Фиора и Папа Римский - Бенцони Жюльетта - Страница 48

— На тебе, красавица! Объясни сама своему муженьку, где ты это получила!

Он вскочил на ноги и побежал, но одна из собак, пущенная уверенной рукой Инфессуры, настигла его и вонзилась зубами между лопатками. Тот упал на землю вниз лицом без единого крика. Санта-Кроче и его последний товарищ, забыв о несчастном, бросились прочь. Но Фьора уже не видела этого: удар стилетом и пережитый ужас сломили ее волю. Она потеряла сознание.

Очнулась она на мокрой траве с расстегнутым корсажем, а ее спаситель, стоя перед ней на коленях, уже накладывал повязку на ее рану. Увидев, что Фьора открыла глаза, он улыбнулся:

— Тебе повезло. Удар пришелся по ключице, и лезвие не задело горла. И все-таки рану надо подлечить. Куда ты шла одна в такую ночь?

— Во Флоренцию.

— Пешком?! — не поверил Инфессура.

— Я только что совершила побег из дворца Борджиа.

В нескольких словах Фьора поведала этому странному человеку, гуляющему в ночи, обо всем, что она пережила, ничего не скрывая, потому что он внушал ей полное доверие. У нее даже сложилось впечатление, что это был единственный честный человек в городе.

— Я мог бы поклясться, что все именно так и произойдет.

Борджиа не бык, с которым он так любит себя сравнивать, а вонючий козел! Он подвергал себя большому риску, помогая тебе убежать из монастыря Сан-Систо ради того, чтобы завладеть тобою. Если бы ты не была так красива, он бы палец о палец не ударил даже ради того, чтобы добиться благодарности короля Франции. К сожалению, у меня с собой нет ничего, чтобы как следует перевязать тебя, боюсь, что кровь снова потечет. Ты сможешь идти, оперевшись на меня?

— Постараюсь, но ты-то что будешь делать со мной? Я себя очень плохо чувствую.

Он попытался поднять ее, но, вставая на ноги, Фьора почувствовала такое сильное головокружение, что Инфессура невольно выругался сквозь зубы. Потом тихо сказал:

— Но надо же отвести тебя куда-нибудь!

Вынув из камзола флакон с серебряной пробкой, он откупорил его, поднес горлышко к губам Фьоры и влил в ее рот несколько капель такого крепкого ликера, что ей показалось, будто она проглотила горящую лаву. Но тепло сразу разлилось по всему телу, и силы стали возвращаться к ней.

— Спасибо тебе, — прошептала она. — Мне уже лучше, и если ты поможешь мне встать, мне кажется, я смогу идти. Конечно, не до Флоренции. Боже мой! А я была так счастлива при, мысли, что вернусь туда, увижу там…

— Сентиментальности потом! Тебе сейчас надо как-то выпутаться из этой истории. Лучше всего было бы привести тебя Домой, но это очень далеко отсюда. Я живу рядом с Санта-Мария Маджоре. Туда тебе не дойти.

— Что же тогда мне делать? Нет ли здесь неподалеку больницы или монастыря?

— Это было бы равносильно добровольной сдаче. Вот что, я, кажется, знаю, что надо сделать. Я отведу тебя к моей знакомой. Она сможет подлечить тебя, и никто не будет тебя разыскивать в римском гетто.

— Гетто?!

Фьора почувствовала, как напряглась поддерживающая ее рука, а голос ее спутника стал холодным:

— Ты из тех, кто презирает евреев?

— Что за мысль? Я слишком много страдала от презрения других, чтобы самой презирать кого-то. Только ты знаешь, кто я, не так ли?

— Вокруг тебя было много шума, — уклончиво ответил Инфессура.

— Тогда ты знаешь, что меня разыскивает папская полиция, и я не хотела бы, чтобы из-за меня люди подвергали себя опасности. У Борджиа были средства защиты, если бы все-таки узнали, что я жила у него, но еврейская женщина…

— У Анны тоже есть сильные покровители. Кроме того, за те недели, что ты провела у вице-канцлера, розыски стали менее интенсивными. Папа в бешенстве. После того как он четыре раза приказывал обыскать дворец кардинала Детутвилля, он свыкся с мыслью, что ты покинула Рим. Во всяком случае, он делает вид, что свыкся. Ну а теперь в путь!

— А гетто далеко? — с тревогой спросила Фьора, не уверенная в своих силах.

— Почти так же далеко, как и мой дом, но у нас есть способ пройти коротким путем.

Крепко держась за Стефано, Фьора потихоньку дошла до Тибра, протекающего за мавзолеем. Зевс взял в пасть фонарь и освещал дорогу, что позволяло им не натыкаться на кусты и камни. Держа нос по ветру, Гера замыкала группу. Так они добрели до берега, на котором лежали две или три лодки. Инфессура спустил одну из них на воду, усадил в нее Фьору, у ног которой расположились собаки.

— А ты знаешь, чья это лодка? — спросила Фьора с беспокойством.

— Да. Не волнуйся! Никогда Стефано Инфессура не сделает ничего плохого ни одному из своих собратьев. Я верну ее, как только ты будешь в безопасности. К тому же Пьетро поранился два дня тому назад, и пока она ему не нужна.

Пошарив в кошельке Хуаны, Фьора вынула одну из трех оставшихся монет и протянула ее своему проводнику:

— Тогда дай ему вот это. Если он сейчас не работает, то это золото ему пригодится.

Даже в тусклом свете фонаря Фьора увидела, как блеснули его зубы, когда он тихо рассмеялся:

— Я предчувствовал, что придется тебе помочь. Отныне я твой друг! — произнес Инфессура.

Лодка легко скользила по темной глади реки. Так они проплыли большую излучину, в глубине которой находился Ватикан с его башнями, стражей и шпионами, но маленькая лодка, ведомая опытной рукой Инфессуры, не производила ни малейшего шума, за исключением легкого всплеска, не вызывающего подозрений.

От ночного холода Фьора продрогла до мозга костей, а ее рана, к которой она все время прижимала руку, отдавала болью в шею. Но она не чувствовала себя подавленной и даже развеселилась при мысли, что, прибыв во дворец Борджиа с насморком, вновь могла его подхватить, сбежав из него.

Инфессура остановил лодку напротив острова Тиберина и помог своей пассажирке выйти из нее.

— Ты, наверное, здорово устала? — спросил он, заметив, что она стала сильнее опираться на его руку. — Но ничего, потерпи еще немного. Мы почти у цели. Вот и дворец Ченчи, — добавил он, указывая на черную тень какого-то сурового сооружения, похожего на крепость. — Дом раввина Натана находится напротив, около синагоги. Анна — это его дочь.

На улице, по которой они шли с большой осторожностью, из-за отбросов сильно воняло гнилью. Вдоль нее тянулись какие-то жалкие дома, построенные из мелкого кирпича и самана. В конце маленькой площади Инфессура остановился перед довольно большим зданием, более добротным, чем другие. Он был построен из хорошего камня, второй этаж выступал над первым, а над ним находился круглый свод, ведущий в задний дворик. В двери имелась небольшая ниша, прикрытая бронзовой решеткой.

Когда она открывалась, то можно было увидеть библейское изречение, написанное старинной вязью на кусочке пожелтевшего пергамента. Оно указывало на то, что в этом доме живет важная персона еврейского сообщества.

Стефано постучал условным знаком. Немного погодя дверь открыла молодая женщина со свечой в руке, одетая в платье из Желтого шелка, с широкими рукавами, ее черные волосы были заплетены в несколько кос. На голове была надета тиара, отделанная золотом, с которой ниспадала вуаль.

— Это я, Анна, — сказал Инфессура. — Я привел к тебе эту бедняжку. Она вся продрогла и была ранена людьми Санта-Кроче после того, как сбежала из дворца Борджиа.

Анна подняла свечу, чтобы лучше осветить лицо пришедшей.

— Входите, конечно, но вам придется подождать немного, потому что ко мне пришли. Сядьте, пожалуйста, вон там.

Она отступила, чтобы дать им войти. Они очутились в небольшом помещении с бедной мебелью: стол, три табурета, сундук и скамейки, расставленные вдоль стен. Еврейка указала на одну из этих скамеек, стоящих дальше всех от входа. В глубине зала занавеска с крупным цветным узором прикрывала несколько ступеней, ведущих вниз, в следующий зал. Вдруг занавеска поднялась, и из-за нее вышла тоненькая женщина маленького роста, элегантно одетая в платье из коричневого бархата и белого шелка.

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спросила Анна. — Я же сказала тебе подождать. Ты слишком любопытна!