Секрет для соловья - Холт Виктория - Страница 59

– Как здорово! Скоро мы увидим здесь англичанина, да к тому же знаменитого! Только представьте себе – у нас появится, наконец, мужское общество!..

– Но у нас уже есть доктор Брукнер и доктор Кратц, – возразила я.

Генриетта пожала плечами.

– Можете оставить их себе!

– Благодарю. Как-нибудь обойдусь и без них. Вы все-таки очень легкомысленны, Генриетта. Отложите ваши восторги, пока не увидите, что собой представляет доктор Фенвик, а уж потом делайте его героем ваших грез.

– Почему-то мне кажется, что он красив и обаятелен – словом, именно такой мужчина, который поможет нам скоротать оставшиеся до отъезда дни.

– Посмотрим, – коротко заключила я.

Верный данному нам слову, Клаус привез «гостинцы», как он их называл, задолго до праздника. Мы же вовсю готовились к Рождеству.

Предстояло сделать множество билетиков с номерами – по числу наших пациентов, а за неделю до праздника в палату принесли елки, которые мы украсили игрушками и свечами. Под деревьями положили подарки. Все предвкушали Рождество, которое обещало быть таким необычным и радостным. Теперь меня уже не покидала уверенность, что наша затея увенчается успехом. Как раз в это время приехал доктор Фенвик. Как ни странно, на этот раз предчувствие не обмануло Генриетту – он был если и не красив в полном смысле этого слова, то, безусловно, симпатичен и обаятелен. Доктору было, очевидно, около тридцати лет, и во всем его облике ощущалась какая-то серьезность и основательность, позволявшая предположить, что он очень любит свою профессию. Принимали доктора мы с Генриеттой, и он пришел в восторг от неожиданной встречи с соотечественницами там, где никак не ожидал обнаружить англичан. Это сразу нас сблизило, и мы очень скоро подружились с доктором Фенвиком.

Генриетта сказала, что это просто блаженство – наконец-то поболтать с кем-нибудь по-английски, а увидев мои удивленно поднятые брови, добавила: – Я имела в виду мужчину.

Гость задавал множество вопросов. Его интересовало буквально все в больнице. Нашу затею с празднованием Рождества он нашел превосходной. Он также подолгу беседовал с доктором Брукнером и доктором Кратцем и даже совершал вместе с ними утренний обход палаты. Ему было интересно узнавать подробности о каждом больном, и потом доктора сравнивали свои записи и обменивались мнениями по поводу возможного лечения того или иного пациента. Чувствовалось, что доктор Фенвик весьма высокого мнения о новых методах, практикуемых в Кайзервальде.

Пару раз он сопровождал нас во время нашей прогулки по лесу и нашел окрестности восхитительными. Жаль только, добавил доктор тут же, что его визит будет столь непродолжительным – он может остаться в Кайзервальде максимум на полтора месяца.

При этом он улыбнулся нам обеим, как бы давая понять, что именно мы являемся одной из причин – а возможно, и главной причиной – его сожалений.

В ответ я объяснила ему, что мы сами уедем отсюда через месяц или чуть позже. Нам позволили приехать лишь три месяца, и этот срок уже подходит к концу. Нам разрешили работать в Кайзервальде только благодаря знакомству Генриетты с мисс Найтингейл.

– Да, я вполне их понимаю, – отозвался доктор Фенвик. – Они, конечно, никак не ожидали, что леди вроде вас могут принести здесь хоть какую-нибудь пользу. Но они ошиблись. А ведь, как мне кажется, ни одна из вас не имела опыта подобной работы раньше.

– Абсолютно никакого, – подтвердила я.

– Но у Анны есть призвание к работе сиделки, – вмешалась в наш разговор Генриетта. – Даже сама Г.Д. заметила это и, стиснув зубы, выразила свое одобрение.

– Я сразу это понял.

Доктор Фенвик рассказал нам об ужасающих условиях, царящих в больницах всего мира. Стыдно сказать, но наша родина не составляет тут исключения. Однако, к счастью, на свете есть места вроде Кайзерсверта и его филиалов. Предпринимаются попытки изменить дело к лучшему. Он говорил с нами и о пациентах Кайзервальда, обсуждая симптомы их болезней, чего никогда не делали ни доктор Брукнер, ни доктор Кратц. Затем разговор коснулся положения дел в мире, и я сразу заметила, что доктора Фенвика тревожит развитие международной обстановки.

– Что, Россия все еще находится в состоянии войны с Турцией? – поинтересовалась я. – Об этом было объявлено как раз накануне нашего отъезда из Англии.

– Да, положение тревожное, – ответил доктор Фенвик. – Когда начинаются такие события, никто не может предугадать, во что все это выльется. Дело в том, что Россия в течение долгого времени домогалась сокровищ Константинополя и турецкого султана.

– Слава Богу, что это происходит вдали от Англии! – воскликнула Генриетта.

Доктор Фенвик взглянул на нее. Его лицо стало хмурым.

– К сожалению, в войны бывают втянуты и люди, находящиеся вдали от места событий.

– Не хотите ли вы сказать, что даже нам угрожает опасность оказаться в гуще этих событий?

– Хотел бы я с легким сердцем отрицательно ответить на ваш вопрос… Мы не можем допустить усиления России. Кроме того, у нас есть определенные обязательства перед турками. Однако премьер-министр против войны.

– Вы хотите сказать, что мы… что Англия… может оказаться втянутой в войну?

– Если ситуация будет развиваться в том же направлении, это вполне возможно. Пальмерстон – за войну, и у него много сторонников. Я не в восторге от того, как идут дела. Люди опьянены войной. Для обычного обывателя, спокойно сидящего у себя дома, война – это распевание патриотических песен и размахивание флагами. А для бедного солдата все выглядит немного по-другому. Я сам все это видел – страдания, кровь, убитых и раненых…

– Какой-то слишком мрачный разговор у нас получился! – упрекнула доктора Фенвика Генриетта. – А ведь скоро Рождество.

– Извините, я увлекся.

Он засмеялся, и мы начали говорить о предстоящих рождественских праздниках и о том, удастся ли мне убедить Г.Д. в своей правоте.

На душе у меня было неспокойно.

Однако все это происходит так далеко… А мы находимся здесь, среди живописных гор и лесов. Скоро Рождество, и оно обещает быть совершенно непохожим на тот праздник, к которому мы привыкли у себя на родине.

В то утро я проснулась с ощущением необычности того, что нам предстояло. Не время валяться в постели! Уже пять часов. Пора вставать.

Я взглянула на Генриетту, безмятежно спавшую рядом. Встав со своей кровати, я подошла к ней. Во сне девушка выглядела такой прелестной и была похожа на ребенка. Ее чудесные волнистые волосы в беспорядке разметались. При виде подруги сердце мое переполнилось нежностью – сколько трудностей ей пришлось вынести!.. А ведь ее жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, выйди она в свое время замуж за Тома Карлтона. Но она никогда не жаловалась. Она любила говорить о свободе. Это было мне понятно – ведь я сама очень ценила свободу.

– Просыпайтесь! – тихо позвала я Генриетту. – Счастливого Рождества!

Она медленно открыла глаза и сонно уставилась на меня.

– Прошу вас, оставьте меня в покое! – взмолилась она. – Мне снился такой чудесный сон… Как будто я была в лесу, а за мной гнался злой старый тролль. И вдруг рядом оказался прекрасный рыцарь, который вот-вот должен был меня спасти. Угадайте, кто это был?

– Наверное, доктор Фенвик? Она покачала головой.

– Не угадали. И потом, если бы это оказался он, все было бы не так интересно. У рыцаря была на лице маска, а когда он ее снял, оказалось, что он черноволос, темноглаз и вообще это – наш любимый «дьявольский доктор»!.. Жаль, что вы разбудили меня именно в это время. Мне так хотелось узнать, что будет потом. Вообще, Анна, вам не кажется, что мы как-то забыли о нашем плане из-за этой суеты с Рождеством? Мне кажется, в последние несколько недель мы не думали ни о чем ином, кроме рождественской елки и подарков.

– Конечно, устройство праздника отняло у нас массу времени. Кроме того, у нас ведь есть и наши непосредственные обязанности.

– Ну почему вы не позволили мне остаться в лесу с нашим «дьявольским доктором»?