Искатель следов - Эмар Густав - Страница 87

Монах вздрогнул: веселость Красного Кедра имела ту особенность, что в этом настроении он был еще более ужасен, чем в гневе.

Скваттер сел на скамью и, повернувшись к гамбусино, грубым голосом крикнул ему:

— Водки!

Гарот налил кружку мескаля и поставил ее на стол перед Красным Кедром.

Последний поднес кружку ко рту и пил до тех пор, пока у него не захватило дыхание.

— Гм! — проговорил он, щелкая языком. — Хорошая это штука, когда тебе жарко и хочется пить. Ну, а теперь слушайте, что я вам буду говорить и, если вам дорога собственная шкура, советую вам исполнить все именно так, как я вам скажу.

Слушатели в ответ молча наклонили головы.

— Ты, Натан, — продолжал скваттер, — пойдешь со мной. Тебе незачем оставаться здесь, тогда как ты очень нужен в Серро-Прието, где стоят лагерем наши товарищи.

— Я пойду вместе с вами, — послушно отвечал молодой человек.

— Хорошо. Ну, а теперь вы двое зарубите себе на носу следующее. Нашим врагам даже и в голову не придет, что я сделал такую, по их мнению, глупость и привел пленницу опять сюда. Они ни за что не догадаются об этом, и поэтому можете быть уверены, что вас никто здесь не потревожит. Завтра, как только взойдет луна, вы заставите маленькую дурочку надеть индейскую одежду, посадите ее на лошадь и отправитесь ко мне в Серро-Прието. Как только вы приедете, мы сейчас же тронемся в путь.

— Хорошо, — отвечал брат Амбросио, — мы постараемся.

— Смотрите и помните, что иначе я не дам ни одного квартильо за вашу проклятую шкуру, преподобный отец.

Закончив разговор этими любезными словами, скваттер схватил кружку мескаля, залпом допил ее и бросил через всю комнату в угол, где она разбилась вдребезги. Это доставило очень большое удовольствие бандиту.

— Ну, а теперь прощайте!.. Завтра увидимся! — сказал он. — Пойдем, Натан.

— До свиданья! — ответили ему монах и гамбусино.

Скваттер и его сын вышли из ранчо и молча пошли рядом. Невеселые мысли теснились у них в голове.

Скоро они вышли из города. Ночь была темная, но эта темнота, по-видимому, нисколько не смущала скваттеров, которые и ночью умели так же хорошо ориентироваться, как днем.

Так шли они довольно долго, закинув винтовки за плечи и не обмениваясь ни одним словом, в то же время чутко прислушиваясь ко всякому шороху и пристально вглядываясь в окружавший их мрак.

Вдруг они услышали шаги человека, идущего навстречу.

Скваттеры взялись за винтовки, так как еще не знали, кого им посылает судьба.

В ту минуту, когда в ночной тиши раздалось щелканье взводимых курков, послышался и голос приближавшегося человека, хотя его все еще не было видно.

— Пусть мои братья не стреляют: они убьют друга.

Слова эти были произнесены на языке апачей, хорошо знакомом скваттерам.

— Это индеец, — проговорил Натан.

— Неужели ты думаешь, что я не узнал его? — грубо возразил Красный Кедр, затем он ответил на том же языке: — В пустыне ночью нет друзей. Пусть мой брат сойдет с дороги, иначе я убью его, как койота.

— Так вот как встречает Людоед того, кого Станапат, великий сашем апачей, посылает ему в проводники? В таком случае, прощайте, я ухожу.

— Подождите минуту, by God! — крикнул индейцу скваттер, опуская винтовку и подавая знак сыну последовать его примеру. — Я ведь не знал, кто вы такой… Идите смело, брат, не бойтесь ничего, я давно уже жду вас.

Индеец подошел. Он был одет и раскрашен как апачский воин, одним словом, он был так хорошо переодет, что даже сам Валентин не узнал бы в нем своего друга Орлиное Перо, вождя корасов, так мастерски изменившего свою наружность.

Красный Кедр, обрадованный приходом проводника, оказал ему самый радушный прием.

Скваттер давно уже знал Станапата, великого сашема одного из самых свирепых индейских племен, бродящих по безграничным пустыням Рио-Хилы, и с которым мы скоро познакомимся.

Задав несколько вопросов, на которые Орлиное Перо отвечал без всякого замешательства, Красный Кедр убедился, что перед ним действительно тот самый человек, которого вождь апачей обещал прислать ему, и, отбросив в сторону всякую осторожность, дружески стал разговаривать с ним, расспрашивая о некоторых знакомых ему воинах.

— Как зовут моего брата? — спросил скваттер в заключение.

— Каменное сердце, — отвечал Орлиное Перо.

— Хорошо, — сказал скваттер, — у моего брата хорошее имя, он, должно быть, знаменитый воин в своем племени.

Индеец молча наклонил голову.

Через несколько часов трое пешеходов прибыли наконец в лагерь гамбусинос, занимавших грозную позицию на вершине скалы под названием Серро-Прието.

ГЛАВА XXVII Брод дель-Торо

Красный Кедр рассуждал, как истинный мудрец, говоря, что донна Клара будет находиться в полной безопасности в ранчо, и никто не явится искать ее там.

Около девяти часов на темно-голубом небе, усеянном звездами, показался наконец молодой месяц.

— А что, не пора ли нам собираться в путь, compadre? — спросил брат Амбросио. — Лунный свет пробивается уже сквозь листву красных дубов и мастичных деревьев сада вашего соседа.

— Да, нам пора ехать, сеньор падре, позвольте только докончить эту партию, мне ни разу еще не приходили такие чудесные карты.

— В самом деле, это замечательная семерка копас: банк будет сорван почти наверняка.

— Caspita! Я готов поставить золотой самородок толщиной в мой палец за семерку копас.

— Держу за двойку эспадас84 . Мне почему-то кажется, что она выйдет первой, особенно если вы отвернете рукава своей куртки, которые должны вам страшно мешать в то время, как вы сдаете карты.

— Нет, нисколько, уверяю вас… А что, не правду разве я вам говорил? Вот и двойка копас.

— Да и в самом деле. Это просто удивительно, — отвечал с притворным изумлением брат Амбросио, который прекрасно видел все плутовство гамбусино. — Но мне кажется, нам все-таки пора ехать.

— Сейчас, — отвечал Андреc, пряча грязные карты в голенище.

Затем он пошел в комнату, где была заперта девушка, которая через минуту вышла оттуда вся в слезах.

— Ну-ну, — старался успокоить ее гамбусино, — осушите ваши слезы, сеньорита, мы не хотим сделать вам ничего дурного, напротив! Кто знает? Может, все кончится гораздо лучше, чем вы думаете… Если не верите мне, можете спросить монаха, и он подтвердит вам мои слова.

84

Копас, эспадос — карточные масти испанской колоды, изображающие соответственно чашу и скрещенные шпаги.