Пожар страсти - Плейн Белва - Страница 44

– Ерунда! Неужели вы думаете, что я приму? Выпейте вина. Бутылка стоит сто пятьдесят долларов, так что не дайте ему пропасть. И ешьте икру!

«Он сорит деньгами, – сказал как-то Джеральд. – Впрочем, у него нет ни жены, ни детей, ни дома».

– После того как мы пообедаем, поднимитесь на минуту наверх, Гиа? Хочу вам кое-что показать.

– Не ваши ли гравюры?

Арни рассмеялся ее шутке и объяснил, что это всего лишь игрушки для Эммы и Джерри, которые он не отдал им, потому что они летели одни на самолете.

В своем номере Арни показал великолепный дорогой калькулятор для Джерри и прекрасную куклу в одежде для верховой езды для Эммы. После того как Гиацинта выразила искреннее восхищение подарками, Арни извлек маленькую бархатную шкатулку.

Увидев ее, Гиацинта растерялась. Уж не решился ли Арни на то, что, по словам Францины, было у него на уме всегда? Но нет. Это была тончайшей работы золотая цепочка с подвеской в виде двух херувимов с огромными бриллиантовыми глазами.

– Повернитесь. Позвольте мне надеть это на вас, – попросил Арни.

В зеркале, висящем между окнами, Гиацинта увидела себя. Щеки ее пылали. Черные волосы блестели, как и глаза, а подвеска сверкала на фоне белой кожи над ложбинкой между грудями.

– Ах, Арни! – воскликнула она. – Это прелестно! Но…

– Но мне не следовало это делать, – усмехнулся он. – А почему, собственно говоря?

«Потому, – подумала Гиацинта, – что я уже слишком многим вам обязана».

– Вы делаете для меня слишком много, – пробормотала она. – Мне все труднее и труднее находить слова благодарности.

– Вы можете подарить мне поцелуй.

Гиацинта сделала шаг к нему и подставила щеку, но Арни привлек ее к себе и отыскал губами ее рот. Гиацинта попыталась отстраниться, но Арни притянул ее сильнее. Теперь они стояли посреди комнаты, прижавшись друг к другу. Перестав сопротивляться, Гиацинта подумала: «Это все вино. Я ослабла, а к тому же два года не испытывала ничего подобного».

Его пальцы расстегивали пуговицы блузки, обнажая ей грудь. Кожа Арни пахла то ли сосной, то ли душистым сеном. Он был сильным и крепким. Гиа мысленно повторяла: «Все было так давно… Как хорошо не сопротивляться, плыть по течению. Закрыть глаза… Позволить ему…»

Внезапно она увидела, что дверь в смежную комнату открыта, а кровать, стоящая там, расстелена на ночь. Сейчас Арни разденет ее и опустит на кровать…

«О нет! Что ты делаешь, Гиацинта? Ты хотела кого-то, но не любого. Ты не хочешь этого мужчину. И пожалеешь об этом через пять минут после того, как все свершится! О нет!»

– Что такое? – воскликнул Арни.

Ей было так стыдно! И он будет ужасно зол. Арни решит, что она обычная любительница подразнить, одна из тех презренных женщин, которые заводят мужчину, а затем отказывают ему.

– Я не могу, Арни, не могу, – прошептала Гиацинта. – Пожалуйста, не сердись, прошу тебя.

Лицо его вспыхнуло. Она обидела этого достойнейшего, добрейшего человека.

– Мне так жаль! О Господи, мне очень жаль! Это не ты виноват, Арни, это я внезапно испугалась. Сама себя не понимаю. Наверно, я просто не готова.

Это выглядело нелепо, но они продолжали стоять посреди комнаты, правда, отодвинувшись друг от друга. Арни прищурился, лицо его стало суровым.

– Что, по-твоему, ты делаешь? – начал он и остановился. – Нет. Ты не начинала этого. Это я начал. Я тоже сожалею. Застегни блузку. – И Арни отвернулся от ее обнаженной груди. Затем повторил, совсем тихо: – Это не твоя вина. Я начал это.

Некоторые женщины сказали бы, что одна ночь в постели – весьма незначительная плата за то, что он сделал для нее. Но Гиацинта была не из таких женщин.

Должно быть, Арни прочитал сомнение и сожаление на ее лице, потому что сделал попытку успокоить Гиацинту.

– У тебя не осталось веры. Вот в чем дело. Я понимаю.

– Да, ты действительно понимаешь, хотя не знаешь даже половины того, что было.

Почувствовав слабость в коленях, Гиацинта села. Она дрожала, и Арни это видел. Он видел все.

– Я непостоянная? – прошептала она.

Арни сел с ней рядом.

– Непостоянная? – переспросил он.

– Джеральд так считает.

– Если ты когда-то и была такой, Гиа, то сейчас наверняка нет.

Это было дико, безрассудно и бессмысленно, но ее вдруг охватило безумное желание рассказать ему все. Гиацинта понимала, что это смертельный риск, но пошла на него, совершила нечто немыслимое.

– Я была в клинике в ту ночь. Я уже говорила тебе, что Джеральд думает, будто это сделала я. Он не совсем заблуждается. Я была там в ту ночь, а в первый раз солгала тебе. Наверное, не знала тебя так хорошо, чтобы вверить тебе мою жизнь. Я курила. Ты ведь помнишь, что тогда у меня была эта привычка? Ты не заметил, что сейчас я не притрагиваюсь к сигарете? Я дала зарок: никогда впредь не делать этого.

– Господи, мне не по себе, – проговорил Арни, бледный и ошеломленный.

– Тогда я взбесилась. Я крушила мебель в кабинете, а при этом курила одну сигарету за другой. Вот так и возник пожар. Это все было из-за той девчонки. Вот какая я! – выкрикнула Гиацинта. – Поэтому Джеральд забрал моих детей. Мне пришлось их отдать, понимаешь? А иначе… иначе…

– Понимаю, – мягко сказал Арни. – Понимаю.

– Даже сейчас для меня не миновала опасность. И никогда, никогда не минует. Я никогда не верну себе детей. И никогда не забуду невинного мужчину, погибшего из-за меня.

Когда Арни обнял Гиацинту за талию, она положила голову ему на плечо. И в этом прикосновении не было ни страсти, ни желания – лишь стремление утешить ее.

– Это был несчастный случай, Арни, клянусь тебе. Могла загореться штора, потом огонь перекинулся на другие вещи. Или ты считаешь, что я сделала это намеренно? Скажи мне честно, прошу тебя!

– Уверен, что нет. Не понимаю, почему он обвинил в этом тебя. И так сильно переживал. В конце концов, это было даже не его здание. Я владел им.

– Джеральд устал от меня, а это дало ему повод от меня отделаться. Теперь он с удовольствием общается с детьми и ему не докучает такая зануда, как я.

– Ты – зануда?

– Так все время случается…

– Если бы это случилось со мной… Но я не буду говорить об этом сейчас.

И вдруг Гиацинту охватил страх. Что она наделала? Она схватила Арни за руки и впилась взглядом в его лицо.

– Арни! Ты никогда и никому об этом не скажешь? Не обмолвишься даже случайно? Я верю тебе, Арни! От этого зависит моя жизнь! И жизнь моих детей, если со мной случится худшее. Я не рассказала об этом даже Францине! Я боюсь, что она так разъярится, что однажды пойдет к Джеральду – и это будет для меня конец. Она презирает его.

– Гиа, выбрось из головы этот вздор. Я уже все забыл. Я никогда ничего не слышал. Ты мне ничего не рассказывала.

Вероятно, она была наивной. Наивность – ее главный недостаток, сказала как-то Францина, а Джеральд часто повторял это. Однако иногда необходимо кому-то верить.

– Я верю тебе, Арни, – повторила Гиацинта.

Он поднялся.

– Я сейчас возьму такси и отвезу тебя домой. – Он поцеловал ее в щеку. – Я готов все сделать для тебя, Гиа, и буду ждать. Я тебя не тороплю. Но ты все обдумай.