Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака - Эпосы, легенды и сказания - Страница 72

72

Царевич все это выслушал и сказал:

– Шахран-везир, да разве достойны такие речи столь мудрого человека?! Разве достойны падишаха подобные поручения?! Неужели его советники и наперсники такое ему посоветовали, такое придумали? Ну, коли они ничего не смыслят, то ты-то ведь человек знающий и сведущий. Тебе известно, что ничего хорошего вы не совершили, а вот плохое – все, что могли, то сделали. Вы Махпари из крепости Шахак выкрали, увезли ее в крепость Фалаки – да господь мне ее опять пожаловал вместе со всем, что в крепости было. А еще вы моих богатырей, которых к вам послами отправили, в темницу бросили. А кроме того, послали людей, чтобы они сделали подкоп и похитили меня и Махпари, а потом хотели в крепость Деваз-дах-даре меня сослать. Опять господь меня уберег – Самак был в городе, вывел нас из заточения, а не то не было бы от ваших злых дел никакого спасения! А ты еще говоришь, не подобает чужим на жену и дочь падишаха глядеть. Махпари-то вам тоже не сестра и не жена, вы ей чужие. За своим добром вы не смотрите, а на наше заритесь! А ведь мудрым это не подобает. А главное – богатством нас с толку не собьешь. Забирай дары и верни все Армен-шаху. Да скажи ему, коль он желает, чтобы отдали ему жену и дочь, коли хочет, чтобы мы домой вернулись и ни он нас, ни мы его больше не видели, пусть пришлет пятерых наших, которые у него, тогда и мы женщин отошлем. А не хочет – пусть прикажет своим мастерам по подкопам подземный ход выкопать, их отсюда вытащить, я ведь на них колодки да оковы не надевал, в крепость не отсылал, поместил их вместе с Махпари.

Тем временем в лагере шум поднялся, военные барабаны загремели. Шах велел посмотреть, кто там. Вошел Сам-пахлаван, поклонился и сказал:

– Это Эрмен-пахлаван, родич Фагфура, прибыл на службу шаха, а с ним войско большое, и пришли они из Чина.

Шах приказал встретить войско как положено. А прибыли они вот каким образом. Когда было получено письмо Хаман-везира о том, что они разбили неприятельское войско, но Махпари похитили и что они собираются идти освобождать ее, Фагфур снарядил войско, чтобы послать к Хоршид-шаху. Выступили они и по дороге встретились с Суре Халаби. От него они узнали, что Хоршид-шаха тоже похитили. Двинулись они дальше опечаленные, как вдруг пришла весть, что шах благополучно назад вернулся. Ну, они обрадовались и отправились в лагерь. Послав войско навстречу Эрмен-пахлавану, Хоршид-шах приказал наградить Шахран-везира халатом и отдать ему назад привезенное добро. А все то время, пока он сидел в шахском шатре, Канун у входа в шатер простоял, у стремянных да у слуг разных выспрашивал, как Хоршид-шаха и Махпари выкрали да как назад вернули. Ну, ему всяк свое толковал. Одни говорили, господь так сотворил, привел их сюда вместе с женой и дочерью Армен-шаха. Другие говорили: Лала-Эмбар с Самаком сдружился, вот они и совершили это вдвоем. Канун спрашивает: а который, мол, из вас Самак? Ему говорят: он, мол, человек бедный, безродный, никогда на таких собраниях не присутствует. А кто-то возьми да скажи: Самак в город пошел на дело. И Канун понял, что Самак в городе. Тут Шахран-везир из шатра вышел, халат дареный на нем, на коня сел и со всем тем добром, которое привозил, назад отправился.

А тем временем Эрмен-пахлаван с Азерджушем вошли в шахский шатер с радостью и ликованием: ведь они узнали, что царевич благополучно и в добрый час возвратился к своему местопребыванию. Оба юноши к трону направились, поздоровались, в землю поклонились. Хоршид-шах их обласкал, о Фагфур-шахе расспросил, они рассказали, что Хаман-везир писал к Фагфур-шаху, сообщил, какие вести у царевича. И занялись все в шатре винопитием.

А Шахран-везир, опечаленный, прибыл назад к Армен-шаху. Тот спросил:

– О Шахран, что же ты все добро назад привез?

Шахран передал ему речи Хоршид-шаха, а Армен-шах молвил:

– Правильно они говорят. Мы сами грех совершили, а вину на них перекладываем.

Шахран-везир сказал:

– О шах, теперь дело уж сделано, и ничем его не исправишь, а втихомолку сидеть тоже нечего: к ним новое войско из Чина прибыло, да и к нам помощь пришла. Правильно будет так решить: начнем битву, выйдем на единоборство, а там – кому судьба поможет!

Тут и Газаль-малек говорит:

– Отец, ничего не поделаешь: надо сражаться, за мечи браться, чтобы положение прояснилось.

Шах приказал:

– Соберите войсковых старшин!

Когда те явились, он им объявил:

– Скажите войску, что завтра сражение будет.

По воле божьей войско к бою стало готовиться, а Канун шаху поклонился и сказал:

– О шах, я пойду в город, может, сумею вызнать, где Самак обретается. Ведь в лагере его нет, в городе он. – С этими словами он отправился в путь.

Но вот день подошел к концу, и лучи сияющего солнца, бросив без присмотра дела своего царства, ускользнули. Власть над светлым миром захватила темная ночь, она взошла на царский трон, и светлоликий мир омрачился. Оба войска выставили ночные караулы, и те бдительно несли охрану, пока задержавшаяся ночь не была низложена. Утро величаво ступило на землю, мир избавился от надоевшей ночи, небесное убранство переменилось, и мир земной пришел в благоденствие. Роза с краю неба распустилась, лилия за розой притаилась, там где раньше розовело, алым цветом заблестело, засверкало, засияло, все вокруг прекрасным стало, как сказал о том поэт:

Утро полог распахнуло,Неба синь там проглянула,А восток пришел в восторг -Брызнул алый винный ток!

И вот в такой день со стороны Армен-шаха вдруг послышался гром военных барабанов, войско выступило на мейдан. Барабаны войны дошли до слуха Хоршид-шаха, он приказал, чтобы войско направилось на поле боя. Над войском Хоршид-шаха взлетел голос карнаев и труб, грохот литавр и барабанов, храбрые воины оделись в железные доспехи, слабодушные стали придумывать, как бы сбежать. Лица у воинов раскраснелись, словно гранатовый цвет. Старшины выстроили оба войска, обозначили правое и левое крыло, середину и головной отряд, как вдруг из войска Хоршид-шаха выскочил всадник, погнал лошадь по мейдану, гарцуя и красуясь.

– Кто это? – спросил Хоршид-шах.

– Эрмен-пахлаван, – говорят ему.

Он похвалил Эрмена и сказал:

– Он еще с дороги не отдохнул, а уж вышел на бой за меня!

А Эрмен клич боевой испустил, соперника на битву вызвал, и выехал из войска Армен-шаха Аркалык-пахлаван, погарцевал и направился к нему. Едет шах из пустыни Хурджан по полю, броня на нем точеная, сверху золоченая, шлем каменьями горит, в опояске шелк блестит, все оружие при нем, лук хорезмский за плечом, на пегом коне сидит, копье следом волочит, а конь тот – тоже словно гора! Съехались они, друг друга спросили, кто какого роду-племени будет. Эрмен говорит:

– Это хорошо, что мы оба из новоприбывших, на поле еще не бывали. Теперь показывай свою удаль!

– Правильно говоришь, – согласился Аркалык-пахлаван. И тут схватились они за копья и устремились друг на друга и так рьяно бились, что копья в руках у них расщепились, сам доспех поддаваться стал, но победы никто не одержал. Отбросили они копья, выхватили из ножен мечи. А мечи эти сверкающие, вороненые, огненные и ясноликие, смертоносные, карающие, такие, о которых сказал поэт:

Слава битвы властелину -Огнецветному мечу,Что подобен ярким блескомСолнца светлому лучу.В этом свете мне открылосьВсе, что различить хочу!

Так они бились, так рубились мечами этими, щиты вверх подымали, друг друга ударами осыпали, что мечи ломались, а щиты на куски разлетались, но победить ни одному не удалось. Отпустили они поводья, разъехались подальше, взялись за свои изукрашенные слоновой костью крылатые луки, достали из колчанов тополевые стрелы, а потом натянули поводья, подняли булавы тяжелые, поднатужились, поднапружились, друг на друга бросились. И такие мощные были те булавь^ с такою силою они сшиблись, что лошади на ногах не устояли, наземь повалились.