Тайные чары великой Индии - Эмар Густав - Страница 31

— Я даю вам в этом честное слово; все готово, условленно и устроено таким образом, чтобы тайна не открылась. Когда капитан Кильд придет, что невероятно, на помощь своим бандитам, будет уже поздно; вы уже будете долгое время находиться под покровительством Валентина Гиллуа, Рамиреса, меня и всех остальных охотников белого племени.

— Но кто вы такой? — воскликнула молодая девушка в избытке радости и удивления.

— Я, — отвечал Блю-Девиль, — человек, преданный Валентину Гиллуа, я вам это говорил уже, и который поклялся вас спасти, сеньорита. Теперь выслушайте меня хорошенько; я час тому назад навьючил двух мулов предметами, которые могут быть вам полезными; эти мулы послужат вместо экипажа вам и вашей подруге Гарриэте Дюмбар; что касается меня, я буду сопровождать вас на лошади; эти мулы находятся в безопасном месте под охраной Пелона и еще одного верного человека, на которого можно положиться. Что касается вас, сеньорита, вот что вы потрудитесь сделать…

Вдруг тонкая стенка хижины сильно затрещала.

— Нас подслушивали! — вскричал Блю-Девиль, бросаясь вон из хижины.

Он заметил проскользнувшую тень и более ничего. Линго слушал с сильным вниманием этот интересный для него разговор, не пророня ни одного слова, но он наклонился слишком вперед, более чем следовало, и чуть не сломал тонкую стенку.

— Тут должен быть изменник, — прошептал Блю-Девиль, — этот изменник не кто иной, как Линго, как ему помешать?

Подумав несколько времени, он направился к выходу из лагеря с той стороны, откуда прибыл караван.

Перейдя укрепления с предосторожностью, как человек, который пытается спрятаться, он остановился и прикорнул между двумя тюками.

Едва он успел засесть в засаде, показался Линго.

Бандит выступал волчьим шагом, склоня туловище вперед и держа ухо востро, чтобы различить малейший шум, взглядом стараясь измерить темноту ночи; он остановился с минуту неподвижно, потом, уверившись в тишине и уединении, перелез в свою очередь через укрепления.

Но в эту самую минуту он был грубо схвачен за горло, покрывало было брошено ему на голову, и в две минуты он был увязан так, что не мог двинуться.

Что было самое ужасное для Линго в этом приключении, так это то, что, схваченный внезапно, он не знал, с кем имеет дело, он испытывал почти суеверный страх.

Он подозревал только лейтенанта.

Этот оставил временно его лежать на том месте, где он находился, а сам поспешил возвратиться в хижину, где он оставил донну Розарио в неизъяснимом душевном волнении.

— Мы не можем терять ни минуты, — сказал он ей.

— Говорите, что нужно делать? — отвечала решительно молодая девушка, — приказывайте.

— Поспешите накинуть плащ на ваши плечи, — ответил он прерывающимся голосом, — пусть мисс Гарриэта сделает то же самое, и последуйте обе за мной, главное без колебания и страха, наступила великая минута. Я не скрываю от вас, сеньорита, что дело идет о вашей смерти или свободе!

— Я хочу быть свободной! — вскрикнула Розарио с одушевлением.

Блю-Девиль поднял тогда одно из покрывал, вынул несколько ветвей и, сделав знак двум молодым девушкам следовать за ним, вышел с ними вместе этой импровизированной дверью из хижины.

Эта хижина была построена так, что почти примыкала к горе.

В этом месте она возвышалась небольшим отлогим уступом, так что без большой усталости можно было взобраться по ней, укрываясь между кустарниками и придерживаясь за них, чтобы сохранить равновесие.

Блю-Девиль шел вперед и расчищал дорогу своим молодым спутницам.

Наконец, после долгих усилий и усталости трое беглецов успели обогнуть лагерь в направлении противоположном тому, где расположился капитан.

Они выбрались тогда на тропинку, которая была довольно широка, что позволило им подвигаться вперед с большей быстротой, так что менее чем через три четверти часа они достигли кустарников, где стояли приготовленные муллы под присмотром Пелона и доверенного лица, о котором лейтенант говорил предварительно донне Розарио.

— Здесь вы будете в полной безопасности, — сказал он, — какой бы шум вы ни услыхали, не показывайтесь, скрывайтесь до того времени, как я к вам не возвращусь. Я клянусь честью, что никакая опасность не может здесь вас застичь. А ты, — прибавил он, обращаясь к эмигранту, — ты помнишь, что ты мне обещал?

Этот человек пожал только плечами.

— Вам нечего мне приказывать, — сказал он, — разве вы меня не знаете?

— Очень хорошо, очень хорошо! — вскрикнул Блю-Девиль, смеясь, — до свидания; каждый будет награжден, смотря по заслугам.

И, дав еще несколько советов двум молодым женщинам, он возвратился в лагерь той же дорогой, по которой пришел.

Его первой заботой было совершить обход.

Никто и не думал трогаться с места.

Он отправился тогда к тому месту, где оставил Линго, надрезал тихонько, в двух или трех местах, шнурок, которым он его окрутил, и, оставив его распутываться, подобно ужу, сам вошел в хижину донны Розарио и поспешил заткнуть пролом, который сделал в стене.

Едва он окончил эту работу, как ему послышалось легкое прикосновение к стенке.

Действительно, как только Линго почувствовал, что узы его развязаны, он употребил все усилия, чтобы как-нибудь освободить свои члены, что ему скоро удалось.

Но напрасно он искал глазами и пытался открыть человека, который перерезал его узы.

Он был совершенно один.

Он вошел в лагерь и попытался отыскать Блю-Девиля, потому что внутренне был убежден, что не кто иной, как он так проворно связал его.

Не встретив нигде лейтенанта, он машинально приблизился к хижине.

Его удивление было очень сильно, так что он едва удержался от восклицания, когда, приложив ухо к загородке, он услышал разговор во внутренности хижины.

— Извините меня, сеньорита, — говорил Блю-Девиль, — в том, что я покинул вас так неожиданно; я думал сперва, что кто-нибудь нас подслушивает снаружи, но, выйдя, убедился, что ошибся. Так как осторожным никогда не мешает быть, то я вышел из лагеря, чтобы посмотреть, находятся ли мулы, о которых я вам говорил, на том месте, где я их спрятал. Около двух часов, когда нападут на лагерь, я приду за вами, чтобы отвести вас в безопасное место. Теперь же попытайтесь заснуть, потому что вам скоро придется вынести много трудностей и подвергнуться сильной усталости. Я должен предуведомить вас, кроме того, что ввиду измены я возьму некоторые предосторожности относительно вашей безопасности; мы можем быть всегда обмануты и иметь дело с врагами, вместо того чтобы перед нами были одни только друзья. До скорого свидания, сеньорита, в назначенный час я явлюсь.

Линго услыхал приближение шагов и поспешил удалиться и растянуться около огня.

— А вот и ты, — прошептал он, увидя выходящего из хижины Блю-Девиля. — Или у меня помрачение зрения, или я ошибся. Черт меня побери, если не этот парень всадил меня туда, он очень силен. Все равно, мы увидим.

Блю-Девиль, казалось, искал кого-то; наконец направился к месту, где лежал Линго.

Этот тотчас же закрыл глаза.

— Эй, малый, — сказал ему Блю-Девиль, толкая его сурово ногой, — довольно спать теперь.

— Что? — произнес бандит, зевая во всю глотку, — что вам угодно, лейтенант? Это вы меня зовете?

— Да, мой друг, мне нужно поговорить с вами.

— К вашим услугам, лейтенант, — возразил Линго, вскакивая на ноги.

— Подите сюда, — продолжал Блю-Девиль, отводя его в сторону. — Хотя все эти молодцы спят крепким сном, — сказал он тоном насмешливого добродушия, — я не знаю почему, но мне кажется, что они проснулись и, как зайцы вблизи жилья, насторожили свои длинные уши. Разговор, который мы поведем, не должен быть слышен никем другим.

— Хорошо, но в чем же дело?

— Мой друг, — сказал чистосердечно Блю-Девиль, бросая взгляд вокруг себя, как будто, несмотря на предосторожность, которую он принял, он опасался быть подслушанным, — мы находимся в положении крайне плачевном, я должен вам признаться, мы находимся как будто в осином гнезде, из которого, дьявол меня попутал в этом, я не знаю, как мы выйдем.