Чем вы недовольны? - Эдель Михаил - Страница 34

Утром Катя, Анатолий и Коста отправились на полуостров Пихта, в поселок поморов, разыскивать Тамару Григорьевну Мухину.

Сели на теплоход типа «Москвич». На нём до Поморска три с половиной часа ходу. Шли мимо лесных бирж, бумажных фабрик, многочисленных причалов, у которых грузились лесом морские великаны теплоходы. Над ними высились мощные краны. Рядом при их помощи выкатывался на берег таежный лес.

– Да, это не мандарины, не персики, – заметил Коста. – Богатейший край.

Прошли двадцать миль – та же картина: выкатка леса и погрузка пиломатериалов на суда. «Москвич» обогнал работяг буксиров, толкавших огромные плоты.

В Пихте сошли на плавучий дебаркадер с «залом ожидания для пассажиров».

– Товарищи, прошу не спешить, не будем совершать новый марафон для установления невиданного рекорда. У меня в кармане командировка и суточные редакции республиканской газеты. Я должен кое-что видеть. Иначе я ничего не напишу.

– Мы никуда не торопимся, правда, Анатолий? – сказала Катя и взглянула на него.

– Правда, – интонация Анатолия была… Впрочем, передать взгляд Кати и интонацию Анатолия – напрасный труд.

ПОЧИТАЮ ВСЕЙ ДУШОЙ

Два года назад в осенний неяркий день Иванов Иван Иванович у жёлтой колоннады совнархоза ждал машину из поморского бумкомбината.

Машина к двенадцати ноль-ноль не пришла. И в половине первого её не видно было. «Волга» цвета «воронье крыло», невымытая, с невыспавшимся шофёром, подошла к двум часам.

– Извините. Вы будете новый директор бумкомбината, товарищ Иванов? – спросил шофёр, выйдя из машины.

– Я.

– Не меня ругайте… Мне только в двенадцать часов сказали: «Поезжай за новым директором». Я тут же покатил, ночь работал. Еще не спал, не умывался.

– Завтракали?

– Где ж… Поехали, товарищ директор?

– Через полчаса. Вон кафе-автомат.

Иванов поднялся на второй этаж совнархоза. Встретил Пунькина, когда-то отпустившего Яшу Сверчка с дипломом в кармане.

– Иван Иванович, считаю, что порядок останется прежний… Прежде чем послать к вам специалиста, я предварительно согласую с вами, – сказал Пунькин.

– Специалистов направляйте без всяких согласований, – ответил Иванов.

Пунькин не понял, но и уточнять не стал – ему всё равно.

Через полчаса шофёр делал вид, что старается – замурзанной сальной тряпкой наводил «блеск» на машину.

Конечно, секретарь директора бумкомбината приказала шофёру отправиться за новым директором не в двенадцать утра, а в половине одиннадцатого. Выехав в одиннадцать, шофёр Корюшкин первым делом завернул на автобусную станцию и взял попутных пассажиров. В Ломоносовске сперва отвез пассажиров домой, а уж потом «заскочил» в совнархоз за директором. Единственное, что было правдой, – он не успел закусить.

Иванов позвонил на бумкомбинат секретарю:

– Говорит Иванов. Прошу уточнить, когда вы распорядились, чтобы машина отправилась за мной, в Ломоносовск?

– Точно в половине одиннадцатого, – едва переводя дыхание, сказала секретарь. – Он мог успеть.

– Спасибо. Не волнуйтесь. Я выезжаю.

Иванов сел рядом с шофёром.

– Позавтракали?

– Да. Спасибо. А то только гоняют.

– Чья машина?

– А кого хотите, все и гоняют её. У старого директора «ЗИЛ» и «Волга». А послали меня. На «ЗИЛе» он сам поехал куда-то, на «Волге» жена укатила в Ломоносовск.

Иванов следовал в Поморск не спеша. Останавливал машину у чужих лесобирж, разговаривал с машинистами, водителями лесовозов, грузчиками, заходил в дорожные чайные, столовые.

«Понятно, почему он велел мне позавтракать, – подумал Корюшкин. – Не торопится на свой комбинат. Чужие порядки изучает. Со всеми разговаривает, не то что Благинин…»

– Теперь на нашу лесобиржу, – приказал Иванов после очередной остановки.

Корюшкин, пока Иванов говорил с машинистами, грузчиками, добыл чистую тряпку, вымыл машину, щеткой почистил сиденье, сам умылся и причесался, раз на то пошло.

Седок не должен пояснять шофёру, каков он. Шофёр – о! Он сам даст вам характеристику с первого взгляда. Он всё замечает. Как вы усаживаетесь, закрываете дверцу, каким тоном говорите: «Поехали». Как вы важничаете, насупившись словно индюк. Находитесь ли вы под туфелькой «на шпильке» или под башмаком собственной супруги – шофёр всё знает. Больше всего водитель легковой машины не уважает начальника, который панибратством с шофером пытается прикрывать мелкие и крупные грешки.

Корюшкин безошибочно определил, каков новый «хозяин» комбината, и всю дорогу вдохновенно драил машину. Когда подъехали к своей лесобирже, «Волга» сверкала. Корюшкин выглядел подтянутым и торжественным.

Вахтер Агафонов, в полувоенной тёмно-зеленой форме, важный и загадочный, потребовал документы. Иванов вышел из машины, предъявил удостоверение с фотокарточкой. Агафонов внимательно прочитал.

– Очень приятно. Вы – новый директор, товарищ Иванов?

– Ваша фамилия?

– Агафонов, Павел Захарович.

– Иван Иванович.

– Прошу проехать, – любезно разрешил Агафонов.

Корюшкин за спиной Иванова успел поднять большой палец, Агафонов моргнул – характеристика принята.

Иванов отметил – на лицах всех, с кем он говорил по дороге, знакомая чисто северная гордость. Вот и Агафонов – ни угоднической улыбки, ни торопливого полупоклона, только с достоинством приложил руку к козырьку.

Иванов и за ним Корюшкин по узкой дамбе подошли к уникальным кранам на рельсах. Рельсы на наклонной каменной насыпи, башни тоже с уклоном. Каждая с восьмиэтажный дом. Кран вылавливает плавающий кругляк, сам комплектует его в пучки и по стальному тросу транспортирует пучок для укладки в штабеля. Трос протянут к тыловой контрбашне, стоящей почти в километре от береговой.

На рельсах три крана. Два бездействовали. Начальник крановых сооружений пояснил – третий день ждёт электромеханика.

– И часто ждёте? – спросил Иванов.

– Больше ждём, чем работаем.

Бревна к месту выкатки подгонял небольшой буксирный пароходик «Вьюга». «Вьюга» толкала кругляк, умело лавируя.

– Эй, начальник, иди к нам! – крикнул шкипер «Вьюги».

– Как я доберусь до вашей «Вьюги»?

– К мосткам подойду.

«Вьюга» дала задний ход, вышла из запани и причалила к широким мосткам, на которых стоял домик для обогрева, отдыха работающих у кранов.

Старик, кряжистый помор, шкипер толкача, приложил руку к чёрной фуражке с белым кантом и потускневшим глянцевым козырьком. Поздоровался с Ивановым за руку.

В домике на длинном столе два чайника с горячей и холодной водой, солонка. В висячем шкафу посуда, чашки. На полочке книги, брошюры, и рядом с ней тихо, монотонно что-то твердит репродуктор.

– Ты как насчёт Ленина? – сразу без предисловий спросил шкипер.

Иванов посмотрел на снимок чуть прищурившегося Владимира Ильича во дворе Кремля.

– Почитаю всей душой, – просто ответил Иванов.

– И я, весь честный народ. Так?! Сочинения его напечатаны? А?

– Напечатаны.

– А почему не исполняют его учение? Эти краны сколько народных рублей стоят? Много стоят. И много стоят. Они стоят, и пилорамы стоят, а директор в кресле сидит.

– Вы бы поговорили с директором.

– А я его видел? Мы на собрании лесобиржи просили – вы вам хоть его портрет покажите.

Корюшкин и заглянувшие в домик на сваях машинисты и рабочие кранов расхохотались, они уже знали, что к ним приехал новый директор.

– Я – директор комбината.

– Неужели же?

– Новый директор, Иванов Иван Иванович, – торопливо объявил Корюшкин.

– Ага! Ну, раз ты сперва к народу, а потом в кабинет… Ничего… Примета хорошая, – серьёзно сказал шкипер.

Старичок шкипер, Шахурин Алексей Семёнович, произнес монолог без патетики. Чувствовалась осведомленность о делах на комбинате, дельные мысли, как всё исправить, много тепла, юмора и глубокая искренность.

– Ты откуда сам?

– Из Петрозаводска. В карельских лесах вырос.