Арканзасские трапперы - Эмар Густав - Страница 61

Идя к выходу, генерал и негр, несмотря на уверенность доктора, тревожно осматривались по сторонам.

Бандиты крепко спали в отделении пещеры, служившем им столовой и спальней.

Беглецы прошли мимо них.

Дойдя до выхода, они собирались уже спустить в воду плот, как вдруг заметили при бледном свете луны другой плот, тихо плывший в их сторону. На нем было человек пятнадцать.

Все погибло!

Разве в состоянии они будут справиться с таким значительным числом врагов?

— Судьба против нас! — с отчаянием прошептал генерал.

— О, Боже! — жалобно проговорил доктор. — Неужели же все мои труды пропадут даром, и разрушится такой чудесный план!

Беглецы скрылись в заросшей кустарником расщелине утеса и со страхом ждали приближения незнакомцев, которые были уже недалеко от них.

ГЛАВА XIII. Закон прерий

Окрестности пещеры, в которой жил Чистое Сердце, изменились за последнее время. Начиная от входа в нее и на довольно значительное расстояние все деревья были срублены и земля очищена. Тут стояло от полутораста до двухсот шалашей из раскрашенных в разные цвета бизоньих шкур. Все племя команчей расположилось здесь лагерем.

Трапперы, охотники и команчи сошлись между собою как нельзя лучше.

Посреди этого селения возвышался вигвам совета, увенчанный множеством скальпов, воткнутых на длинные шесты. Он был значительно больше всех остальных, и в нем постоянно горел большой костер.

Необыкновенное оживление заметно было в лагере. Индейцы, раскрашенные боевыми рисунками, вооруженные как на войну, казалось, готовились к битве.

Охотники, одетые в самые лучшие костюмы, чистили оружие, как будто оно должно было скоро понадобиться им.

Несколько человек стояло около привязанных и совсем уже оседланных лошадей.

Краснокожие и белые ходили то туда, то сюда и озабоченно переговаривались о чем-то.

И, что еще страннее, караульные были расставлены кругом лагеря — мера, к которой никогда почти не прибегают индейцы.

Видно было, что готовится что-то необычайное. А между тем нигде не видно было Чистого Сердца, Черного Лося и Орлиной Головы.

Весельчак распоряжался всеми приготовлениями и время от времени переговаривался со старым вождем команчей — Солнцем. Оба они были чем-то сильно озабочены; лица их были серьезны, брови нахмурены.

В этот день кончался срок, назначенный Уактено.

Осмелится ли он прийти? Или, может быть, он только похвастался, что придет?

Знавшие бандита достаточно хорошо, а таких было очень много, стояли за то, что он исполнит свое обещание.

Каковы бы ни были его недостатки, нельзя было отрицать, что он безумно смел и обладает железной волей.

На его слово можно положиться. Он не отступит ни перед чем и во что бы то ни стало сдержит его.

И чего же ему, в сущности, бояться? Враги не страшны ему, так как генерал у него в руках. Он его заложник и отвечает за него своей жизнью.

Было около восьми часов утра. Солнце сияло на безоблачном небе, и ослепительный свет его заливал прерию.

Хесусита и Люция вышли из пещеры в сопровождении Эусебио.

Обе они были бледны и грустны. Лица их казались утомленными, а глаза покраснели от слез.

Весельчак тотчас же подошел к ним.

— Мой сын еще не вернулся? — тревожно спросила Хесусита.

— Нет еще, сеньора. Но не беспокойтесь: он скоро будет здесь.

— Я не могу не бояться. Может быть, с ним что-нибудь случилось, и это задержало его.

— Нет, нет, этого не может быть. Я только ночью ушел от него, чтобы успокоить вас и передать всем нашим его приказания. Никакой опасности не предвиделось, когда я оставил его, и вам нечего тревожиться.

— Увы! — сказала Хесусита. — Вот уже двадцать лет, как я не знаю ни минуты покоя. Каждый вечер я с ужасом думаю о том, что, может быть, наутро не увижу сына! Неужели Господь не сжалится надо мною?

— Успокойтесь, сеньора, — прошептала Люция, целуя ее. — Если Чистое Сердце и подвергается опасности, то только потому, что хочет спасти моего дядю. О, дай Бог, чтобы ему это удалось!

— Мы скоро узнаем все, — сказал Весельчак. — Положитесь на меня: я не стану обманывать вас.

— Да, вы добры и любите моего сына. Вы не были бы здесь, если бы ему грозила опасность.

— Конечно, не был бы. Благодарю вас за хорошее мнение обо мне, сеньорита. Теперь я еще ничего не могу сказать вам; но, умоляю вас, будьте потерпеливее. В настоящую минуту Чистое Сердце заботится о счастье сеньориты.

— О, да! — сказала Хесусита. — Он всегда неизменно добр и великодушен.

— Потому-то и называют его Чистым Сердцем, — прошептала, краснея, Люция.

— И он вполне достоин этого прозвища! — воскликнул Весельчак. — Я жил с ним долго, знаю его хорошо и могу лучше всякого другого оценить эту благородную натуру!

— Теперь мне приходится поблагодарить вас, Весельчак, за хорошее мнение о моем сыне, — сказала Хесусита, пожимая ему руку.

— Я только отдаю ему справедливость, сеньора. Если бы все охотники походили на него, жизнь в прериях была бы совсем другая!

— Что же он не возвращается? — снова сказала Хесусита. — Время идет, а его все нет.

— Теперь он уже скоро вернется, сеньора.

— Я хочу увидеть его и поздороваться с ним прежде всех.

— К несчастью, это невозможно.

— Почему же?

— Потому, что ваш сын не желает, чтобы вы и сеньорита присутствовали при сцене, которая будет происходить здесь. Он просит вас ждать его в пещере.

— Но как же я узнаю, спасен ли мой дядя? — тревожно спросила Люция.

— Вы тотчас же узнаете это, сеньорита. А теперь вам нельзя оставаться здесь. Ради Бога, уходите в пещеру!

— Да, так будет лучше, — сказала Хесусита. — Пойдемте, моя дорогая, — прибавила она, улыбаясь Люции. — Мы должны исполнить желание моего сына.

Люция беспрекословно последовала за ней.

— Как счастлив тот, у кого есть мать! — прошептал Весельчак, вздохнув и провожая глазами двух женщин, входивших в пещеру.

Вдруг послышался предостерегающий крик караульных; индеец, стоявший около вигвама совета, тоже крикнул.

Услышав этот сигнал, бывшие на совещании вожди команчей вышли из шалаша.

Охотники и индейские воины схватили оружие и выстроились по обе стороны от него.