Сакрамента - Эмар Густав - Страница 67

Глава XXII. ПРИСТУП

— Вы начальник? — спросил индеец вместо всякого ответа на предложенный ему вопрос.

— А вы? — насмешливо спросил его, в свою очередь, канадец.

— Я начальник.

— Тем лучше для вас, тогда, значит, и я начальник… Ну, что же вам от нас нужно?

— Сесть к огню совета моего брата и выкурить с ним трубку мира.

— А что будут тем временем делать ваши товарищи?

— Я один, — уверенным тоном отвечал индеец.

— На этот раз вы лжете, начальник, — грубо отрезал канадец.

В ту же минуту толпа краснокожих с воинственными криками, стреляя на бегу, выскочила из кустов и ринулась на завалы.

Безрассудный упал, серьезно раненный. Завязался бой, но, благодаря принятым доном Луисом мерам, краснокожие были встречены сокрушительным огнем и под градом пуль вынуждены были отступить, понеся весьма значительный урон.

Все это произошло почти мгновенно.

Нападение, а затем и бегство краснокожих произошло так быстро, и такое глубокое безмолвие внезапно сменило шум битвы, что, если бы среди защитников лагеря не оказалось их троих тяжело раненных товарищей, все это могло показаться им дурным сном.

Крики индейцев и стрельба разбудили дона Мигуэля и дона Гутьерре, а затем из палатки выглянули и девушки, дрожавшие от. страха.

— Что случилось, Господи Боже! — воскликнула Сакрамента.

— Боже, смилуйся над нами! — прошептала ее сестра, подняв глаза к небу.

Луи Морэн стоял, задумавшись и не отвечая на вопросы, которыми его осыпали дон Гутьерре и дон Мигуэль.

Странное подозрение не давало ему покоя, и он хотел разобраться в происшедшем.

— Что ни говорите, а здесь не обошлось без участия дона Рамона, — сказал он, наконец, и, повернувшись к дону Мигуэлю, добавил: — Послушайте, я сейчас должен ненадолго покинуть лагерь… Это совершенно необходимо… Пока меня не будет, вы должны только обороняться и ни в коем случае не совершать вылазок!.. Боже вас сохрани делать это!.. Враги, которые напали на нас, гораздо опаснее, чем вы думаете… Я сам пойду на разведку.

А когда дон Гутьерре и дон Мигуэль начали было возражать, он резко оборвал их:

— Ни слова больше!.. Теперь дорога каждая минута!.. Прощайте! Сент-Аманд, идите за мною!

Помахав на прощание рукой, охотник перепрыгнул через завал вместе с канадцем.

Прошло полчаса — целая вечность. Потом прозвучали несколько выстрелов, и снова наступила мертвая тишина.

— Неужели они убили его?! — вскричал дон Мигуэль. — О, я отомщу им за это!

И под влиянием гнева молодой человек в несколько минут сумел организовать защиту и воодушевить немногочисленных защитников бивуака, видимо основательно встревоженных неожиданным нападением краснокожих.

Последнее было как нельзя более кстати, потому что индейцы вовсе и не собирались отказываться от намерения овладеть лагерем и деятельно готовились к новой атаке; только теперь они действовали по хорошо обдуманному плану, полные решимости на этот раз добиться успеха. Из лагеря видно было, как индейцы рубили ветви с деревьев, хотя испанцы и не понимали, зачем именно они это делают.

— Подождите немного, сеньор, — сказал Марсо дону Мигуэлю, когда тот обратился к нему с расспросами, — и вы все увидите собственными глазами. Они оборвут зелень и огромные вязанки хвороста будут катить впереди себя, защищаясь таким образом от наших пуль, а когда подойдут к нашему лагерю, подожгут хворост и бросят сюда через завалы… Как видите, все очень просто.

— Боже мой! Зачем же дон Луис покинул нас?! — в тревоге воскликнул дон Мигуэль.

— Потерпите немного, сеньор, — повторил канадец свое любимое выражение. — У господина Луи совсем другое представление об этих индейцах.

— Какое же? — спросил дон Гутьерре.

— Э! — продолжал канадец насмешливо. — Ему, видите ли, кажется, что эти краснокожие вовсе не краснокожие, а такие же белые, как и мы с вами.

— Да неужели! — в один голос воскликнули испанцы.

— Это случается, и довольно часто, и, по-моему, не будет ничего удивительного, если так случится и на сей раз… Мне тоже кажется подозрительным, что индейцы напали на нас ночью… краснокожие любят ночью спать и сражаются только при свете солнца.

— Увы! Не все ли нам равно, кто эти враги, белые или краснокожие?.. Дон Луис погиб, они убили его!

— Я знаю господина Луи давно и видал его в делах, гораздо более горячих, чем здесь. Он не тот человек, который даст себя убить так просто, и, по-моему, выстрелы, которые вы слышали, доказывают только, что он сыграл с ними какую-то ловкую шутку, вот и все… Но чтобы они убили его, нет! Этому я не верю…

Эти слова канадца не могли, конечно, успокоить дона Гутьерре и его племянника, но те сделали вид, что согласны с его мнением, только для того, чтобы положить конец спору.

— Приготовьтесь! — крикнул вдруг охотник. — Или я ошибаюсь, или на нас снова будет совершено нападение.

— По местам! — крикнул дон Мигуэль.

Все бросились к завалам с твердой решимостью скорее умереть, нежели живыми попасть в плен к индейцам.

Канадец не ошибся, призывая своих друзей к оружию, -краснокожие приближались к завалам. Но на этот раз они шли медленно и в строгом порядке, тщательно укрываясь за огромными вязанками хвороста.

Эти вязанки катили несколько человек, в то время как за ними скрывались другие индейцы, безостановочно стрелявшие в защитников лагеря.

По приказанию дона Мигуэля, пеоны, укрывшиеся за фургонами и стволами деревьев, пока не отвечали ни единым выстрелом на неприятельский огонь.

Между тем индейцы, хотя и медленно, но все-таки приближались к холму, и вскоре должны были достигнуть его вершины.

После настоятельных просьб дона Мигуэля девушки согласились, наконец, укрыться за деревьями, где были в относительной безопасности.

Так прошло несколько минут, в продолжение которых обе стороны пребывали в бездействии, готовясь к решительной схватке.

Вдруг индейцы повыскакивали из-за вязанок хвороста и с дикими воплями ринулись на завалы, окружавшие лагерь со всех сторон.

Завязался рукопашный бой, на землю падали раненые и убитые.

Бой продолжался довольно долго без заметного преимущества той или другой стороны. Индейцы, сражавшиеся на открытой местности, несли гораздо больший урон. Пеоны защищались с невероятным упорством, пуская в ход все, что попадалось под руку.