Вольные стрелки - Эмар Густав - Страница 35

— Друг мой, военачальник должен оставить эти пустые, хотя и громкие слова, они хороши для простого солдата, но не приличествуют тому, кому поручена жизнь многих людей и кто должен сохранять ее. Не забудьте, что вы голова, а не руки.

— Я буду благоразумен, генерал, насколько это позволит мне честь моя.

— Конечно, полковник, большего я и не требую от вас.

Дон Хуан молча наклонил голову.

— Дело вот в чем, — вновь начал генерал, — эти разбойники, вы говорите, люди с головой?

— Даже очень, генерал. Они знают до тонкости партизанский способ ведения войны, хладнокровие и отвага их просто изумительны.

— Тем лучше, тем больше славы для нас победить их. К сожалению, они ведут войну совсем как дикари, без пощады вырезая всех солдат, которые попадают к ним в руки — по крайней мере, вы сами можете засвидетельствовать это, так как испытали это на деле.

— Вы ошибаетесь, генерал; кто бы ни были эти люди и каково бы ни было то дело, за которое они бьются, я считаю себя обязанным сказать вам, что на них клевещут, о них следует думать иначе. Схватка произошла только после того, как я несколько раз и решительно отказался сдаться, их предводитель предлагал мне даровать жизнь еще в тот самый момент, как я катился с ним к пропасти, разверзшейся под нашими ногами. Когда я сделался их пленником, они возвратили мне шпагу, дали мне лошадь и проводника, который проводил меня на расстояние выстрела до ваших аванпостов, — вот как вели себя эти люди, которых всюду считают кровожадными.

— Нет… конечно… — заговорил генерал, — я рад, впрочем, что вы воздаете должное врагу.

— Я говорю только то, что было.

— Да и это плохо для нас — они, значит, считают себя достаточно сильными, чтобы действовать таким образом. Это великодушие привлечет в их ряды многих сторонников.

— Я боюсь этого.

— Я также; но это не важно, надо действовать решительно, так как если не принять сейчас же мер, то даже камни в этой стране, которые еще признают наше господство, поднимутся и прогонят нас и даже земля загорится под ногами нашими, так что нам придется бежать перед толпами недисциплинированных, плохо вооруженных пастухов, которые будут нас поражать подобно мошкаре.

— Я жду ваших приказаний, генерал.

— Достаточно ли вы отдохнули, чтобы сесть немедленно же на коня и отправиться в путь?

— Вполне.

— Отлично. Я приказал тремстам людям, пешим и конным, приготовиться выйти в поход. Пешие сядут на крупы лошадей, чтобы не замедлять марша. Требуется раньше инсургентов достигнуть асиенды дель-Меските и укрепиться в ней.

— Я достигну ее.

— Ну конечно. С вами отправятся два орудия горной артиллерии, этого достаточно, так как мне известно, что на асиенде есть шесть орудий в удовлетворительном состоянии. Но вам может не хватить провианта, поэтому захватите его с собой дней на пятнадцать. Необходимо, чтобы асиенда, чего бы это ни стоило, продержалась пятнадцать дней и отразила все приступы неприятеля.

— Она продержится, клянусь вам, генерал.

Генерал приблизился затем ко входу в палатку, поднял полу и крикнул:

— Позовите сюда офицеров, назначенных идти с отрядом.

Минут через пять офицеры вошли в палатку; их Было девять человек: два кавалерийских капитана, два пехотных, капитан, поручик и альферес 18 при артиллерийских орудиях.

Генерал окинул испытующим взглядом этих людей, молча и неподвижно стоявших пред ним.

— Господа офицеры, я выбрал вас из числа других офицеров моей армии, так как уверен, что вы не только храбры, но и опытны в делах такого рода, для которого я вас назначаю. Под началом полковника дона Хуана Мелендеса де Гонгора вы должны исполнить поручение чрезвычайной важности, которое я не решился бы дать другим, чья самоотверженная любовь к отечеству была бы мне не столь хорошо известна. Поручение это принадлежит к числу самых опасных. Я надеюсь, что вы выполните его как надлежит храбрым людям и вернетесь со славой.

Офицеры наклонили головы в знак признательности за оказываемое им доверие.

— Помните, что вы обязаны подавать солдатам пример подчинения и дисциплины. Слушайтесь полковника, как самого меня, во всем, что он вам прикажет, имея в виду успешное исполнение порученного дела.

— Мы не могли бы и желать лучшего начальника, чем вы, ваше превосходительство, изволили выбрать для нас, — отвечал один из капитанов, — под его началом мы совершим чудеса.

Генерал милостиво улыбнулся.

— Я уверен в вашей преданности и в вашей отваге. А теперь — на коней, нечего терять времени, через десять минут вы должны покинуть лагерь.

Офицеры откланялись и вышли. Дон Хуан хотел последовать за ними.

— Постойте, полковник, мне надо сказать вам напоследок несколько слов.

Дон Хуан приблизился.

— Постарайтесь укрепиться на асиенде. Если вас осадят, не спешите освободиться от осады этими мелкими вылазками, которые никогда не приносят существенной пользы, но часто ставят на карту судьбу всего гарнизона. Довольствуйтесь тем, чтобы успешно отражать приступы, более всего дорожа солдатами, и по возможности экономьте боеприпасы. Как только я приведу в исполнение все задуманные мною меры, я сам пойду к вам на помощь. Необходимо только, чтобы вы во что бы то ни стало продержались до того времени.

— Я уже сказал вам, что продержусь, генерал.

— Я уверен в этом. А теперь, мой друг, на коня и счастливого пути!

— Благодарю вас, генерал.

Полковник откланялся и вышел, чтобы стать во главе отряда, выстроившегося неподалеку и ожидавшего лишь его, чтобы двинуться в путь. Генерал остановился у входа в палатку и следил за отправлением.

Дон Хуан сел на коня, обнажил шпагу и, обернувшись к отряду, скомандовал:

— Смирно!.. — и через полминуты: — Вперед!.. — Отсалютовав генералу шпагой, он круто повернул коня и поехал вперед. За ним стали вытягиваться длинной цепью всадники, привычные кони тяжело ступали под удвоенной ношей, застучали орудия. Отряд грозной, могучей змеей стал извиваться по узкой горной тропе и спускаться в лощину, исчезая из виду в быстро сгущавшихся сумерках.

Генерал остался один на пороге палатки, пока не замолк последний, уже чуть слышный грохот орудий. Затем он в глубоком раздумье повернулся, вошел в палатку и тихим печальным голосом заговорил сам с собою:

18

Альферес — подпоручик.