Содержательное единство 2001-2006 - Кургинян Сергей Ервандович - Страница 120

Кроме того, есть (помимо официально зарегистрированных предприятий) еще и теневой сегмент экономики. Он, по определению, не может быть учтен правительственной статистикой. Но он производит и продает, и очень немало. По самым скромным оценкам, его доля в производстве товаров и услуг – не менее 25% ВВП, по более реалистичным – до 40%.

А что в этом сегменте происходит? Как там ведут себя деньги и товарная масса? Ответить нельзя – данных нет. Власть, по сути, парализована отсутствием этих данных. Но каждый из тех, кто реально живет в стране и тратит деньги, видит, насколько быстрыми темпами растут, например, цены на рынках, а также "неофициальные" тарифы тех, кто нас лечит, учит, ремонтирует сантехнику, обувь или автомобили.

Я пока оперировал сводными данными Росстата за 2004 г. Недавно опубликованы данные за первое полугодие 2005 г. И они сообщают, что в первом полугодии 2005 г. по сравнению с первым полугодием 2004 г:

– тарифы ЖКХ выросли на 30,5%,

– цены на топливо – на 19%,

– цены на мясо и птицу – на 13%,

– цены на плодоовощную продукцию – на 38%.

А официальная инфляция за полгода – составила всего 8,4%.

То есть мы видим, что и в нынешнем году максимальными темпами растут – при вроде бы низкой официальной инфляции – индексы цен, прямо затрагивающих и без того катастрофически скудное "благосостояние" бедных.

Теперь – о следующем, крайне немаловажном, обстоятельстве.

Большинство осведомленных экспертов убеждено, что основная причина инфляции в России – это неконтролируемая "инфляция издержек" (то есть, немонетарная инфляция), связанная с ростом цен производителей. Дорожают сырье, комплектующие, услуги смежников и так далее. В частности, в числе основных причин инфляции в 2004 г. называют рост цен естественных монополий и олигополий (производителей на рынках с очень ограниченным числом продавцов, которые осуществляют ценовые сговоры).

Но у правительства и Минфина, следующих неолиберальному лозунгу "максимального ухода государства из экономики", инструментов влияния на эти цены практически нет.

Они считают, что не могут, провозгласив рынок, директивно влиять на "немонетарные" показатели. Хотя в США, например, с конца XIX века и по сию пору существует государственная "Комиссия по контролю за ценами"; аналогичные органы существуют и в других высокоразвитых рыночных странах.

Однако правительство и Минфин не могут влиять на цены и косвенно, потому что никаких других инструментов и институтов государственного управления ценовыми процессами (обязательных для любой нормальной рыночной экономики) у нас в России также не создано.

В Германии, например, еще со времен Людвига Эрхарда, то есть с послевоенного периода, действует сложная система договоренностей государства с крупными корпорациями по поводу ценовой политики. В рамках этих договоренностей "правильная" ценовая политика корпораций получает поощрение в виде государственной поддержки. Таким корпорациям даются более выгодные кредиты, облегчается налоговое бремя, по ним в первую очередь распределяются госзаказы и госзакупки, и т.д. А более мелкие корпорации и фирмы оказываются вынуждены в своей политике цен "следовать за лидерами".

В разных странах есть разные гласные и негласные системы подобных мер, включая антидемпинговое законодательство, инструменты нетарифного регулирования и другие подобные вещи. Но в России их нет. Знаю лишь один недавний пример – "добровольное" (после скандального вызова "на ковер" к вице-премьеру) согласие компаний ТЭКа на замораживание внутренних цен на автомобильное горючее.

Тарифы естественных монополий – вот та единственная сфера, где государство хоть как-то "ловит мышей". Монополии хотят задирать тарифы на 20, 30, 40% в год. А государство этому сопротивляется. Но – вяло. Ведь в основе экономической практической философии по-прежнему идея необходимости движения к "ценам мирового рынка".

Таким образом, почти единственный инструмент, вокруг которого "зациклена" финансовая политика кабмина – это регулирование монетарной инфляции. То есть, "торможение" предложения экономике денег и, таким образом, ограничение спроса промышленных потребителей и домохозяйств, не позволяющее продавцам слишком быстро повышать цены.

Еще раз напоминаем, что можно всегда так "зарезать" количество денег в экономике, что инфляции как бы не будет. Но речь пойдет только об отсутствии монетарной инфляции.

Хотя и здесь все далеко не так просто.

Ведь денег в страну в последнее время идет очень и очень много. И то ведь – беспрецедентный рост мировых сырьевых цен.

Просто вбрасывать в экономику рублевую массу, эквивалентную экспортным валютным поступлениям, – это значит действительно разгонять инфляцию. Поскольку почти никакого другого применения, кроме как "покупать, покупать, покупать", – при нынешней структуре российского хозяйства для этих денег нет. Эти деньги предъявят громадный спрос, и продавцы товаров и услуг тут же задерут цены за облака.

В самом деле, пусть даже речь идет об импорте за доллары, а не продажах за рубли. И что? Тогда цена товара будет складываться из прибыли продавца, расходов на доставку товара и цены товара в местах закупки. А почему это продавец ограничится умеренной прибылью? Потому что есть конкуренция? А везде ли она есть? Кроме того, понижение прибыли продавца – это процесс, распределенный во времени. А у продавца будет масса проблем как с ввозом товара из-за границы, так и с его продажей. Это будут во многом "неформализуемые" проблемы. Не только таможенные пошлины, но взятки и многое другое.

Побудить внутреннего производителя больше произвести?.. Тут, знаете ли, надо еще заново раскручивать утраченные потенциалы этого производителя. А это процесс не автоматический. И не будет внутренний производитель без мощного конкурентного давления производить больше и продавать дешевле. Он просто будет продавать дороже – и, опять-таки, разгонять инфляцию. И что же?

Да то, что правительство настойчиво ищет способы избавиться от "лишних" с его точки зрения денег, и называется это "стерилизация денежной массы".

Вот данные из экономического доклада за 2004 г., составленного Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования.

В 2004 г. прирост экспортной выручки за счет увеличения мировых цен составил, по сравнению с 2003 г., около 33 млрд. долл.

Из них было:

– стерилизовано в Стабилизационном фонде (то есть, изъято из экономики) – 14 млрд. долл.;

– дополнительно (по сравнению с 2003 г.) вывезено из России предпринимателями – 9 млрд. долл.;

– 2 млрд. долл. – потери экспортеров в результате укрепления обменного курса рубля;

И лишь жалкий остаток в размере около 8 млрд. долл. остался "работать" в российской экономике на увеличение ВВП.

То есть, денег у России стало, благодаря беспрецедентно благоприятной конъюнктуре мировых цен на сырье, довольно много. Валовые сбережения (деньги, которые не используются напрямую в экономике) к началу нынешнего года достигли ранее небывалой цифры в 32,6% ВВП.

Но чьи это деньги? В структуре валовых сбережений неуклонно растет доля сбережений так называемого "расширенного правительства", а доля сбережений домохозяйств быстро падает. Это, опять-таки, по официальным данным.

Кроме того, налицо новый виток наращивания разделения населения по уровню доходов (то есть этой самой, и без того вопиющей, социальной дифференциации). Соответствующие показатели – так называемый "децильный коэффициент" и "коэффициент Джини" – с 2003 г. начали неуклонно расти.

Даже официальная статистика (как мы показали выше, очень спорная) сообщает, что децильный коэффициент (отношение доходов 10% самых богатых россиян к доходам 10% самых бедных) вырос с 13,8 до 14,7. Неофициальные источники утверждают, что этот показатель превысил 25. А эксперты, которые вводят в свои расчеты "теневые" доходы (максимальные у наиболее обеспеченных слоев населения), говорят, что децильный коэффициент в России приближается к 50!