Ночь Святого Распятия - Эксбрайя Шарль - Страница 20

— Да, все ясно.

— Тогда спокойной ночи, сеньор Моралес.

Несмотря на пожелание комиссара, мне не удалось сомкнуть глаз до самого утра. Не давала покоя страшная мигрень, раны горели, но куда больше отравляла существование мысль, что меня провели как дурачка. Теперь, спокойно обдумав череду событий, я не мог не признать, что в «Эспига де Оро» моего появления и вправду ждали, что пьянчуга нарочно разыгрывал комедию, чтобы прямо у меня под носом предупредить Асинеса, а последний ни разу не обернулся, отлично зная, что я иду следом, и спокойно вел туда, где притаился его сообщник. Однако навязчивее всего в голове вертелся один и тот же вопрос: кто предупредил Асинеса, что я приду в кабачок его искать? Кто, если не Хуан…

Страстная пятница

Лишь после часу дня я с трудом вылез из постели, а не будь свидания с Марией, вообще провалялся бы целый день. Но, не увидев меня, девушка могла испугаться, и, кроме того, мне не терпелось увидеть, какую рожу скорчит маленький негодяй Хуан, обнаружив, что я в очередной раз ускользнул из лап его дружков. Обдумывая вчерашнее, я все больше убеждался, что меня продал именно Хуан. Вероятно, он из той же банды, а я, как идиот, все ему выболтал. К счастью, парень вряд ли узнал много нового, поскольку сообщники наверняка все ему рассказали сразу же по моем приезде в Севилью. И потом, я уже успел наделать столько глупостей, что подсчитывать их не имело смысла — только лишнее унижение. Бессонная ночь, ощущение полного бессилия и ясное понимание сделанных ошибок окрашивали мысли о дальнейшей карьере в ФБР отнюдь не в радужные гона, не говоря уж о том, что связь моего будущего родственника с врагами, которых мне предстоит уничтожить, окончательно добивала. И надежда жениться на Марии вдруг стала совсем эфемерной.

Приводя себя в порядок, я пытался (должен признать, довольно малодушно) отыскать надежные доводы в пользу возможной невиновности Хуана. Уж очень не хотелось причинять такое горе Марии. Может, малыша засекли люди Лажолета? Судя по записке, которую мне передали в Аламеда-де-Эркулес, бандиты в курсе моих отношений с Марией и ее братом… Стало быть, Асинес, заметив маневры Хуана, вполне мог догадаться, на кого тот работает, и тут же обо всем доложить! Тогда за парнем наверняка следили, когда он бежал предупредить меня… В конце концов, в таком предположении нет ничего невероятного… Убедившись, что не имею права считать Хуана виновным, пока не выясню все поподробнее, я вздохнул с облегчением. Какое счастье, что не придется сейчас же рассказывать о своих подозрениях Марии! Похоже, вы становитесь сентиментальным, сеньор Моралес… Но разве не таков удел всех влюбленных?

Они не осмелились войти и поджидали меня у входа в «Кристину». При виде меня Мария смертельно побледнела, и не успел я поздороваться, как девушка дрожащим голосом спросила:

— Они вас ранили?

— Это не имеет значения, раз я здесь, — героически отозвался я.

Хуан схватил меня за руку.

— Видите теперь, что вам следовало прихватить меня с собой?

Зачем? Чтобы помочь или добить? Дабы успокоить невесту, я старался преуменьшить свои страдания, но она и слышать не хотела о том, чтобы идти в ресторан, в результате мне пришлось поймать такси и ехать в Ла Пальма. Мария, несомненно, считала, что там мне будет легче, чем на публике, и, говоря по правде, не ошибалась. Дома девушка оставила нас с братом вдвоем, а сама побежала купить чего-нибудь на ужин. Я закурил и молча уставился на парня. Как заставить его во всем признаться, если, конечно, Хуан и в самом деле виновен? А маленький паршивец смотрел на меня во все глаза, и — да простит мне Бог! — по-моему, во взгляде его читалось искреннее восхищение!

— Этот Просперо… ты с ним знаком?

Хуан удивленно вскинул брови.

— Нет, но по вашему описанию я решил, что, возможно, это тот тип, которого в Триане называют «el Loco»[58].

— И как же ты его искал?

— Я знал, что при случае парень подрабатывает у торговца рыбой на улице Сан-Хорхе, ну и пошел взглянуть. «El Loco» и вправду был там.

— Он тебя видел?

— Я даже предложил ему выпить, надеясь что-нибудь выведать.

— Вот как?

— Да, я сказал, что, кажется, видел его на Ла Пальма в тот день, когда он чуть не убил вас на лестнице.

И Хуан рассмеялся, ужасно довольный собой.

— Разумеется, последнего я ему не сказал… А потом подождал, пока парень закончит работу, и незаметно пошел следом. Он зашел в несколько разных кабачков. Наконец, когда мы добрались до «Эспига де Оро», я решил, что наш клиент не в состоянии тащиться куда-то еще, и побежал предупредить вас…

Бедняга Хуан! Он даже не догадывался, что Асинес играл с ним в кошки-мышки! Правда, я сам так опростоволосился, что чувствовал себя не вправе давать уроки кому бы то ни было. В последние дни я, похоже, стал просто чемпионом по попаданию впросак. Но то, что подозрения насчет Хуана отпали, принесло мне огромное облегчение. Пускай малыш не особенно ловок, зато честен. Так-то оно гораздо лучше.

За ужином мне пришлось подробно рассказать о вчерашних приключениях. Мария сочувственно вздыхала, а Хуан то и дело повторял, что, будь он со мной, все обернулось бы иначе. А потом они в два голоса начали уговаривать меня, что я должен поскорее раздобыть оружие. Хуан предложил купить пистолет, если я дам ему две сотни песет. Я дал три и попросил, если удастся, выбрать «люгер». Мария ушла сразу после ужина — сегодня, в Страстную пятницу, ей непременно хотелось пойти в церковь. Через сорок восемь часов Армагурская Дева начнет торжественное шествие по улицам, и моей невесте надо было узнать, не нуждается ли братство в ее услугах — возможно, у вышивальщиц нашлась бы для нее срочная работа. Уходя, девушка сказала, что предупредила о моих подозрениях насчет Оберхнера донью Хосефу и та просила передать мне живейшую благодарность. Сеньора Персель обещала поговорить с мужем, а уж он решит, как поступить.

Хуан нетерпеливо спросил, какой план я разработал, чтобы нанести противнику ответный удар. Не желая уронить себя в глазах малыша, я не стал объяснять, что совершенно сбит с толку и Клифу Андерсону самое время дать мне новые указания, иначе я так и не выберусь из тупика. Правда, сделай я такое признание, Хуан все равно бы не поверил. И я пустился в импровизацию, тем более потрясающую, что парень даже не подозревал, какой все это блеф. Хуан блаженствовал. Нет, право же, стоило только поглядеть на него, чтобы понять, как глупо с моей стороны было подозревать мальчишку в измене. Когда-нибудь, уже в Вашингтоне, я расскажу Хуану о тайных подозрениях на его счет, просто чтобы показать, до какой степени порой могут заблуждаться даже опытные полицейские. И мы вместе посмеемся, правда, за бокалом, увы, не хереса, а кока-колы…

Время от времени я то замирал у какой-нибудь витрины на Сьерпес, то вдруг резко поворачивался и шел обратно, словно что-то потерял. Но, сколько я ни таращил глаза, никак не мог заметить среди славных обитателей Севильи ни одного преследователя. Меж тем в это время на улицах обычно не так уж много народа. Очевидно, комиссар Фернандес сдержал слово, а подручные Лажолета еще переживали ночную неудачу и терялись в догадках, что может связывать меня с севильской полицией. Сам не зная почему, я не обращал особого внимания на угрозы насчет Марии. Возможно, потому, что уже после того, как я получил записку, они снова пытались убить меня. Лажолет не дурак и не мог не понимать, что тронуть Марию — самый надежный способ заставить меня во что бы то ни стало продолжать расследование.

С Хуаном мы договорились встретиться только в шесть часов вечера. Парень попросил меня прийти к Паскуалю на улицу Тонелерос и обещал попытаться к этому времени раздобыть пистолет. Можно сколько угодно хорохориться, но с пистолетом в кармане я бы, несомненно, чувствовал себя гораздо увереннее.

58

Сумасшедший (исп.)