Лагерь в горах - Эллис Эдвард Сильвестр - Страница 15

— Что случилось, Руф? — спросил его приятель.

— Знаете, что я вам скажу, — начал тот, — я уверен, что Боульби в затруднительном положении. Мы слишком долго ждали!

16. ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Несчастия, сыпавшиеся на голову охотников, усложнялись болезнью Боульби, очень тяготившегося своей вывихнутой ногой. То, что их вьючные лошади были уведены и тот факт, что леса были полны краснокожими, не оставляли сомнения в том, что эти последние желали снять с белых скальпы, и что наступают очень тревожные времена.

Можно себе представить, как томился Боульби от своей беспомощности. Пока опасность не была еще такой угрожающей, он успел сделать себе костыль, при помощи которого мог передвигаться с места на место. Но чувствовал, что не принесет никакой пользы в случае обострения ситуации.

С костылем в левой руке и ружьем в правой, охотник мог кое-как пройти немного по тропе, хотя такого рода передвижение было ему так непривычно, что рука стала у него болеть почти так же сильно, как и нога. Он упорно отказывался сесть на лошадь и ехать домой, но когда, в день прибытия мальчиков, Гардин и Линден решились посетить прогалину и посмотреть, что там происходит, ему пришлось, волей неволей, остаться и ожидать их возвращения.

Широкий, неглубокий и короткий овраг, окаймленный скалами и усыпанный валунами, приводил к пещере двенадцати футов глубиной и такой же ширины, открывавшейся в овраг.

Во время сильных бурь эта пещера, вероятно, наполнялась водой. Из нее не было других входов и выходов, и так как, кроме того, у охотников не было никаких съестных припасов, то понятно, что они не могли выдержать долгой осады.

Но, во всяком случае, если бы они оказались запертыми здесь, то чувствовали бы себя гораздо лучше, чем в хижине. Пещера имела только один выход, из которого можно было стрелять, между тем как осаждающие могли подойти с какой угодно стороны. Зато на находящихся в пещере не могли напасть, не подвергаясь опасности попасть под огонь их карабинов.

— Недурное здесь место, — сказал Боульби, потирая свою больную ногу и глядя на зазубренные камни свода и на стены. — Неужели Джордж и Руф думают, что я их буду дожидаться здесь все время? Если они так думают, то сильно ошибаются!

Охотник не без труда и боли поднялся на ноги и с трудом направился к выходу, нагнулся и вышел наружу. Затем он опять выпрямился, опираясь на костыль.

Пол пещеры, в которой укрывались охотники, выступал на несколько футов в овраг, так что к нему можно было прислониться или посидеть на нем. Затем он неправильно разветвлялся направо и налево, понемногу сливаясь с дном оврага.

Последний имел от пятидесяти до семидясети пяти ярдов ширины, причем середина была на пять или шесть футов глубже. Временами по нему бежал шумный поток, но теперь овраг стоял сухим уже в течение нескольких недель.

Выйдя из пещеры, охотник почувствовал что-то вроде упрека совести. Его друзья настаивали на том, чтобы он скрывался, пока они не вернутся, и вполне понятно, что простая осторожность — не надуманная прихоть.

Он повернулся назад и уже собирался идти назад в пещеру.

— Пусть меня повесят, если я вернусь! — воскликнул он, останавливаясь. — Я умру, если останусь здесь, и уже раз я встал на ноги, то лучше буду гулять на открытом воздухе, где мне будет гораздо приятнее.

Сказав это, он занял позицию против входа в пещеру. Прислонив костыль к кремнистой стене сзади себя, Боульби стал опираться на последнюю, так что левой ноге почти не приходилось поддерживать тело. Огромный свой карабин он держал обеими руками поперек туловища, причем дуло было направлено влево, и правая рука прикрывала тяжелый кремневый ружейный замок. Таким образом ружье могло быть каждую минуту использовано для стрельбы.

Боульби знал, что он легко может встретить по дороге индейца, но не думал, что, на самом деле, шансы эти равны десяти против одного.

— Я думаю, что мальчики будут ворчать, когда придут и увидят, что я стою здесь. Но что за беда? Пусть ворчат, только не кусаются. А! Музыка уже начинается!

До него долетели звуки двух выстрелов.

Конечно, Боульби было интересно, хотя он никак не мог угадать, что там происходило. Так как он не знал, что сюда уже успел прибыть сын Джорджа Линдена в сопровождении Терри и Оленьей Ноги, то и не мог знать правды.

Немного погодя, донесся звук выстрела других ружей, — Линдена и Гардина, стоявших перед хижиной, из которой выбежали виннебаго. Боульби скрежетал зубами и смотрел на свою забинтованную ногу.

— Придет ли когда-нибудь время, — ворчал он, — когда доктора будут уметь излечивать какую-нибудь болезнь сразу же? Отчего они не умеют починить бедро или лодыжку, как чинят ружье или экипаж? Нет, они знают не больше, чем Оленья Нога, и поэтому я ничего не проиграл, не имея теперь возможности пользоваться их услугами. Однако, что ж это такое, провалиться мне на этом месте!

Можно сказать, что Джемс Боульби никогда в жизни не бывал более удивлен. Какое-то время он смотрел в направлению оврага и знакомой нам лесной прогалины. Он не мог видеть очень далеко, так как, во-первых, рытвина поворачивала вправо, а во-вторых, местность закрывали густые кусты и деревья.

Охотник оставил бесполезные усилия разглядеть что-нибудь, что могло бы объяснить выстрелы, и самым естественным образом обернулся к другой стороне оврага, на краю которого он стоял. Как раз против пещеры, на несколько более высокой скале, чем та, на которую опирался охотник, стоял виннебаго в полном вооружении и смотрел на него.

Индеец стоял прямо и был виден во весь рост. На нем был обычный национальный костюм, за поясом торчали томагавк и нож, а в правой руке он держал ружье. Краснокожий опирался на правую ногу, выставив левую на несколько дюймов вперед, так что его поза была грациозна и свободна. Если бы он позировал для картины, он не мог бы встать удачнее.

Вид белого человека, прислонившегося к скале рядом с костылем, видимо, возбудил особый интерес в краснокожем, который, вероятно, раньше ничего подобного не видал.

Действительно, казалось, что виннебаго открыл в охотнике что-то особенное, потому что устремил на него пристальный взгляд и самым внимательным образом изучал его.

Джемс Боульби содрогнулся, когда сообразил, что индеец, если бы ему вздумалось, мог бы послать в него пулю прежде, чем он узнал бы об опасности. Он не понимал, почему краснокожий не сделал этого раньше. Видя, что он служит предметом такого внимательного изучения, Боульби в свою очередь смело посмотрел на виннебаго. В это же время он осторожно поднял огниво своего ружья, которое так лежало в руке, что не надо было менять положения. Не отводя глаз от раскрашенного лица, охотник тихо пробормотал:

— Я не знаю, чем это кончится, но если ты успеешь прицелиться и выстрелить раньше меня, то милости просим!

17. АП-ТО-ТО

Всего замечательнее было то, что пока Джемс Боульби, сердито сжимая в руках свое ружье, смотрел через овраг на воина виннебаго, который в свою очередь пронизывал его взглядом насквозь, он вдруг вспомнил, что оба они не в первый раз видят друг друга.

— Верно, он меня вспоминает, или старается вспомнить, хотя я в свою очередь не могу… Ах, нет, и я вспомнил!

Несмотря на татуировку лица индейца, Боульби заметил странную форму его носа. Он был задет ножом в каком-то сражении и оттого принял такую изогнутую форму, что по нему можно было всюду узнать его обладателя.

Меньше, чем год тому назад, в одну из самых свирепых зимних снежных бурь, один воин виннебаго постучался в дверь к охотникам и на ломаном английском языке попросил позволения переночевать у белых людей. Его приняли радушно, сытно накормили, и он провел у охотников три дня. После этого срока буря кончилась, и виннебаго отправился в длинный путь на свою родину, к северо-востоку.

Этот воин был Ап-то-то, тот самый виннебаго, который стоял на той стороне оврага, вглядываясь в Боульби с таким интересом.