Кинжал и яд - Бенцони Жюльетта - Страница 80

— Очень хорошо, — сказал он. — Я немедленно отправляюсь в Париж, чтобы обговорить все детали. А ты должна будешь присматривать за нашим голубчиком. Как бы он не улизнул от нас!

Вместо ответа молодая женщина только кивнула и судорожно стиснула руки, чтобы любовник не заметил, как они дрожат. Шарлотта знала: ей придется собрать все силы и мужество, чтобы пойти до конца. Но без этих денег она никак не могла обойтись, поскольку ее долги приняли угрожающие размеры. Что же касается д'Аше, она не сомневалась, что жертва не ускользнет. Вождь шуанов попал в любовную западню: он укрылся в Байе у мадемуазель де Монфике и в объятиях верной подруги совсем забыл об опасностях подпольной жизни. Нет, д'Аше не покинет своего убежища!

Поскольку решение было принято, молодая женщина принялась обдумывать план действий со свойственной ей неумолимой методичностью. Но она обещала себе, что по возвращении д'Оландона потребует от него торжественной клятвы в том, что Брюслар никогда ничего не узнает. Она слишком хорошо знала своего шевалье и понимала, что он никогда не простит подобной измены. К тому же в глубине души Шарлотта совсем не верила в снисходительность Наполеона. Вряд ли корсиканец приказал изловить своего врага, чтобы произвести его в генералы!

Оландон дал обещание и заверил ее, что она получит деньги сразу же после того, как д'Аше окажется за решеткой. Он даже вручил ей задаток, и это избавило Шарлотту от последних колебаний.

5 сентября 1809 года она приехала в Байе и отправилась прямо к мадемуазель де Монфике, своей давней подруге. Та встретила ее с радостью, которая, впрочем, быстро померкла.

— Убежище вашего друга обнаружено, — сказала Шарлота. — Мне стало известно из надежных источников, что через два дня его схватят. Ему нужно немедленно бежать.

— Бежать? Но каким образом? — вскричала Елизавета де Монфике. — Я была уверена, что здесь он в полной безопасности… и ничего не подготовила для бегства.

— Моя дорогая, вы поступили крайне легкомысленно, — произнесла коварная Шарлотта, ободряюще похлопав подругу по дрожащей руке. — Впрочем, любовь всегда слепа и неосторожна, уж я-то знаю! К счастью, я могу вам помочь.

— Вы?

— Да, я! У меня есть возможность переправить д'Аше в Англию. Я знаю надежных людей, которым можно доверить нашего дорогого мятежника. Вы сумеете привезти его послезавтра в полночь к берегу возле деревни Лангрюн?

Девушка задумалась.

— Полагаю, что смогу. Надо будет попросить у крестьян повозку. Это ведь совсем недалеко, всего несколько лье!

— А вы сумеете уговорить д'Аше?

Елизавета ответила улыбкой, которая смягчила бы любое сердце — но только не сердце алчной Шарлотты.

— Если я его попрошу, он непременно согласится, — с гордостью сказала она. — Он мне полностью доверяет.

— Что ж, прекрасно. Давайте обсудим наше дело сейчас, потому что завтра утром мне нужно быть в Кане.

Чтобы не привлекать внимания, они заговорили шепотом и совещались довольно долго: надо было предусмотреть все, ничего не оставляя на волю случая.

На следующий день, около полудня, Шарлотта де Вобадон вернулась в свой дом на улице Гильбер в Кане. Она была очень довольна поездкой: дичь не ускользнет, оставалось уладить последние детали согласно инструкциям д'Оландона, а затем можно будет спокойно ждать обещанных денег. Она постаралась все устроить таким образом, чтобы никто и никогда не узнал о том, какую роль суждено ей сыграть в аресте д'Аше. Это было важно для будущих дел, ибо теперь она чувствовала, что готова к продолжению. Недаром говорится, что трудно сделать только первый шаг!

Однако все эти планы строились без оглядки на судьбу, которая имеет обыкновение опрокидывать самые безупречные расчеты.

В данном случае судьба явилась в облике Альфреда де Форминьи. Этот красивый юноша из прекрасной семьи доказал свой хороший вкус, влюбившись в Шарлотту. И она несколько раз позволила себе небольшое развлечение: уступила его страсти, которая невероятно усилилась вследствие такой снисходительности. Естественным результатом этого стала бешеная ревность молодого Форминьи к д'Оландону.

В тот вечер Альфред де Форминьи явился к маркизе и спросил, принимает ли она.

— Мадам нет дома, — ответила ему молоденькая служанка Бабетта. — И сегодня она не вернется.

— Но я видел свет в ее спальне!

— Ну конечно! Это я занималась там разборкой вещей.

Альфред решил не упорствовать, хотя и не поверил служанке: он был убежден, что видел мужской силуэт в окне упомянутой спальни. Выйдя на улицу, он не отправился восвояси, а затаился в нише напротив и стал наблюдать за домом Шарлотты. Вскоре в окне вновь показался тот же самый силуэт, и Форминьи сжал кулаки. Или юная Бабетта принимала любовника в отсутствие хозяйки (что было весьма сомнительно, учитывая робкий характер девушки), или она солгала — Шарлотта была дома, и тогда у нее находится не кто иной, как гнусный д'Оландон.

Через несколько минут, которые показались вечностью влюбленному юноше, дверь дома отворилась, и на пороге появился человек в широком черном плаще. Альфред крадучись пошел за ним. Заметив слежку, мужчина плотнее запахнул плащ, хотя прекрасная летняя ночь была жаркой.

— Ах так! — проворчал Форминьи. — Ты хочешь скрыться? Но ты от меня не уйдешь!

Чувствуя закипающий гнев, он прибавил шаг, догнал человека в черном плаще и грубо схватил его за руку.

— Куда это вы так спешите, господин д'Оландон, и отчего прячетесь?

Человек обернулся, и юноша в изумлении попятился, широко раскрыв глаза. Света фонаря, у которого оба остановились, оказалось достаточно, чтобы он понял свою ошибку.

— Так вы не д'Оландон?

— Представьте себе, нет! Ну и манеры у вас, молодой человек! На первый раз я вас прощаю, но впредь будьте повежливее. Всего хорошего!

Донельзя огорченный Форминьи не успел принести свои извинения, ибо мужчина в плаще удалился так стремительно, что юноше оставалось только теряться в догадках. Дело в том, что он знал этого человека. Никакой любовной интрижкой здесь не пахло, ибо это был не кто иной, как бригадир жандармов Фуазон. Но какое дело могла обсуждать Шарлотта де Вобадон с начальником городской полиции и почему совещались они ночью, под покровом тайны? Форминьи потребовалось двое суток на размышления, и лишь тогда он сумел сопоставить зловещие новости, которые разнеслись по городу, с загадочными переговорами своей возлюбленной. На следующий день, незадолго до полуночи, крестьянская повозка приближалась к деревне Лангрюн. В тележке сидели двое — их фигуры в черных плащах сливались с темнотой ночи. Показалась приземистая церковь, и начался спуск к берегу. Мадемуазель де Монфике и д'Аше вовремя прибыли на место встречи, назначенное Шарлоттой.

— Мы увидимся с вашей подругой? — спросил вождь шуанов.

— Нет. Она сказала, что здесь нас будет ждать верный друг, а также двое матросов с корабля, который доставит вас в Англию. Корабль сейчас в открытом море.

— Ночь такая темная, что ничего нельзя разглядеть.

— Тем лучше! Никто не должен видеть корабль…

В это мгновение из мрака возник человек в широком плаще.

— Киберон! — прошептал он.

Это был пароль, и д'Аше тут же ответил:

— Все в руке божьей!

— Надо торопиться, сударь. Прилив ждать не будет, да и ночка уж больно подходящая.

— Я готов…

Мятежник в последний раз прижал к груди плачущую Елизавету, поклялся ей в вечной любви и спрыгнул с тележки на земли.

— Не забывайте меня! — шепнул он на прощанье. — Скоро мы встретимся вновь!

Д'Аше растворился в ночи вслед за своим провожатым. Девушка пристально вглядывалась в темноту и увидела, как две другие тени отделились от скалы и присоединились к первым двум. Конечно, это были матросы! Успокоившись, мадемуазель де Монфике послала воздушный поцелуй дорогому беглецу и, хлестнув лошадь, направила тележку в Байе.

На следующий день по всей Нормандии разнеслась ужасная весть: на берегу у деревни Лангрюн нашли тело Робера-Франсуа д'Аше. Лицо у него было изуродовано тремя выстрелами, так что его с трудом удалось опознать. Кроме того, он получил две пули в грудь и несколько ударов кинжалом в спину. Убийство было таким подлым, что языки у людей развязались. Нашлись свидетели, которые видели, как ближе к вечеру бригадир Фуазон и двое жандармов направлялись к Лангрюну. После этого не осталось сомнений, что именно они подкараулили д'Аше. Потрясенная до глубины души Елизавета де Монфике рассказала, как она сама отвезла своего друга на роковой берег, где его дожидался «верный человек», о котором говорила мадам де Вобадон.