Искатель следов - Эмар Густав - Страница 44

— Я в этом был уверен! — заметил генерал Ибаньес. — Я угадал это с первой же минуты!

— Боже мой, да ничего не может быть проще… Благодаря предательству Красного Кедра ваше положение сделалось прямо-таки невозможным, и я решил дать вам время устроить дела и для этого устранить на несколько дней препятствия, мешавшие исполнению ваших планов, и, как мне кажется, дело удалось вполне.

— Лучше ничего и придумать было нельзя! — вскричал генерал.

— О! — проговорил дон Мигель тоном упрека. — Зачем не сказали вы мне этого раньше?

— По очень простой причине, мой друг. Мне не хотелось, чтобы вы знали об этом и чтобы ваша совесть была чиста в этом деле.

— Но…

— Дайте же мне кончить… Если бы я раньше сообщил вам свой план, вы, наверное, воспротивились бы этому. Вы человек рыцарски честный, дон Мигель, и ни за что не согласились бы на это.

— Друг мой…

— Отвечайте мне сначала, что бы вы сделали, если бы я объяснил вам задуманный мною план?

— Но…

— Отвечайте откровенно, без уверток.

— Ну, я отказался бы.

— Я в этом был уверен. А почему вы отказались бы7 Потому что вы никогда не согласились бы нарушить священные обязанности гостеприимства и выдать врагов, которые гостили у вас в доме, хотя вы и знаете наверное, что люди эти, уезжая от вас, сочли бы своей обязанностью схватить вас. Мало того, даже сидя радом с вами, обедая за вашим столом, они следили за всеми вашими движениями… Разве это не так?

— Да, вы правы, но, тем не менее, я ни за что не позволил бы совершить в моем присутствии такую ужасную измену.

— Ага! Вы теперь и сами понимаете, что я поступил умно, не сказав вам ничего… Ваша честь не страдает, ваша совесть спокойна, и в то же время я самым простым способом избавил вас на несколько дней от ваших врагов.

— Это правда, однако…

— Что? Или вы, может быть, находите, что пленники имеют основание жаловаться на то, как с ними обошлись индейцы?

— Нисколько. Напротив, команчи, а в особенности Единорог, обращались с ними прекрасно.

— Тогда, значит, все к лучшему, и вы можете только радоваться этому неожиданному успеху моей затеи… Теперь вам остается только как можно скорее воспользоваться счастливой удачей.

— Я и сам думаю это сделать.

— Надо действовать сейчас.

— Тем лучше, все готово. Наши союзники предупреждены, и они ждут только сигнала от нас.

— Сигнал надо дать немедленно.

— Сначала я провожу только мою дочь до асиенды, потом вместе с моими друзьями пойду в Пасо, а генерал Ибаньес во главе второго отряда займет Санта-Фе.

— Дело задумано хорошо. А вы можете рассчитывать на тех людей, которые вас сопровождают?

— Да, все они или мои родственники, или мои друзья.

— Все лучше и лучше. Но будем обсуждать дальнейшее… Теперь мы как раз едем по дороге в Пасо и к вашей асиенде. Дайте вашим лошадям передохнуть несколько минут, а я тем временем сообщу вам свой план и думаю, что он вам понравится.

Маленький отряд остановился.

Всадники спрыгнули с лошадей и улеглись на траве.

Все знали, что дон Мигель составил заговор, и все принимали в нем более или менее деятельное участие.

Поэтому неожиданная остановка никого не удивила. Все были уверены, что время выступить открыто уже недалеко, и теперь предводитель хотел, по всей вероятности, сделать последние распоряжения, чтобы потом снять маску и провозгласить независимость Новой Мексики.

Приглашая своих единомышленников на охоту на диких лошадей, дон Мигель не скрыл от них измены Красного Кедра и вызванной этим необходимости нанести серьезный удар, если они не хотят, чтобы все безвозвратно погибло.

Валентин отвел асиендадо и генерала на такое расстояние, чтобы голоса их не были слышны на биваке. Здесь охотник покинул их на несколько минут для того, чтобы осмотреть окрестности, и только уже после этого вернулся к своим друзьям и вступил с ними в беседу.

— Кабальеро, — сказал он им, — что вы рассчитываете делать? Вы находитесь в таком положении, когда нельзя терять ни одной минуты… Каждая минута для вас теперь целое столетие… В состоянии ли вы сейчас же начать действовать?

— Да, — отвечали они.

— Вот что я вам предлагаю… Вы, дон Мигель, отправитесь отсюда прямо в Пасо. В полумиле от города вы встретите Курумиллу с двадцатью лучшими пограничными стрелками. Эти люди, на которых вы можете вполне рассчитывать, — канадские охотники и индейцы, преданные мне… Их, по-моему, совершенно достаточно для того, чтобы вам без боя овладеть Пасо, так как там весь гарнизон состоит из сорока солдат. Как вы находите этот проект?

— Я готов хоть сейчас же отправиться. Но моя дочь…

— Я позабочусь о ней. Оставьте здесь также и сына вашего дона Пабло, и я провожу их обоих на асиенду. Что касается остальных дам, то они могут ехать с вами прямо в город, где они и живут постоянно, — это, по-моему, не составит никакого неудобства.

— Да.

— Очень рад слышать это. Значит, теперь все решено?

— Да.

— Теперь потолкуем о вас, генерал. Я предупредил ваших сторонников. Они, разбившись на небольшие группы, человек по десять или по двадцать, стоят на всем протяжении дороги в Санта-Фе, и вам остается только забирать их с собой. Таким образом, вы очутитесь менее чем за три часа во главе отряда в пятьсот решительных и хорошо вооруженных человек.

— А знаете, что я вам скажу, дружище Валентин, — смеясь сказал генерал, — в вас есть материал, из которого можно выкроить командира повстанческого отряда, и я почти завидую вам!

— О! Вы ошибаетесь, генерал, потому что, уверяю вас, меня вовсе не интересуют политические вопросы.

— Я это знаю, друг мой. Вы свободный охотник пустыни и вас не могут интересовать вопросы, которые мы ставим целью своей жизни.

— Это правда, но я дружен с доном Мигелем и с его семьей, и наши дружеские отношения ничто не в силах изменить. Я дрожу от страха за него и его детей, как только подумаю о том, какие ему грозят опасности, и поэтому придумываю, каким бы образом помочь ему. Вот вам настоящая причина, почему я принимаю такое участие в этом деле.

— Вы могли бы мне этого и не говорить, друг мой, это совершенно бесполезно. Я слишком давно и слишком хорошо вас знаю, и мне и в голову не могло прийти заподозрить вас в чем-нибудь другом. Поэтому-то я и отношусь с таким доверием к вашим словам и, как видите, без всяких возражений соглашаюсь исполнить ваше предложение, — до такой степени я убежден в чистоте ваших намерений.