут.

— Что, уже провожаем в последний путь? — встрепенулся Макс и вскочил.

— Вот никакого у человека уважения к браку, — вздохнул Славик.

— Слышь, Лех, — спросил Макс Лелика, — а что у нас со Славиком случилось? Морализует сегодня весь день, зеркальце в кармане носит… Прям на глазах погибает человек, честное слово…

Но Лелик Макса не слушал, потому что во все глаза наблюдал за тем, как Хохлов под руку с сияющей Кирой проходят через весь зал. Выглядели они просто шикарно — Хохлов был в смокинге с бабочкой, а Кира оделась в красивое платье, — и Лелик подумал, что тоже не прочь вот так гордо пройти через весь зал под ручку с красавицей женой, и чтобы все на них смотрели и радовались…

Молодые поднялись на сцену, и раввин завел их в «беседку». Дальше начался обряд, который состоял из пения, каких-то процедур, в которых Лелик и его друзья ничего не понимали, и молитв, которые они понимали еще меньше, потому что их произносили или на иврите, или по-французски. Однако все это происходило достаточно динамично и не занудно, да и песни Лелику очень понравились, так что от всего происходящего он получил большое удовольствие. Макс — тот просто был в восторге, потому что все мероприятие продолжал строить глазки девушкам с правой стороны, а они на это реагировали весьма живо, хотя и украдкой. Один Славик смотрел на происходящее с очень серьезным и даже грустным выражением лица.

— Что насупился? — спросил его Лелик. — Что-то не так?

— Все так, — ответил Славик. — Я просто не понимаю, в чем суть процедуры. Ходят туда-сюда, что-то говорят, что-то поют, все то встают, то снова садятся. А молодые тусуются в беседке. Забавно, конечно, но какой в этом глубинный смысл?

— Обряд, Славик, обряд, — объяснил Лелик. — Скрепляют брак и все такое.

— Ты же сам говорил, что они женились достаточно давно, — сказал Славик. — Ты же у Хохлова свидетелем был на свадьбе.

— Ну да, — подтвердил Лелик. — Но они женились по светским законам…

— По советским?

— Ну да, по светским и советским, а теперь женятся по иудейским.

— А что это дает? — заинтересовался Славик.

— Кроме чувства морального удовлетворения, вероятно, ничего, — ответил Лелик. — Впрочем, я в этих внутренних еврейских делах ничего не понимаю. Может быть, после религиозного обряда им разрешат что-нибудь делать, что раньше было нельзя.

— Хм-м, — хмыкнул Славик. — Ругать партию и правительство, что ли? Сам посуди — что они до того не могли делать? Я так думаю, что наоборот — именно после этого у них начнутся всякие ограничения. Там у евреев все как-то очень сложно. Танцевать вместе нельзя, еще что-то там нельзя…

— Это не наши проблемы, — решительно заявил Лелик. — Это пускай Хохлов нервничает, что ему что-то нельзя. Впрочем, я думаю, что Хохлову теперь все можно. Вон он как изменился. Я его просто не узнаю.

— О, Хохловых накрыло, — прокомментировал Макс, которому надоело кокетничать, и он всерьез заинтересовался происходящим на «сцене».

Лелик со Славиком взглянули — и действительно: раввин накрыл молодых специальным покрывалом и стал что-то там им нашептывать.