Быть лучшей - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 60

Александр улыбнулся, пожал плечами:

– Теперь, когда эта чехарда позади, и я полностью владею собой, милый Энтони, я смог пригласить вас. Сегодняшнее испытание закончено, и я имею право немного расслабиться и пожить оставшиеся несколько месяцев в свое удовольствие. Поверь мне, я сумею как следует распорядиться этим временем.

– Да… – Только и мог сказать Энтони.

Он отхлебнул виски. Как все грустно складывается, думал он, спрашивая себя, удалось бы ему в подобных обстоятельствах сохранить мужество и достоинство, которые продемонстрировал Сэнди. Уверенности не было. Поистине надо обладать незаурядным характером, чтобы вести себя так перед лицом надвигающейся смерти.

– Слушай, Энтони, – сказал Александр, – оставь этот похоронный вид. И, ради Бога, не надо меня оплакивать. Право, не надо… Мне и так нелегко пришлось сегодня с Эмили. Понимаю, что на вас это слишком неожиданно свалилось… только мне-то еще хуже.

– Конечно. Извини, старина.

– Не за что. Пусть все будет по возможности как раньше. Я хочу забыть о болезни и изо всех сил приналечь на дела. Иначе – чистый ад.

– Так ты приедешь к нам в Клонлафлин?

– Да, недели через две.

– Прекрасно. Сэлли и я будем очень рады. А на сколько?

– Дней на десять-четырнадцать. – Александр допил бокал и поставил его на дальний конец стола. – Я заказал на девять часов столик в клубе. Может, пойдем пропустим там еще по рюмочке перед ужином?..

Из библиотеки, расположенной рядом с гостиной, донесся телефонный звонок. Извинившись, Александр вышел. Мгновение спустя он вновь появился в гостиной.

– Это тебя, Энтони… Сэлли звонит из Ирландии.

– Да-да, я ждал ее звонка. Спасибо.

– Ничего не говори ей сейчас, ладно? Я имею в виду по телефону, – попросил Александр.

– Ну что ты, я и не собирался, – откликнулся Энтони, проходя через тяжелые резные двери в библиотеку.

Оставшись один, Александр сел на диван и закрыл глаза. Последние два часа оказались слишком тяжелыми, он был как выжатый лимон. Хоть родственники изо всех сил и старались не выказывать своих чувств, держались молодцом, он видел, каково им. Впрочем, ничего другого он не ожидал. Потому и боялся говорить им, оттягивал признание как только мог. Лишь свыкнувшись с новой ситуацией и как бы отстранившись от нее, можно было поведать о ней другим.

Он и впрямь теперь спокойно ожидал смерти, примирился с судьбой. И мог помочь близким людям сделать то же самое. Тяжелее всего будет, конечно, Эмили. В детстве они были как две горошины в одном стручке. В каком-то смысле они были предоставлены самим себе. Мать в те годы была весьма ветреной, часто меняла мужчин и выходила замуж за сомнительных типов. А их добрый, но слабовольный отец, которого ко всему прочему хватил инфаркт, казалось, вообще забыл об их существовании. Александр подавил вздох. Каким кошмаром обернулась для отца жизнь. Да и для матери тоже. А может, жизнь вообще кошмар?

Александр прогнал эти мысли. Не стоило сегодня впадать в меланхолию, которой он отдал так много времени в последние месяцы. Бабушке бы это не понравилось. Вспомнив Эмму Харт, Александр улыбнулся. Вот кто сохранил неукротимость до самого конца. Жизнь ее была постоянным триумфом. Вот и теоретизируй после этого. Хотя наверняка есть люди, которые с рождения обречены на страдания…

Открыв глаза, Александр огляделся. При струящемся свете ламп и мерцании камина гостиная выглядела просто чудесно. Мэгги обставила ее вскоре после их женитьбы, и Сэнди в любое время года видел в ней воплощение английской весны – стены и потолок были выкрашены в бледно-желтые, розовые, зеленые цвета. И когда комнату надо было подновить, единственное, что требовалось, это следовать прежнему стилю. Так Александр и поступал после смерти Мэгги.

– Эй, Сэнди, что с тобой? – прервал его размышления Энтони, участливо склонившийся над ним.

Александр выпрямился.

– Да нет, все в порядке. Я просто забылся немного… последние несколько часов были, знаешь ли, довольно утомительными.

– Еще бы. Ладно, пошли в клуб.

Через десять минут Александр и Энтони вышли из дому и направились на Чарльз-стрит, где располагался клуб «Марк».

Вечер был прохладный и ветреный, и Александр закутался в пальто и сунул руки в карманы.

– Да, как там Сэлли? – спросил он, стараясь не отставать от Энтони.

– Все в порядке. Шлет тебе привет. Я сказал, что скоро ты у нас будешь, и это все.

– Хорошо.

Несколько минут они шли молча.

– Одно только странно, – пробормотал себе под нос Энтони.

– О чем ты? – Александр с любопытством посмотрел на него.

– Сэлли сказала, что Бриджит не дает ей покоя, все спрашивает, когда я вернусь домой. Ей не терпится поговорить со мной. А сегодня она и вовсе весь день взвинченная.

– Действительно странно. Хотя ваша экономка всегда казалась мне дамой эксцентричной.

– Правда? Гм… Может быть. Она немного сентиментальна, как большинство ирландцев. Ладно, забудем. Наверное, ерунда какая-нибудь, – оборвал разговор Энтони. Они как раз подходили к клубу.

Но он заблуждался. К нему с железной неотвратимостью подступали события десятилетней давности.

Глава 29

Наутро после возвращения Энтони в Клонлафлин полил дождь. Легкий туман мягко обволакивал оголенные стволы деревьев. На фоне свинцово-черного неба четко выделялись высокие дымовые трубы.

Переходя дорожку, рассекающую широкий газон, Энтони думал, как славно выглядит его дом даже в этот мрачный зимний день. Гармония симметричных линий, удлиненные окна, четыре пилястра у фронтона ласкали глаз. Построенный в стиле короля Георга внушительный особняк стоял на небольшом возвышении посреди чудесного парка. Из его многочисленных окон открывался прекрасный вид. Их было триста шестьдесят пять, по одному на каждый день года – странная причуда предка, который построил особняк в XVIII веке. Но втайне Энтони восхищался этой причудой. Стольких окон он не встречал нигде. Они придавали дому особое изящество. Благодаря им в доме круглый год было светло и просторно, а летом он и вовсе был залит солнечным светом.

Энтони был без ума от Клонлафлина. Это его родовое гнездо, самое любимое место на земле. Здесь он родился сорок лет назад и здесь в свой срок умрет. И тогда его сменит сын, Джереми, продолжая непрерывающуюся уже много столетий линию Стэндишей.

Мысли Энтони вернулись к Александру, и на него, как вчера вечером, когда он все рассказал Сэлли, снова накатила тоска.

Она встречала его в аэропорте, но по пути домой он промолчал. И даже дома сказал не сразу – только когда они остались вдвоем в спальне.

Услышав страшную новость, Сэлли расплакалась, и Энтони, как мог, утешал ее. Потом, чтобы хоть как-то приободриться, они начали строить планы в связи с приездом Александра. И все равно заснула Сэлли со слезами на глазах. Вместе со своим братом Уинстоном она росла в Йоркшире, рядом с Сэнди и Эмили. Так что дружба их началась в детстве. Сэнди был крестным отцом их сына Жиля, которому недавно исполнилось девять.

Энтони свернул налево, за угол, и вошел в дом через заднюю дверь. В маленькой передней он снял промокшие насквозь пальто и твидовую кепку, стащил зеленые сапоги по колено, сунул ноги в мягкие туфли и быстрым шагом направился по коридору в библиотеку.

В доме царила непривычная тишина.

Было только семь часов – Сэлли еще не спала, как младшие дети в детской. Усевшись за стол у окна, Энтони принялся разбирать почту, которая накопилась за время его недельной поездки в Лондон.

Энтони не слышал, как в комнату вошла экономка.

– Доброе утро, ваша светлость, – приветствовала его Бриджит О'Доннел. – Я не думала, что вы так рано встанете. Вчера-то приехали уже под ночь. Извините, что не затопила здесь камин.

– А, Бриджит, доброе утро. Ничего страшного. Мне не холодно.

– Чайник уже кипит. Сейчас подброшу дров в камин и принесу чай с тостами.

– Спасибо, – рассеяно откликнулся Энтони, не отрываясь от бумаг. Он хотел спросить Бриджит, чем она собиралась поговорить с ним, но раздумал. Лучше сначала подкрепиться. Бриджит бывала иногда на редкость словоохотливой, так что для разговора с ней требовалось терпение. А он с утра был не в настроении.